С диваном на плече он зашел в шикарный вестибюль гостиницы. Простреленная и добросовестно залатанная докторами нога под весом дивана, слава богу, вела себя прилично.
«И даже если бы и неприлично, – мелькнула мысль. – Впервой, что ли? На войне как на войне».
Дама на ресепшене как раз собиралась поправить очки в дорогой роговой оправе, но при виде Макаренко застыла на середине движения.
– Вввам кого?
Набычились и приподнялись с кожаных кресел два охранника…
– Мне в триста двенадцатый, – весело сказал Макаренко.
– В триста…
Что-то щелкнуло в голове дамы. Она закончила движение, взялась за дужку очков, наклонилась над журналом…
– Ах, в триста двенадцатый?
Дама вышла из ступора и расплылась в улыбке. Теперь, если бы даже у Макаренко выросли крылья и клюв, это не имело бы никакого значения.
– Проходите, проходите.
– Документы в кармане, – качнул головой Макаренко. – Сами возьмите. Диван снимать не буду. Обратно ставить – такой геморрой.
– Нет, нет, ничего не надо.
«Ай, какой авторитетный моджахед, – подумал Макаренко. – Умеет произвести впечатление».
Дама выпорхнула из-за дубовой стойки ресепшена.
– Прошу за мной. Только, боюсь, ваш диван в лифт не поместится…
В лифт диван действительно не влез, а триста двенадцатый номер был на третьем этаже. Макаренко порядком взмок, пока по лестнице дотащил до двери номера свое имущество.
– Вы бы могли воспользоваться услугами носильщиков, – прощебетала дама, протягивая странному клиенту ключи от номера.
– Да ладно, не привык я как-то…
– Ничего страшного, привыкнете. Располагайтесь, я распоряжусь, чтобы остальные ваши вещи доставили снизу. И позвольте ключи от вашей машины.
– Это еще зачем? – насторожился Макаренко.
– Наш служащий отгонит ее на стоянку, и я тут же принесу вам ключи обратно.
– Нет уж, я сам как-нибудь, – решительно сказал Макаренко. – А насчет доставки вещей – смотрите, как бы ваши носильщики папами не стали.
– У вас там еще один диван? – Дама вздернула брови над очками.
– Хуже, – сказал Макаренко. – Гораздо хуже.
…Когда доставка остальных вещей была закончена, Макаренко, глядя в несчастные глаза носильщиков, расщедрился и отслюнил каждому по долларовой купюре. Носильщики переглянулись, спрятали деньги в карманы и молча ретировались.
– Хмм… И спросить не у кого, много дал или мало, – проворчал Макаренко, обводя взглядом свое новое жилье. – А диванчик-то мой здесь явно не в тему…
Номер был роскошный. Громадная кровать под балдахином в спальне, кожаные диваны по углам гостиной, письменный стол под старину с компьютером и письменным прибором красного дерева на нем в кабинете, огромный телевизор Sony…
– Вот, значит, как живут наемники иностранного капитала, – задумчиво сказал Макаренко. – Ага, здесь еще и кухня имеется…
В огромной кухне было все, о чем можно только мечтать, – мебель, холодильник – тоже совсем не «Бирюса», микроволновка, еще один телевизор поменьше, современная плита и куча разных приборов непонятного назначения.
– Да уж. В такой кухне не только готовить, в такой кухне жить можно, – сказал Макаренко, открывая дверь холодильника. – Батюшки, обо всем позаботились моджахеды!
Холодильник был доверху забит продуктами. Макаренко вытащил пластиковую бутылку «Аква Минерале», сковырнул пробку, приложился…
– Так, вода настоящая, – констатировал он, утираясь рукавом. – Стало быть, не сплю.
В кармане зазвонил мобильник.
– Точно не сплю, – поморщился Макаренко. – Никак, старый душман?
Но это был вовсе не седой предводитель горного воинства.
– Это Алена, – сладким голосом проговорила мобила. – Мы сегодня идем в клуб?
– Почему бы и нет, – сказал Макаренко, ставя бутылку обратно в холодильник. – Говори, куда за тобой заехать и во сколько…
Он не отъехал от гостиницы и полкилометра, как руль резко дернуло вправо.
– Ч-черт!!!
Макаренко заглушил двигатель и вылез из машины. Так и есть, правое колесо пробито ржавым гвоздем.
Андрей с подвывом вздохнул и открыл багажник.
– Вот так и бывает, – ворчал он, крутя ручку домкрата. – В кои-то веки познакомишься с красивой девушкой и – пожалуйста – все говно к нашему берегу. Мало того что опоздаю, так еще и руки помыть нечем…
Старенькая «Нива» тихонько поскрипывала, когда Макаренко рывками сворачивал болты. Андрей хмыкнул про себя:
«Вот и женщины – как машины. Можно взять „Ниву” – и с ней куда хочешь, хоть в грязь, хоть в болото. И в обслуживании недорого. И… хммм… бросить не особо жалко. А можно – если денег большая куча имеется – взять „феррари”. Но кататься только по автобанам и вкладывать, вкладывать, вкладывать. Хотя у тех, у кого денег имеется эта самая куча, „феррари” случаются и не одна, и не две…»
…Алена ждала у подъезда своей побитой временем пятиэтажки. Когда Андрей подъехал, она выразительно посмотрела на часики и только после этого села в салон.
– Колесо пробило, – буркнул Макаренко, трогаясь с места.
– Оправдание принято, – вздохнула Алена и сморщила носик. – Ты руки бензином оттирал?
Макаренко сосредоточенно смотрел на дорогу. Настроение неуклонно съезжало в положение ниже нуля.
