У моих предков не было столько времени. Клан был бы истреблен сотни раз, пока Мастера воспитали новых воинов взамен погибших. Поэтому, когда ребенку исполнялось пять-шесть лет, дед убивал душу маленького внука, у него на глазах делая себе сэппуку. Тем самым он напрямую передавал ребенку свои навыки и свое ками. После этого требовалось меньше года для того, чтобы ребенок превратился в непобедимого синоби. Жаль только, что мы знаем лишь основное. Тонкости ритуала прямой передачи ныне утрачены.
Позже самураи тоже стали взрезать себе животы, не очень представляя, зачем они это делают. Секрет прямой передачи кланы синоби хранили пуще всех остальных секретов бессмертия…
Старик замолчал на мгновение, уставившись в пол. После чего поднял глаза на Виктора.
– Мой отец был последним японцем, который знал, как осуществить способ прямой передачи. Но я был далеко, мой брат выполнял свою миссию, и в результате у отца не нашлось Безупречного ученика, достойного принять его ками. Синоби всей Японии много лет ждали, что он найдет в себе силы вернуться из страны Токое. Мы уже устали ждать. И вот появился ты…
Ступни перестали болеть. Вернее, Виктор их уже не чувствовал.
Но это было неважно.
Бывают моменты в жизни, когда происходящее становится важнее чего бы то ни было. Даже самой жизни.
– Но я не помню никаких ритуалов! – воскликнул Виктор. – Если мне что и вспоминается, так только во сне. Или же когда планка падает… то есть бешеным когда становлюсь…
– Ты вспомнишь, – тихо сказал старик. – Твое прошлое последовательно вело тебя к цели – и привело сюда. Ветры синоби никогда не дуют бесцельно. Все происходящее неслучайно. Как и промах Масурао, пославшего удар в твой переднесрединный меридиан и прорвавшего плотину, поставленную кем-то на пути твоей ки55. Годом раньше ты бы умер от такого удара. Сейчас же каждое движение природы по отношению к тебе преисполнено особым смыслом.
– Ничего себе промах, – проворчал Виктор. – По-моему, как раз то, что надо.
– Сокуси, точек мгновенной смерти, не так уж много. К тому же я видел – Масурао бил с выбросом энергии в точку суйгэцу, которую вы называете солнечным сплетением. Это был смертельный удар. И ками моего отца отклонило его.
– Но, может, Масурао все-таки промахнулся? – с сомнением в голосе спросил Виктор.
– Масурао уже несколько лет не промахивается, – ответил старик. – Я вижу – все происходящее ясно указывает на то, что тебе необходимо подготовить свое тело согласно традициям синоби клана Сумиеси-кай. От этого никто не проиграет. Вспомнив все, ты вернешь нам ритуал прямой передачи, а сам получишь навыки, которых нет и никогда не будет ни у кого из белых людей.
– Изучать искусство синоби для того, чтобы вспомнить ритуал?
Старик покачал головой.
– Не только. В твоем случае изучение боевых практик не более чем средство для достижения контроля над совершенным киай, высшим состоянием сознания, которое порой посещает тебя. Не уверен, что этому можно обучить кого-либо, но оно наверняка пригодится тебе в дальнейшей жизни. Как уже не раз пригодилось до этого.
– Помимо всего прочего те, кто меня сюда заманил, еще и денег обещали, – проворчал Виктор. – Лишь бы я разобрался со своим ки-ай и их научил, как достичь того же.
– Я знаю твою историю, – кивнул старик. – Похоже, ты должен был попасть в школу клана Ямагути-гуми, которые никогда не видят дальше своего носа. Но Сагара решили иначе.
– Это те, которые «приходят из пустоты и уходят в пустоту, не оставляя следов»? – изумился Виктор, припоминая слова Александры. – Так они ж вроде не более чем легенда.
– Благодаря этой легенде ты сейчас здесь, – сказал старик. – Видимо, в мире что-то сдвинулось, и те, кто следит за Равновесием, решили, что ты можешь на него повлиять.
Старик ухмыльнулся.
– Хотя в твоем случае есть более легкий путь. У любого человека в жизни всегда есть выбор. Ты можешь ничему не учиться, и думаю, что вскоре ками моего отца само начнет решать свои проблемы, пользуясь твоим телом. А вместе с ними и проблемы клана. Короче говоря, ты словно будешь сидеть в кресле кинотеатра и наблюдать происходящее со стороны. При этом самому тебе ничего не надо будет делать. Ты даже боли не почувствуешь, если с твоим телом что-то случится, – чего не могу обещать, если ты согласишься на обучение. Предупреждаю заранее – это будет очень больно. Про трудности я даже не говорю…
…Вам случалось когда-нибудь принимать решения? Не повседневные типа купить или не купить ребятенку телепузика или шлепнуть или не шлепнуть по мягкому месту излишне громко верещащую супругу? А такие, которые резко и навсегда изменят вашу жизнь в ту или иную сторону? Как у богатыря с камнем и тремя дорогами? Когда воздух вокруг тебя вдруг становится гуще и тяжелее и время слегка притормаживает – тик… так… ожидая твоего решения?
Сейчас перед ним снова было две дороги.
