вые районы и выступать посредником в строительстве новых зданий.
Мне все это казалось ясным как божий день. Олдман со мной согласился, но ему нужно было заставить бизнес-подразделение раз и навсегда отказаться от запланированных сделок с корпорацией. Так что он попросил у меня совета.
– Ну, – произнес я, – почему бы нам не пригласить их представителя на встречу? Зададим ему пару вопросов, посмотрим, что он ответит. Если будет врать, то ему, возможно, есть что скрывать. Давайте посмотрим, какие у них протоколы по борьбе с организованной преступностью и соблюдению требований.
– Хотите допросить президента компании?
– Ну, по крайней мере вице-президента, – ответил я.
С минуту Олдман водил указательным пальцем по краю рюмки, по часовой стрелке, и вид у него был весьма довольный и расслабленный. Допив виски, он сказал:
– Мистер Адельштейн, наши мысли сходятся. Мне кажется, это великолепная идея. Это будет наша игра в покер. Наше собственное казино.
Олдман организовал встречу, позаботился о том, чтобы в комнате были установлены видеокамеры, а я составил список предлагаемых вопросов. План был прост: Олдман откроет встречу и поприветствует нашего гостя, молодая симпатичная помощница будет переводить наши вопросы и его ответы, а меня представят как стажера, который провел год в Японии. Помощнице, мисс Итикава, сказали, что ее работа заключается в том, чтобы отвлекать и успокаивать гостя.
В очень холодный январский день все пошло по плану. К нам явился вице-президент корпорации «Субурбан» в темно-сером костюме, белой рубашке и галстуке в бело-серую полоску. Его лицо украшали очки в золотой оправе, а волосы с проседью были зачесаны назад. Я отметил его массивные золотые часы «ЛеКультр» и начислил ему баллы за хороший вкус, по крайней мере по части классических швейцарских часов класса люкс.
Интервью началось с нескольких вопросов о софтболе. Всех угостили кофе. Я сидел в углу и со скучающим видом листал журнал «Экономист».
Поделитесь, каким вы видите будущее коропорации «Субурбан»?
На что вы хотите получить кредит?
Расскажите мне о ваших инвестиционных фондах недвижимости.
И лишь обсудив все эти темы, Олдман бросил первую гранату.
– Имеет ли ваша фирма сейчас или, может быть, имела в прошлом какие-либо связи с организованной преступностью? Иначе говоря, с якудза?
Вице-президент пренебрежительно махнул правой рукой и зачесал волосы назад.
– Конечно, нет. Мы работаем по очень строгим правилам. В совет директоров нашей организации даже входит бывший прокурор. Мы сотрудничаем с «Голдман Сакс» и другими фирмами, которые очень строго соблюдают требования. Мы уверены, что наша бизнес-модель удовлетворит ваши потребности.
Олдман кивнул и после того, как помощница перевела ответ, молчал, наверное, целую минуту. Вы не представляете, как долго может длиться минута. Наконец он провел указательным пальцем по краю чашки, по часовой стрелке, и резко поднялся.
– Прошу меня извинить, – обратился он к вице-президенту, – но мне нужно сделать важный звонок. Пожалуйста, подождите немного, – и он вышел, а вслед за ним вышла переводчица. Посмотрев вице-президенту в глаза и пожав плечами, я сказал по-английски:
– Может быть, он надолго. Хотите еще кофе?
– Нет, спасибо, – ответил вице-президент. Я вновь уткнулся в журнал. Шли минуты. Вице-президент достал мобильник, кому-то позвонил и приглушенным шепотом заговорил по-японски.
– Думаю, они знают. Что говорить? Что признавать? Когда мы якобы избавились от этого парня?
На другом конце провода кто-то кричал, называл вице-президента дураком, обвинял в том, что он не справился с заданием. Вице-президент растерянно кивал, и у него взмокли уши. Я и не знал, что уши могут взмокнуть так, что это будет видно со стороны.
Наконец он завершил разговор. Спустя пятнадцать минут вернулся Олдман, уже без переводчицы, и указал на меня.
– Дальше интервью будет проводить мой коллега. – Он едва заметно улыбнулся и сел, а я встал.
Я представился на официальном японском языке и начал второй раунд допроса. Вице-президент ужасно удивился, будто статуя в музее у него на глазах вдруг начала двигаться. Выражение его лица напомнило мне эпизод, когда я обсуждал с коллегами по газете, какой засранец мой босс, а потом обернулся и увидел, что он стоит позади меня. Вице-президент был до того ошарашен, что мне дважды пришлось задать бедолаге вопрос, все ли с ним в порядке.
Может быть, он так нервничал, потому что не мог вспомнить, что именно прямо сейчас сказал по телефону. Люди очень плохо запоминают, что говорят, если думают, будто их никто не слушает. Я рассказал ему половину того, что мы уже знали о его фирме и Кетта, его партнере-якудза, после чего спросил:
– Можете ли вы рассказать мне, какую роль он все эти годы играл в фирме?