«Вот так влет мы перешли на „ты”, несмотря на то что не представлены. Процедура превращения пациента в кавалера прошла без эксцессов».
– Ладно, не дуйся, – сказала Алена. – Сейчас у палатки тормознем, сиську с водой купим, отмоем тебя как следует. А у меня с собой туалетная вода есть, сбрызнем – и нет проблем.
– Замечательно, – кивнул Макаренко. – И буду я пахнуть как унисекс-поп-звезда на пике карьеры.
– Что-то не похож ты на унисекс-поп-звезду, – улыбнулась Алена, медленно проведя пальчиком по могучему плечу Андрея. – Да и кому какое дело? Пусть думают, что ты от меня за ночь ароматов набрался.
Макаренко крякнул от неожиданности и не нашелся, что ответить. Но столбик настроения прекратил снижаться и высказал явную тенденцию к росту. Причем рост наметился не только в воображаемом термометре…
Андрей резко тормознул у ближайшей палатки и несколько поспешно выскочил из машины.
«Вот что значит неделями без бабы… Прям хоть женись, – думал он, расплачиваясь за двухлитровую бутыль воды. – А что? Девка – красавица, не дура, не москвичка, что в плюс: хоть представляет, с какой стороны у сковороды ручка… наверное. Хотя, нынче такая тема у красавиц не в моде независимо от ареала обитания. Ну, да ладно, видно будет…»
– О чем задумался, детина? – спросил веселый Аленкин голосок сзади. – Тебе полить?
– Да, если не трудно.
– Надеюсь, грыжу не заработаю.
Они отошли к придорожным кустам. Макаренко старательно оттирал ладони под струйкой воды, пряча взгляд от Аленкиных насмешливых глаз и от этого чувствуя себя не в своей тарелке.
«Только вот влюбиться не хватало… Это ж все! Это ж с тебя дурака сразу веревки вить начнут и этими веревками к каблуку приматывать намертво… И будет у тебя, дядя Андрей, семья. И почасовое расписание, как у трамвая… Стоп, следователь! Срочно крышу на место! И гвоздями ее! Соточкой, по периметру, намертво!»
Он стряхнул капли с ладоней, прямо взглянул в бездонные девичьи глазищи и широко улыбнулся.
– Благодарствую, боярыня, за доброту, за ласку, – сказал он. – А теперь пожалуйте в карету.
– Исполать тебе, детинушка, крестьянский сын, – немного обескураженно произнесла Алена. Потом бросила пустую бутыль в кусты и проследовала в «карету»…
Асфальтовая дорога по количеству кратеров смахивала на лунную. Андрей на кратеры реагировал, но в меру, отчего «Нива» порой подпрыгивала и жалобно стонала. Алена морщила носик, но помалкивала.
«Выбирайте, барыня, – про себя улыбнулся Макаренко. – Или комфорт, или удаль молодецкая».
Тут снова вспомнился дрищ на «ягуаре».
«Н-да. Адекватней, следователь. Нынче девушки выбирают и комфорт, и удаль, два в одном. А менты на „Нивах” для них так, эпизоды».
– Что-то ты, детинушка, мрачен, аки туча, – подала голос Алена. – Не развлекаешь красну девицу светской беседой.
– Развлекаться будем, когда приедем, – буркнул Андрей. – А кстати, куда едем-то? Ты говорила, что клуб сама выберешь.
– Не в столице живем, – вздохнула Алена. – Здесь у нас выбор невелик – три кислотных гадюшника для малолеток, один другого голимее.
– Ну и?
– Вот если бы в «Пагоду» забуриться, – мечтательно протянула девушка. – Вот там – уровень…
– Так за чем дело стало?
– Туда с улицы не пускают. Там только для своих.
Она выразительно посмотрела на Андрея.
– И для крутых, – добавила. – Случалось, что кое-кто с красивой девушкой проходил…
– А ты там была? – спросил Андрей.
– Да. Два раза.
– С крутыми?
– По-всякому… Да ты никак ревнуешь, следователь?
– Просто интересуюсь, – пожал плечами Андрей. – Глупо ревновать девушку, с которой только познакомился. Да и вообще, ревность – она от комплексов. Если мужик в себе не уверен, тогда у него и начинаются терзания Отелло. И по поводу, и без такового.
– А ты, стало быть, уверен?
– Смотря в чем.
– В себе.
Макаренко рассмеялся.
– В себе – да. А вот в девушках…
– А что в девушках?
Макаренко внимательно посмотрел на нее.
– Слушай, Ален, а ты когда-нибудь любила?
Лицо Алены стало серьезным.
– Это что, допрос? – медленно спросила она.
– При чем здесь допрос, – пожал плечами Макаренко. – Просто разговор о вечном.
– О вечном, – усмехнулась Алена. – Ты хоть представляешь, что такое любовь?
– Предложи свою версию.
– О’кей, – протянула девушка, уставившись в одну ей видимую точку на лобовом стекле. – Любовь – это… Это трудно объяснить. Знаешь, что такое вдыхать любимого человека? Постоянно ощущать, что дышишь с ним одним воздухом, живешь его идеями, чувствуешь его кожей, смотришь на мир его глазами? Но порой бывает так, что этого воздуха оказывается больше, чем ты можешь вдохнуть. И от его избытка начинаешь задыхаться. Знаешь, что такое быть с любимым? Это когда сначала не можешь насытиться им… а потом его становится слишком много. И в результате чувства к нему остаются те же, но кроме этих чувств появляется еще и куча всего остального – дом, быт, его грязные носки, которые никак не вписываются в образ… И в результате жить вместе с ним становится очень тяжело. Когда-то я любила. Может быть, даже люблю и сейчас. Но мы разошлись, и я не тоскую без него.