ков практически не участвовал в работе ВЯОНУ вплоть до середины июня.
Общая численность ЯНА постоянно колебалась за счёт частых отлучек рядовых бойцов и не превышала 1400. Советская разведка завышала численность белоповстанцев в центральной Якутии до 2000 человек, вооружённых нарезным оружием, при 2-3 пулемётах и небольшом количестве боевых патронов. Перед боем у Бестяха только 30% повстанцев были вооружены винчестерами и трехлинейными винтовками, боезапас к которым составлял не более 30 патронов на ствол. Они также имели 3 автомата Шоша и 1 пулемёт Кольта. куда набирали якутских юношей-добровольцев.
В составе ЯНА было около 80 русских, включая 25 офицеров императорской и колчаковской армий, которые в отличие от большинства якутов и тунгусов носили российскую военную форму и знаки отличия. Их присутствие позволило внести определённую «регулярность» в ЯНА. Это, в первую очередь, выразилось во введении подобия знаков отличия: рядовые повстанцы носили погоны с номерами рот. На шапках и правом рукаве у них крепился российский триколор. Дополнительным стимулом к укреплению дисциплины стала спорадическая выдача рядовым бойцам американского белья и гимнастёрок, доставленных через Аян или Охотск. В Чурапче работала патронная мастерская, где работали 25 человек. Снаряжение патронов было также организовано в отдельных подразделениях и отрядах ЯНА.
ЯНА организационно состояла из штаба, трёх боевых групп, сосредоточенных под Якутском, группировки, блокирующей Амгу, нескольких отдельных отрядов и «майская флотилия» и два лазарета, в которых раненых бойцов лечили два врача и 7 сестер. При штабе Коробейникова имелись комендантская и учебная команды. Северный противосоветский добровольческий отряд занимал Тулагино-Кильдемскую долину. Он состоял из трёх рот и насчитывал до трёхсот бойцов при одном пулемёте. В апреле её командиром был назначен штабс-капитан Ошевенский, начальником штаба стал П. Оросин, 1,2 и 3 ротами командовали Протасов, Семёнов и Шипков. По данным советской разведки командиры отряда при помощи нескольких командирах взводов из местных «креолов» и тойонов смогли «подтянуть своих подчиненных», придав им регулярность. Левобережной авангардной группой в составе 320 бойцов командовал Н.Ф. Дмитриев. В мемуарах К.К. Байкалова он фигурирует как подполковник Кадыков. По другим данным, собранным ГПУ, это был полковник Казаков, сдавшийся со своим отрядом зимой 1920 года, а осенью 1921 года, сбежавший из Бодайбо. Ядро Левобережной авангардной группой составили отряд (дивизион) М.В. Николаева и 5 рота унтер-офицера И.Чебанюка, состоявшие из местных якутов. За успешную засаду у Бестяха и уничтожение штаба красной экспедиции Николаев был произведён в штабс-капитаны, а многие участники этой операции, включая телеграфиста со станка Тит-Аринское М. Виноградова, награждены и повышены в звании. Рядовые бойцы группы имели слабое представление о воинской дисциплине, что сказывалось на их боеспособности.
Ленский добровольческий отряд действовал на Покровском направлении. Его возглавлял подполковник Овечкин. Его штабом руководил хорунжий А.А. Рязанский, адъютантом был Петров (якут), должность коменданта занимал Афанасьев, а хозяйством заведовал Е.Г. Соловьёв. К отряду присоединились якутские казаки, вследствие чего он состоял из трёх дивизионов различной численности. Ими командовали Лебедев (200 бойцов), Харлампиев (160 бойцов) и подхорунжий Харьков(80 бойцов). По оценкам красной разведки в амгинской группе было от 300 до 400 человек. Блокадная группа у Амги, в которую входили отряды Дьячковского, Жарникова, Сысолятина и братьев Михайловых под общим руководством купца Юшманова, насчитывала от 200 до 400 человек.
Отдельно от остальных сил действовал Якутский летучий карательный отряд Н.И. Яныгина в 130 сабель, который впоследствии был выдвинут к Якутску. Весной 1922 года тунгусский повстанческий отряд К. Никифорова, группа штаб-ротмистра С. Канина и 4 рота ЯНА были посланы на нижний Вилюй по просьбе местных тойонов. После соединения всех повстанческих сил возникла Вилюйская группа ЯНА или 1-й антисоветский Вилюйский отряд в составе 4,6 и 7 рот. Его командиром был назначен С. Канин. Сын крестьянина из Кильдямцов имел большой боевой опыт. В 1914 году он был зауряд-прапорщиком императорской армии РИА и кавалером трёх Георгиевских Крестов. В колчаковской армии он дослужился до звания штаб-ротмистра.
Все жители территории, подконтрольной ВЯОНУ, вносили на содержание ЯНА специальный военный сбор в размере 10 рублей с хозяйства. Помимо них существовали губернская земская и волостная повинности. Часто эти платежи заменялись натуральными поставками, которые были довольно значительными. Поступления от налогов, установленных и взимаемых ВЯОНУ, были нерегулярны, поэтому необходимые средства добывались за счёт пожертвований торговцев и экспроприации товаров и пушнины со складов советских и кооперативных организаций.