Вице-президент сделал вид, будто не слышал вопроса. Я задал ему несколько других:
– Ваша фирма не знала об аресте специального советника и его криминальном прошлом? Если не знала, то почему? А если знала, то по какой причине посчитала приемлемым работать с Кетта?
Он по-прежнему молчал, и я решил использовать его молчание нам во благо. Я вынул из портфеля ярко-красную книгу и положил посередине стола между нами. Она называлась «Подставные компании якудза: реальность и как с ними бороться» и была составлена Ассоциацией юристов Нагои.
К концу интервью он сломался. Он извинился за то, что пытался скрывать важную информацию, признал сотрудничество с Кетта ужасной ошибкой и пообещал, что компания исправит свои действия. Но это уже не могло ей помочь. После того как стенограмма интервью попала в пищевую цепочку, планы бизнес-подразделения были отменены.
Спустя несколько месяцев после нашего «допроса» 14 июня семидесятиоднолетний бывший сокайя (то есть профессиональный вымогатель, зарабатывающий на жизнь шантажом листинговых компаний) отправил письмо президенту корпорации «Субурбан». Он угрожал разоблачить связи фирмы с якудза и разрушить репутацию компании. Компания предъявила обвинения, старика арестовали, но тут же получили известность его разоблачения. Это стало для «Субурбан» очень плохой рекламой, а для нас с Олдманом – еще одним подтверждением, что мы были правы.
Корпорация «Субурбан» обанкротилась в августе 2008 года и подала заявление о защите от кредиторов в соответствии с Законом о гражданской реабилитации. Это было одним из крупнейших в том году банкротств среди зарегистрированных на бирже компаний по недвижимости. Они задолжали более 255 миллиардов иен и в конечном итоге были исключены из фондового рынка. Иностранные фирмы, которые давали им взаймы деньги или сотрудничали с ними в коммерческих предприятиях, потеряли миллионы.
Представители «Субурбан» заявили на пресс-конференции, что фирма будет добиваться реабилитации по решению суда, поскольку она не может объединяться с другими фирмами для получения капитала. Компания обвинила в своем крахе кризис субстандартного ипотечного кредитования в США.
– Паника и кредитный кризис, вызванные кризисом субстандартного ипотечного кредитования в США, разрушили мировые финансовые рынки, – заявил генеральный директор журналистам.
На самом деле, вероятно, все было совсем по-другому. Основным банком фирмы была корпорация «Мидзухо», которому Агентство финансовых услуг, стремясь бороться с организованной преступностью на фондовом рынке, в конце 2007 года приказало прекратить финансирование «Субурбан», в противном случае пригрозив серьезными штрафами и бесконечными проверками, так что пришлось согласиться. Корпорация «Субурбан» обращалась за помощью к местным банкам в Нагасаки, но давление полиции и правительства вынудило их ей отказать.
Выходит, что мы с Олдманом позволили нашим работодателям потерять колоссальную сумму денег. Когда другие инвестиционные компании услышали о банкротстве, то пришли в ярость. Это оказало огромное влияние на рынок недвижимости.
Компания поблагодарила Олдмана за хорошо выполненную работу и проявила редкую щедрость, выписав ему премию. Небольшой бонус получил и я: модные позолоченные часы «Омега». Кажется, они до сих пор где-то у меня лежат.
На следующий день после банкротства Олдман вновь пригласил меня выпить в «Леди Джейн».
– За что будем пить? – спросил я.
– За конец якудза на финансовых рынках. И, возможно, конец нашей карьеры. Я думаю, наши дни сочтены.
Такое услышать я не ожидал.
– Что? Мы сэкономили компании несколько миллионов. Вам лучше знать, какую сумму они собирались одолжить корпорации.
– Вы даже не представляете, – рассмеялся он. – Мистер Адельштейн, Агенство финансовых услуг, прокуратура, полиция, Национальное полицейское управление, Национальное налоговое агентство и другие ведомства сотрудничают впервые. Они делятся информацией, создавая базу данных. Рано или поздно татуированные парни будут вытеснены с финансовых рынков. А потом такие люди, как вы… – он сложил пальцы пистолетом и наставил на меня, – и такие, как я, с нашим особым набором навыков, никому не будут нужны. Мы все равно что лучшие производители подков за пару лет до того, как Генри Форд начал продавать автомобили. И еще кое-что. Да, мы спасаем компании от потери миллионов долларов на плохих сделках, но не зарабатываем на этом деньги. Большинство руководителей считают нас помехой. А те немногие наверху, кто понимает, что правильные поступки окупаются, не будут жить вечно.
– Но пока у нас хорошая работа. И приличная зарплата. Давайте наслаждаться этим, пока есть возможность.
Олдман купил бутылку лучшего виски в баре и попросил бармена включить классический альбом Фрэнка Синатры. Ему хотелось джаза.
Первая песня, «Летний ветер», идеально подходила для жаркого августовского вечера, но никак не для того зимнего. Но Синатра был прав. Летний ветер был переменчив, как наши работодатели, но нам оставалось еще несколько счастливых лет, а уж дальше – как повезет. Никогда не угадаешь, как долго судьба будет к тебе добра.