В самом конце апреля в Верхоянск проникли слухи о разложении лагере осаждающих и бегстве многих рядовых повстанцев по домам, раздорах между их начальниками и выходе из Якутска большого красного отряда в помощь осажденным. В связи с этим Панкратов возобновил боевые действия и 6 мая совершил вылазку в местность Батыла. В ходе боя удалось захватить значительное число скота и лошадей. Их захват позволил организовать конную разведку и увеличить паёк.
К середине мая активность повстанцев вокруг города резко снизилась, а после того, как в Верхоянск пришёл с Алдана отряд красной конницы с вестями о разгроме Пепеляева под Якутском, отряды, осаждавшие город, стали расходиться. Этим воспользовались красные кавалеристы, которые выслали несколько глубоких разведок на многие десятки верст. От пленных и перебежчиков Панкратову стало известно, что собранная за зиму в округе пушнина на 15 нартах отправлена в Оймякон, Ефимов объявил о мобилизации 200 лошадей, а Новгородов уехал в свою усадьбу.
18 мая красная кавалерия напала на Мустах, резиденцию С.Т. Новгородова. Через два дня его и восьмерых человек, лошадей и другие товары1778 доставили в город. Новгородова посадили в тюрьму, а остальных отпустили. Присланной из Якутска комиссии по разоружению повстанцев было предписано ликвидировать мятеж мирным путем. В начале июня между противоборствующими сторонами было заключено десятидневное перемирие. В ходе дальнейших переговоров многие повстанцы во главе с А.С. Ефимовым и группа офицеров сдали оружие и были отпущены под подписку о невыезде.
Около полсотни повстанцев во главе с П. Новгородовым ушли за р. Адычу, а затем на Абый, Мому, Аллаиху. Наступившая распутица, а затем и летнее бездорожье не дали возможности преследовать их. Оборона Верхоянска имела большое значение в деле победоносного окончания гражданской воины на севере Якутии и ликвидации последнего крупного вооружённого отряда, действовавшего под флагом ВЯОНУ.
Более драматические события происходили в Усть-Янском улусе, где действовал
отряд поручика Деревянова. Вначале красный командир Романов, настойчиво стремился продвинуться к Аллаихе и ликвидировать «деревяновщину». После того, как олени, собранные для похода, были угнаны повстанцами, красный отряд оказался в западне, терпя холод и голод. Потеряв в вылазках своего командира командиров и большую часть товарищей, красноармейцы голодали и не представляли боевой силы.
В апреле они решили прорываться в Булун. Им предстояло пройти пешком 550 вёрст по весенней тундре, отстреливаясь от наседавших повстанцев, незамедлительно заняв пустые Казачье и Усть-Янск. Это были последние населённые пункты Российской империи, освобождённые от большевиков в Гражданскую войну. С оружием и семьей одного убитого товарища они, постепенно теряя силы, добрались до Лены и погибли от недоедания и цинги. Так печально закончила своё существование одна из четырёх экспедиций, запланированных штабом К.К. Байкалова.
27. АГОНИЯ ВЯОНУ
Большие силы на Колыму штаб СЭО выслать уже не мог, поскольку его ряды редели, до него доходили известия о движении красной экспедиции на Охотск, а сам город был занят десантом Сибирской Дружины. Для этого похода на К.К. Байкалов выбрал подразделения Петроградского полка под командованием Липягова. Он насчитывал 203 штыков при 3 станковых пулемётах и 15 автоматах Шоша. В конце августа охотская экспедиция была доставлена на судах Ленской военной флотилии в устье реки Аллах-Юнь. Здесь она задержалась на две недели из-за отсутствия гужевого транспорта. Получив в своё распоряжение всего 150 лошадей, отряд Липягова двинулся на восток и за 14 дней преодолел 250 вёрст. 6 сентября экспедиция достигла станции Аллах-Юнь, где остановилась вследствие усталости транспорта, нехватки снаряжения и продовольствия. Вследствие этого паёк был снижен до 2 фунтов конины, ½ фунта говядины и ¼ фунта сухарей, которые закончились 2 октября.
Рис. 18. Амнистированные повстанцы
По данным советской агентуры, антисоветские войска на Нельканском направлении состояли из Сибирской дружины и остатков ЯНА, на Алдане действовали до четырёхсот вооружённых повстанцев. Половина из них отступала по Охотскому тракту под защиту отряда Бочкарёва. Поскольку основное наступление белых ожидалось со стороны Нелькана, на это направление постоянно перебрасывались резервы, в результате чего первоначальные 458 бойцов с 19 пулеметами Карпеля и Мизина выросли вдвое. К началу 1923 года на этом направлении было сосредоточено уже 1046 бойцов с 15 станковыми и 36 ручными пулеметами с большим запасом патронов и два артиллерийских орудия.
