Окружающую реальность он уже воспринимал неадекватно. Мир приятно покачивался, наложенное в тарелке было вкусно и красиво, и что это такое, было уже совсем неважно. Витьку было сейчас от души наплевать и на Афанасия, и на Стаса и на всякие разные поляны, которые он кому-то теперь был должен.
– Да это я так, к слову. Э, братуха, да ты окосел малехо… Но это ничего, это можно иногда… А за то, что я черного на тебя вывел, ты уж не обессудь, работа такая. Нам говорят – мы делаем.
– А если б… это… тебе сказали… ик… меня пристрелить?
Афанасий рассмеялся.
– Хочешь честно?
– Н-ну… – с трудом кивнул Витек, скрипнув все еще слегка деревянной шеей.
– Вчера – пристрелил бы. Сегодня – не знаю. Стрелять в человека, с которым пил, всегда тяжело. Но я думаю, что это не твой случай. Не знаю, что там у Стаса на уме насчет тебя, но уж если он вчера тебя не грохнул, значит, по ходу, и позже не собирается. Так что давай выпьем, Витя. За то, чтобы нам никогда не пришлось друг в друга стрелять.
– Не…
– Не хочешь со мной пить? – прищурился Афанасий.
– Мне хватит, – сказал Витек. Пиццерия только-только перестала плавать перед глазами и обрела более-менее устойчивые координаты в пространстве.
– А, понимаю, – сказал Афанасий. – Поплавок мелкий. Ну, тогда я с тренером.
Он чокнулся с графином и, не поморщившись, опрокинул без малого полстакана.
– Дело привычки, – сказал он и сыто рыгнул. – Ну ты как, кишку баловать закончил?
До поддатого Витька вопрос не дошел, но он на всякий случай кивнул.
– Тогда пошли.
– Куда?
– Как куда? – удивился Афанасий. – По бабам, конечно. Куда ж еще после кабака люди ходят? Хотя не кабак это, а так, не пойми что. Но тебе для первого раза сойдет…
Он почти насильно вытащил Витька из-за стола и попер его к двери.
– А платить? – вяло трепыхнулся Витек.
– За что? – удивился Афанасий снова. – Да ты шутник, братуха, – закачаешься. Тебя тощий травил? Травил. Пусть скажет спасибо, что еще на бабки не попал. А на будущее – запомни. В нашем городе в кабак зашел – говори, что от Стаса. И по счету плати ровно половину от суммы.
– Это… скидка?
– Скидки, мил человек, бывают только с лестницы.
Они вышли на улицу. В воздухе уже явственно пахло приближающейся зимой. Не за горами были первые белые мухи.
– Скидки у лохов, Витя, – сказал Афанасий, с удовольствием нюхая воздух. – У нас – привилегии. А привилегиями надо пользоваться. Они для того и завоеваны.
– Кем… завоеваны?
– Пролетариатом, – хмыкнул Афанасий.
Он нажал на брелок, и приветственно взвыл-мигнул фарами двухместный японский внедорожник у входа.
То ли от свежего воздуха, то ли от вида иноземного чуда, но у Витька в голове стала намечаться какая-то ясность. Все недавние обиды и горести как-то сразу забылись. Он восхищенно смотрел на автомобиль.
Когда вот такое или что-то подобное обезличенно рассекает по улицам, тогда просто. Посмотришь вслед, вздохнешь – и тут же забудешь. А когда кто-то, пусть даже мимолетно знакомый, вот так запросто достает ключи из кармана, а эдакая зверюга радостно воет в ответ… Не то чтобы завидно, но тоже так хочется. Когда-нибудь.
Афанасий перехватил взгляд Витька и усмехнулся.
– Водить умеешь? – спросил он.
Витек кивнул.
– Права в школе получил. И в армии приходилось.
– Тогда держи.
– Чего держи? – не понял Витек.
– Ты, братуха, в натуре тормоз или притворяешься? Ключи держи. Поведешь. Я чегой-то перебрал чуток. Боюсь, ненароком столб обниму или еще чего учудю. У меня это запросто.
«А я, типа, как стеклышко…»
Витек энергично потряс головой, фокусируя взгляд. Два автомобиля нехотя собрались в один.
– Может, не стоит?..
– Давай, двигай, Витя, – хлопнула его по плечу увесистая ладонь. – Один раз живем, где наша не пропадала!
«Плевать!»
Витек открыл дверцу и сел за руль. Мягкое сиденье услужливо обволокло спину.
– Ну и чудненько!
Афанасий грузно плюхнулся рядом.
– Короче. Коробка-автомат, педали, стало быть, две – газ и тормоз. Остальное – разберешься по ходу. Вперед!
Витек повернул ключ зажигания и осторожно нажал на педаль. Внедорожник тронулся, чуть ли не с места набрав приличную скорость. Тело мягко вдавило в кресло.
– О, наш человек, – одобрительно взвыл Афанасий. – Дави, Витя, педальку, дави ее, родимую!
И Витек надавил.
Машина заурчала недоуменно, но послушно рванула вперед.
Дома по бокам улицы смазались в сплошную линию. Водители попутных «жигулей» и «запорожцев», видя в зеркала приближающегося монстра, спешили поскорее убраться с дороги, как куры, гонимые расшалившимся волкодавом.
У Витька захватило дух. Да и кто останется равнодушным, когда сбывается мечта? И пусть не свое, пусть гогочет во все горло рядом пьяный хозяин, но хоть вот так, хоть на малое время, но вообразить, что, наконец – вот оно! Сбылось! Ну, не сбылось, конечно, куда там… Но хоть чужое попробовать, понюхать нагретую кожу салона, ощутить мягкую шероховатость руля, почувствовать, врасти телом в кожано-стальное тело дорогой машины. И когда-нибудь, может быть…
– Нравится, братуха?!!