15. ИГРЫ НОМЕНКЛАТУРЫ
Официальная советская историография всегда стремилась обойти стороной прозаическую смерть героя гражданской войны. Уже сразу после боя бойцы и отдельные командиры открыто обвиняли в гибели Каландаришвили якутские власти и готовы были идти на самые крайние меры. Даже несколько лет спустя среди них бытовало мнение, что засада была спланирована в Якутске. Чтобы выяснить, причины Бестяхской трагедии, следует внимательно изучить события, которые происходили до и после неё. В этом ключе очень важен обмен информацией между советскими военными инстанциями в начале марта.
На первой встрече Лебедева и Широких-Полянского возникли их принципиальные разногласия, которые характеризует реплика одного из них: «Или Вы, или мы, но совместно работать мы не можем». Вероятно, этот разговор стал известен Каландаришвили и стал одной из причин для его скорого прибытия в Якутск. Во время пребывания в Покровске Каландаришвили активно обменивался телеграммами с Савлуком, который настаивал на его прибытии в Якутск. Он указывал на необходимость роспуска ВПС с целью пресечь его «диктаторские вмешательства в военные дела». Версия о том, что П.Ф. Савлук намеренно выманил Н.А. Каландаришвили в Якутск, маловероятна. Это подтверждает телеграмма военкома в Техтюр, сообщавшая о появлении крупного отряда повстанцев. По всей видимости, Широких-Полянский, Савлук и Барахов рассчитывали на поддержку Каландаришвили в их конфликте с Лебедевым.
Рис. 7. Руководители советской Якутии в первой половине 1922 года
По версии Г.Г. Башарина, ВПС и его члены имели доступ к телеграфной переписке и осознавали опасность своего положения из-за непредсказуемости поведения «дедушки». Агеев по линии ГПУ также мог иметь распоряжение на «героическое» устранение ненужных для советской власти лиц и был в состоянии «обеспечить» утечку информации о движении Каландаришвили через своих агентов. Впрочем, это мог сделать П. Ойуунский, который был связан родственными отношениями с М.М. Слепцовым и поддерживал дружбу с Г.С. Ефимовым. Однако, эта версия прямого предательства Лебедева и Агеева и их участие в организации засады на штаб Н.А. Каландаришвили, не выдерживает критики. В условиях многочисленных партийных чисток и кампаниями по борьбе с «врагами народа» ни разу не были под следствием или привлекались к ответственности «по всей строгости советского закона», в то время как «природные якутские большевики» Аржаков, Барахов, Ойунский, Карпель и Строд были репрессированы.
На следующий день после Бестяха Лебедев направил телеграмму в Сиббюро ЦК РКП(б), подготавливая почву для подчинения ВПС всех советских войск области. В ней он довольно точно описывал ситуацию в области: «К марту белобандитизм охватил уезды Якутский, Камчатский, Колымский и уже просачивается в остальные два уезда – Олёкминский и Вилюйский. Истребление совработников, коммунистов идет поголовное. Местами практикуют предательские вызовы, чтобы убить из засады. Движение приняло определенную национальную народную окраску, охватив широчайшие массы якутов… Подавление белобандитизма возможно только при почти поголовном истреблении местного населения. Открытого боя бандиты не принимают, практикуют приемы промысловых охотников, подстерегающих добычу в засаде. Работа партии затруднена, выдержанных опытных работников всего несколько человек».
Строд с 30 кавалеристами прибыл в Бестях только к 3 часам пополудни и не обнаружил следов противника. Однако, когда связь с Якутском была восстановлена, П.Ф. Савлук приказал не преследовать противника, а оставить в урочище заставу из 50 бойцов. Он распорядился сконцентрировать в Техтюре все силы экспедиционного отряда. Только 12 марта в его расположение прибыл Широких-Полянский, который сообщил о смене руководства губернией. Назначенный новым командиром Второго Северного отряда И.Я. Строд быстро навёл порядок среди каландаришвильцев, расположенных в Табаге. Вместе с оставшимися двумя обозными эшелонами перевёл их в Якутск, укрепив силы нового режима.
Номенклатурный переворот в Якутске начался с провокационных серии тайных арестов известных горожан, произведённых в ночь с 8 на 9 марта неизвестными в масках. В ГПУ родственники их не обнаружили, а слухи приписали таинственное исчезновение аресты каландаришвильцам. В ночь с 9 на 10 марта по приказу П.Ф. Савлука был арестован сотрудник ГПУ Осетров, который указал на своего начальника Агеева. В разговоре с Широких-Полянским начальник ГПУ признал, что «9 лиц арестованы им в порядке охраны и будут содержаться как заложники».
После этого фракция Савлука-Барахова решила действовать. Наутро 10 марта состоялось расширенное заседание ВПС с повесткой «О постановке общей работы по ликвидации бандитизма», а поздним вечером были арестованы Г.И. Лебедев и А.В. Агеев. Их задержание проводил взвод ЧОН под руководством непосредственно П.Ф. Савлука и И.Л. Карпель. Арест стал полной неожиданностью для Лебедева и Агеева. Располагая караульным батальоном в 200 штыков, отрядом Каратаева и силами ГПУ, дискредитировав каландаришвильцев, они были уверены в своих силах и не приняли в расчёт роту ЧОН и позицию её командира И.Л. Карпеля, сестра которого Брайна попала в плен в Бестяхе.