на получение французского гражданства.
В начале 1917 года Дьяконов был переведен на работу в Генеральный штаб. По представлению начальника Генерального штаба за боевые отличия был произведен Николаем II в генерал-майоры. В сентябре того же года откомандирован в Лондон для исполнения обязанностей военного атташе в Великобритании, где оставался до 1 мая 1920 года. После закрытия аппарата русской военной миссии в Великобритании в мае 1920 года переехал на постоянное жительство во Францию.
В белогвардейском движении на территории России не участвовал. Ни он, ни члены его семьи никогда не высказывали враждебных намерений против новой власти в России…
Сотрудничая с советской внешней разведкой, сообщал исключительно важную информацию о деятельности РОВС, кирилловских белогвардейских организаций и французской военной разведки.
Принимал непосредственное участие в проведении ряда оперативных комбинаций».
Накануне операции по Кутепову, 25 января, один из членов группы Серебрянского передал генералу записку от Дьяконова, в которой ему назначалась короткая, но важная встреча на его маршруте к церкви. При этом учитывалось, что Кутепов на важные встречи, связанные с агентурной и боевой деятельностью РОВС, всегда ходил один. Прождав некоторое время Дьяконова на трамвайной остановке на улице Севр, Кутепов продолжил свой путь к церкви.
Сотрудники опергруппы Серебрянского, а также надежные агенты парижской резидентуры ОГПУ, выдававшие себя за французских полицейских, задержали генерала под предлогом проверки документов и предложили проехать в полицейский участок для выяснения личности.
Кутепов позволил усадить себя в автомобиль, но, услышав русскую речь, попытался оказать сопротивление. Его усыпили хлороформом. Однако больное сердце генерала не выдержало последствий наркоза. Кутепов умер от сердечного приступа.
Предпринятые французской полицией и лично начальником контрразведки РОВС полковником Зайцевым меры по розыску Кутепова положительных результатов не дали. Успеха не принесла и награда в 100 тысяч франков, обещанная РОВС за помощь в розыске Кутепова.
Находившийся в то время в Париже генерал Штейфон, посетивший в день пропажи генерала Кутепова его семью, писал 27 января генералу Геруа в Бухарест:
«Вчера неожиданно при невыясненных обстоятельствах исчез генерал Кутепов. Он вышел утром в церковь, никуда не предполагая заходить, никому не назначал свидания и условился с женой, что после обеда в час дня они всей семьей отправятся в город».
Больше Кутепова никто не видел.
Спустя несколько дней обнаружился свидетель похищения генерала. Это был дворник из клиники, расположенной на улице Удино, по имени Огюст Стеймец. Дворник заявил, что утром 26 января около 11 часов он увидел в окно клиники большой серо-зеленый автомобиль, возле которого стояли двое рослых мужчин в желтых пальто, а неподалеку от них — такси красного цвета. Тут же на углу находился полицейский. Когда Кутепов, приметы которого Стеймец описал точно, поравнялся с серо-зеленым автомобилем, люди в желтых пальто схватили его и втолкнули в автомашину. В нее же сел и полицейский, который спокойно наблюдал за происходящим. Автомобиль на большой скорости уехал в сторону бульвара Инвалидов. Вслед за ним отправилось и красное такси.
В принципе свидетель довольно четко обрисовал имевшие место события. Люди в желтых пальто, стоявшие у автомашины, были французскими коммунистами — агентами группы Серебрянского. Роль постового сыграл настоящий офицер парижской полиции, близкий коммунистам, тоже агент Особой группы ОГПУ. В красном же такси сидели непосредственные руководители операции на месте Андрей Турыжников и Иван Рачковский. Сразу в машине Кутепову сделали инъекцию. Уже мертвого генерала вывезли из Парижа, а вечером того же дня похоронили в предместье французской столицы Леваллуа-Перре — в саду дома, владельцем которого был все тот же полицейский офицер.
Расследование исчезновения Кутепова со стороны РОВС и парижской криминальной полиции каких-либо результатов не дало. Его труп обнаружить не удалось.
Исчезновение Кутепова взбудоражило Европу, а в среде русских белогвардейцев в Париже вызвало состояние, близкое к панике. Но интересно, что в исчезновении генерала пресса в основном обвиняла британскую разведку. Благодаря грамотной работе группы Серебрянского советский след в исчезновении Кутепова местной прессой в то время практически не рассматривался.
Безусловно, осуществленная ОГПУ операция по нейтрализации Кутепова нанесла тяжелый удар по РОВС. Депрессия, панические настроения, недоверие к руководителям, взаимные подозрения в сотрудничестве с советскими органами государственной безопасности на протяжении ряда лет после исчезновения Кутепова были характерны не только для членов Русского общевоинского союза, но и для поддерживавшей его части белой эмиграции. Кроме того, что очень важно, РОВС начал терять доверие у «спонсоров» — западных покровителей.
Следует подчеркнуть, что до середины 1960-х годов причастность советских органов государственной безопасности к похищению генерала Кутепова не афишировалась и даже категорически отрицалась. Лишь в 1965 году газета «Красная звезда» — официальный орган Министерства обороны — рассказала на своих страницах об этой операции.