Витек молчал, горящими от возбуждения и алкоголя глазами следя за дорогой, послушно ложащейся под колеса. Ответа и не требовалось. Достаточно было увидеть глаза водителя. Афанасий посмотрел направо, увидел глаза и усмехнулся.
– А нравится – так забирай!
Взгляд Витька стал напряженным.
– Как это – забирай?
– А так. Тебе Стас сколько зелени отвалил?
– Ну… десять штук.
– Баксов? – уточнил Афанасий.
– Ну да.
– Так о чем базар? Как на духу скажу – точило не новое, но ему еще бегать и бегать. Все навороты, кондишн, салон, сам видишь, кожаный, коробка, опять-таки… Да ты на такой только к плешке подрули – любая телка и без бабла твоя.
«Настасья… Или… может, все-таки…?»
Конечно, в любом деле нужна тренировка. И если не иметь привычки закладывать за воротник, то будь ты хоть Рембо в квадрате, после полстакана чистого спирта мир изменится не в лучшую сторону. Но даже в состоянии альтернативной реальности Витек хоть и туго, но соображал. Он отогнал навязчивый образ американской актрисы, воплощенный в русской барвумен, послал мысленно нехорошим словом еще один сказочно фигуристый образ, неизвестно с какой стати нарисовавшийся рядом, и подозрительно спросил:
– Сколько?
– Грабить тебя не буду. Не по-босяцки человека без копейки оставлять. Короче, восемь сейчас, восемь потом. Доверенность я тебе прям сейчас любую нарисую. По рукам?
Витек снова потряс головой, собирая мысли. Но мысли собирались туго, бродя под шумящим от спирта черепом по самым немыслимым траекториям.
– Ты чо как черепаха плетешься?! – вдруг заорал сбоку Афанасий. – Дави на газ!!!
Команда попала на благодатную почву. Думать не хотелось. Хотелось именно давить на газ. Витек и надавил.
Машина прыгнула вперед, как породистый скакун, получивший шпорами в брюхо.
– Считай, за скока секунд до двухсот разгонится!!! – орал сбоку Афанасий. – Раз, два…
«Виу! Виу!!!» – послышалось сзади. И почти сразу же заревел в затылок усиленный мегафоном голос:
– Водитель автомобиля номер девятьсот девяносто девять! Немедленно остановитесь!
– Не тормози! – заорал Афанасий. – Пошел он на хер!
– Приказываю немедленно остановиться! В противном случае будет открыт огонь на поражение!
– Во сука! – удивленно протянул Афанасий. – Не, ты слышал?
– Угу, – кивнул Витек.
– Ну ладно, притормози, – сказал Афанасий и полез под сиденье. – Щас посмотрим, что там за Бельмондо.
Когда он разогнулся, в его руке лежал «Узи». В громадной лапе Афанасия израильский пистолет-пулемет казался детской игрушкой.
– Слушай, а может, не надо? – неуверенно спросил Витек.
– Надо, Федя, надо, – ответил Афанасий. – В нашем городе мы фишку держим и ездим как хотим. А если кто этого не понимает, то мы ему враз тему объяснить можем. Просто и доступно.
Машина остановилась. Ее объехала белая «шестерка» с синей надписью «ГАИ» на боку и встала поперек дороги. Из «шестерки» выскочил молодой гаишник в погонах сержанта с коротким АКСу в руках и сразу метнулся к Витьку, суя раструб автомата в открытое окно дверцы внедорожника.
– Выйти из машины! Руки на капот!
Витек не успел ничего предпринять и даже не заметил, как опустело место справа от него. Видимо, Афанасий был не настолько уж пьян, как хотел казаться, если за несколько секунд успел выйти из машины, обогнуть ее сзади и, появившись сбоку от гаишника, приставить ствол «Узи» ему к виску.
– Это кто тут у нас такой смелый? – спросил Афанасий, забирая у сержанта автомат. – Ты чо, землячок, попутался или как?
Сержант осторожно скосил глаза направо.
– Ой, Афанасий Михалыч, а я вас не заметил…
– Ну да, – кивнул Афанасий. – Я вообще сам из себя весь такой незаметный…
– Да мы это… Ваша машина пролетела мимо поста, а капитан говорит, мол, на мониторе видно, что за рулем не вы. Ехай, мол, говорит, проверь…
– Ну чо, проверил? – спросил Афанасий.
Сержант сосредоточенно кивнул. Ствол израильского автомата все еще неприятно холодил висок.
– Вот и ладушки, – сказал Афанасий. – И учти, что моему другу в рыло стволом тыкать – это нехорошо. Теперь это – его тачка. Так и передай своему капитану. И пусть он до всей остальной вашей братии доведет, что почем. Усек?
Сержант кивнул еще раз.
– А теперь, – сказал Афанасий, пряча «Узи» за пояс, – быстренько взял тряпку, протер нам лобовуху – и свободен…
Странно было Витьку наблюдать, как сержант ГАИ протирает у Афанасьевского внедорожника лобовое стекло. Но факты – вещь упрямая. Гаишник протер стекло, получил обратно свой автомат, прыгнул в «шестерку» и ретировался, как сон – сон странный и малоправдоподобный.
– Вот так у нас по городу пацаны ездят, – сказал Афанасий, подходя к машине. – Ну чо, берешь?