– Когда можно начать обучение? – спросил Виктор.
– Завтра, – сказал старик. – А пока можешь идти.
Виктор учтиво поклонился. И сам не понял, с чего и как это у него вышло. Вроде как не собирался. Да и откуда бы ему знать, учтиво оно получилось или не очень. Однако знал – получилось именно так, как надо.
Не скрывая удовольствия на лице, старик поклонился в ответ.
Внутренне опасаясь вновь почувствовать свои ноги и заорать от боли, Виктор подумал, что было бы очень неплохо, если б старик покинул додзе первым. Несолидно как-то будущему ниндзя с совершенным ки-аем и прочими скрытыми талантами после всего ковылять к… как ее? Седзи? В общем, к двери, на полусогнутых и при этом подвывая от боли.
– Скажите, а как мне вас называть? – поинтересовался Виктор.
Словно что-то почувствовав, старик легко поднялся со своего возвышения и направился к выходу, постукивая посохом по глиняному полу.
– Зови меня сихан56, – бросил он через плечо.
Часть третьяГэнин
Он выполз из додзе на коленях и минут десять растирал ступни, восстанавливая кровообращение. А после, прислонившись к фонарному столбу, торчащему у входа, кривился и кусал губы, чтобы не заорать от боли в ногах.
Понемногу последствия часового сидения на пятках стали терпимыми настолько, что Виктор смог подняться и доковылять до сарая на своих двоих.
Внутри сарая возлежал на своих матрасах Колян, уставившись в потолок с выражением оскорбленной невинности на лице. У противоположной стены, частично расчищенной от садово-уборочного инвентаря, лежал еще один свернутый матрас.
Виктор прислонился к косяку, чтобы отдышаться. Путь от додзе до сарая показался ему вечностью.
– Не, ну ты мне скажи, есть на земле справедливость? – промолвил Колян, обращаясь к потолку сарая, заросшему старой паутиной. – Корячишься тут незнамо как кто второй год – и никакой тебе благодарности. Тут же не успел человек появиться – все. На кухню его не запрягать, на уборку территории не подтягивать, дед его к себе в ученики определил. Хоть новую войну за независимость негров развязывай.
– Ты не негр, – сказал Виктор. – Ты святой. На том свете тебе все зачтется. За двухлетнее питание дондонами все грехи отпускаются автоматом.
– Он еще и прикалывается, – вздохнул Колян, вставая со своего лежбища. – Вон твой матрас, располагайся. Можешь еще пару взять у меня для мягкости приземления.
– А ты как же?
– Да ладно, – махнул рукой обиженный на судьбу Колян. – Я себе еще сопру.
Вынув из кармана маленькую баночку, «братан» протянул ее Виктору.
– Это дед передал, пока ты из додзе выползал. Лыжи намажь, а то завтра не встанешь. И в следующий раз пошустрее в себя приходи – я тебя ждать замаялся.
– Подошел бы да помог, сердобольный ты наш, – проворчал Виктор, осторожно опускаясь на свернутый в рулон матрас и стравливая воздух через зубы.
– Дед не велел, – сказал Колян. – Видать, чтоб ты прочувствовал, куда попал. Ну все, удачи тебе, ниндзя. И учти, это только начало.
Колян как в воду глядел.
Ночью Виктор проснулся от того, что кто-то с шумом распахнул седзи.
На фоне занимающейся зари в квадрате дверного проема маячил знакомый силуэт.
– Есть, товарищ майор, – тихо пробурчал Виктор, натягивая ботинки. Колян еще дрых без задних ног. Ну, ему-то можно, у него ками свое, родное, ему без надобности вставать ни свет ни заря.
Силуэт «товарища майора» уже удалялся по направлению к плацу с тренировочными манекенами, на самой середине которого горел костер внушительных размеров.
«Вот и ладушки, – подумал Виктор, со сна ежась от мороза, который с настойчивостью бездомного пса, атакующего авоську, пытался влезть под куртку и цапнуть за живое. – Сейчас сядем у костерка и продолжим тереть за жизнь. Оно с утра самое то. Под шашлычок из сушеных креветок».
Однако костер был разведен не для задушевных бесед. Завтраком пока тоже не пахло.
– Раздевайся, – сказал дед.
– Совсем?!
Ответа не последовало.
Скрепя сердце, Виктор повиновался. Обнаружив неожиданную халяву, мороз с упоением впился ледяной зубастой пастью в теплое мясо.
Рядом с костром лежала стопка серого бельишка, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся неким подобием комбинезона.
– Одевайся, – кивнул на нее старик.
Комбинезон был хоть и шерстяным, но довольно тонким. Не сравнить со свитером и утепленной итальянской курткой. Обуви под серой одежкой не обнаружилось вообще. Что на фоне слоя пушистого снега, выпавшего ночью, поднятию настроения не способствовало в принципе.
Старик же то настроение вывел в полный минус одним-единственным движением своей палки, в результате которого куча фирменной одежды Виктора полетела в костер. Следом за ней отправились утепленные ботинки, надежные, как репутация фирмы «Экко». Костер с радостью принял подношение, взметнув до небес сноп салютных искр.