Преемник Кутепова
Несмотря на то что осуществленная ОГПУ операция по нейтрализации генерала Кутепова нанесла тяжелый удар по РОВС, полностью парализовать его деятельность не удалось. Преемником генерала Кутепова на посту председателя РОВС стал генерал-лейтенант Евгений Карлович Миллер, кадровый военный. Он продолжил активную антисоветскую деятельность своего предшественника. Чтобы окончательно разрешить проблему РОВС, руководство страны поручило органам государственной безопасности доставить генерала Миллера в Москву, где намеревалось предать его открытому суду.
Сам Яков Исаакович Серебрянский не являлся непосредственным руководителем этой операции, так как готовил там же, в Париже, другую важную операцию, о которой еще будет рассказано, а в данной операции принимали участие завербованные Серебрянским агенты, а также некоторые сотрудники Особой группы, руководил ею сотрудник Особой группы Сергей Шпигельглаз.
Несколько слов о самом генерал-лейтенанте Миллере, возглавившем РОВС после генерала Кутепова.
Он родился 7 октября 1867 года в одной из старинных дворянских семей русских немцев города Динабурга Витебской губернии (с 1893 года — Двинск, с 1920 года — Даугавпилс, Латвия). В детстве был отдан в Николаевский кадетский корпус в Санкт-Петербурге, затем с отличием окончил Николаевское кавалерийское училище. Служил в лейб-гвардии гусарском Его Императорского Величества полку (Царское Село). Жена Евгения Карловича Миллера, Наталья Николаевна Шипова, по линии своей матери являлась родной внучкой жены А. С. Пушкина, Натальи Николаевны Гончаровой.
В 1892 году капитан Миллер успешно окончил Академию Генерального штаба и получил назначение в Финляндский военный округ. В 1896 году подполковник Миллер служил военным агентом (военным атташе) в Бельгии и Голландии. Такая служба давала практику военного разведчика и позволяла увидеть европейские армии своими глазами. Здесь же Миллер проявил себя как дипломат: принял участие в подготовке первой мирной конференции в Гааге, созванной по инициативе Николая II. В 1901 году за отличия по службе Евгений Карлович был произведен в полковники и переведен военным агентом в Рим.
В 1907 году его дипломатическая служба закончилась. Миллер командует 7-м гусарским Белорусским полком, а затем 7-й кавалерийской дивизией. В 1909 году 42-летний генерал-майор назначается начальником родного ему Николаевского кавалерийского училища. В конце 1912 года — начальником штаба Московского военного округа.
Участник Первой мировой войны, с ее первых дней возглавил штаб 5-й армии. В 1915 году был произведен в генерал-лейтенанты. В январе 1917 года назначен командиром 26-го армейского корпуса.
В августе 1917 года Миллер был направлен в Италию представителем Ставки Верховного главнокомандующего при итальянском Главном командовании. Здесь его и застала Октябрьская революция. Активный участник Гражданской войны в России. В январе 1919 года прибыл в оккупированный англичанами Архангельск и был назначен главнокомандующим войсками контрреволюционного «правительства Северной области» эсера Николая Васильевича Чайковского.
В том же январе, будучи председателем Временного правительства Северной области и одновременно управляющим отделом иностранных дел правительства, Чайковский выехал в Париж для участия в мирной конференции и… остался в эмиграции.
После эмиграции Чайковского Миллер становится генерал-губернатором Северной области, её фактическим диктатором. В мае 1919 года «Верховный правитель России» адмирал Колчак назначает Миллера главнокомандующим войсками Северной области, а в июне — главнокомандующим Северным фронтом.
Обстановка в Северной области к тому времени складывалась следующим образом. В начале 1918 года северные районы России оказались под угрозой нападения… белофиннов. 18 марта в поселке Ухта, занятом финскими войсками, собрался Временный комитет по Восточной Карелии, принявший постановление о присоединении Восточной Карелии к Финляндии. Целью финского вторжения в Карелию и на Кольский полуостров были не только территориальные притязания, но и захват оружия, продовольствия и различного ценного оборудования, доставленного туда союзниками в 1915–1918 годах.
Весной 1918 года в Мурманске и Архангельске высадился британский экспедиционный корпус для «помощи» большевикам в противостоянии белофиннам и предотвращения потенциальной угрозы высадки немецкого десанта (кстати, в составе экспедиционного корпуса, видимо, впервые в новейшей истории нашей страны, был и ограниченный военный американский контингент).
Понятно, что англичане не собирались дружить с большевиками. Уже 1 августа 1918 года британский десант после обстрела артиллерией и бомбардировок с воздуха захватил остров Мудьюг, береговые батареи которого прикрывали подходы к Архангельску. Днем 2 августа в Архангельске началось антисоветское восстание, в результате которого англичане захватили Архангельск. «Помощь» переросла в оккупацию. Началось открытое разграбление Русского Севера. Англичане захватили весь торговый флот Северного Ледовитого океана, речные суда Северной Двины и Печоры. Через северные моря они организовали вывоз леса, пушнины и полезных ископаемых из бассейнов рек Оби, Иртыша и Енисея. Речные суда выходили к устью и там перегружались. Только в навигацию 1918 года из Архангельска в Англию ушло 57 русских частных пароходов и четыре парусные шхуны, большинство из которых не вернулось. Только в 1919 году англичане вывезли с Русского Севера леса, марганцевой руды и других, как сейчас говорят, стратегических ресурсов на четыре миллиона фунтов стерлингов.