На Охотском направлении, считавшимся советским командованием более важным, было сосредоточено 332 бойца с 26 пулеметами. Однако, трудности снабжения были настолько большими, что для её обеспечения была развёрнута продовольственная база, начальником которой был назначен Бородин. Для доставки её содержимого в Аллах-Юнь требовалось значительное количество транспорта. Для снабжения отряда Липягова в срочном порядке в Чурапче и на Охотском перевозе были созданы продовольственные базы. К началу октября на них было завезено 6000 пудов интендантских грузов, которые планировалось переправить по зимнему пути в Аллах-Юнь.
С началом ледостава регулярному снабжению сильно мешали белопартизаны Артемьева. В целом, несмотря на оптимистические заявления властей, даже в центральных улусах большинство якутов занимали выжидательную позицию в отношении «новой» старой власти, которой мало доверяли, помня её «художества» во время политики «классового расслоения» особенно после того, как многие советские активисты вернулись на свои прежние места. Активизация алданских партизан вынудила К.К. Байкалова разместить гарнизоны по всей центральной Якутии. Петропавловское удерживал сильный отряд ГПУ под началом Мизина. Охотский перевоз охранял отряд латыша Аузена, в рядах которого числились 53 человека, вооружённых 45 винтовками станковым и 2 легкими пулеметами. В дополнение к ним был направлен красный отряд силой в 100 штыков под командованием Иванишко. Для координации их действий 12 октября был создан Восточный боевой участок, который объединял охотское и нельканское направления и их тыл. 13 октября его начальником был Е.И. Курашов со своим штабом, артиллерийским взводом и телефонно-строительной ротой разместился в Павловске.
ВЯОНУ ожидала судьба ЯНА: 11 сентября главноуправляющий Якутской области Куликовский издал распоряжение о его роспуске и передаче всех его учреждений, дел и средств. Этот документ напрямую нарушал указ N31 земского правителя М.К. Дитерихса и апрельские постановления Народного собрания. Формальной мотивацией этого акта была заявлена необходимость консолидации сил для борьбы с большевиками. Очевидно, что инициаторами этого решения были заправлявшие в Совете общественных деятелей нельканские купцы, которые таким образом попытались устранить конкурентов и монополизировать пушные богатства Якутии.
Генерал-лейтенант А.Н. Пепеляев и его штаб прекрасно осознавали, что для мотивации похода на Якутск необходима идеологическая и правовая основа, для этого он выпустил «Наказ», в котором определял отношение своих бойцов между собой, с партизанами, мирным населением и противником. Представляя собой образец толерантности и высокой морали, документ совершенно не соответствовал морали и реалиям гражданской войны. Безусловно, его содержание представляет собой образец благородства, повлиявшим на моральный дух его бойцов, но неоценённый циниками из его окружения и противником, считавшего его проявлением ханжества. Распространяя свой «Наказ», Пепеляев рассчитывал на поддержку местного населения. Для простых северных жителей, мысливших совершенно иными категориями, он оказался совершенно чужд. Не восприняла его и национальная интеллигенция.
Распространяя свой «Наказ», Пепеляев рассчитывал на поддержку местного населения. Следует отметить, что Пепеляев и его окружение не понимали своих союзников, воспринимая якутов, как мирных и незлобивых людей, не вникая в их различие с другими обитателями тайги. Они, представители многочисленного по сибирским масштабам изолированного сообщества, на протяжении всей своей истории научились сразу понять суть незнакомого им человека, который мог представлять для них потенциальную выгоду или угрозу. А.Я. Уваровский1686 так характеризовал современных ему якутов: «Вследствие мирного образа жизни якуты не могут быть названы храбрецами, но они сразу понимают ум, убеждения и характер людей, с которыми вступают в разговор, без труда постигают смысл высокой речи, угадывают обстоятельства, о которых будет идти речь. Найдутся немногие лукавые русские, которые смогут обмануть простого якута».
Члены Совета обороны хотели продемонстрировать А.Н. Пепеляеву и его товарищам по оружию расположение и доверие якутов и тунгусов. Для этого они созывали съезды местных жителей. Их устроители-купцы пытались учесть местную специфику: у жителей тайги были широко развиты родовые связи и имелись пережитки патриархальных отношений, определяющиеся принципом «свой- чужой», а не понятием «общественного блага». Для простых северных жителей, мысливших совершенно иными категориями, он оказался совершенно чужд. Настороженно его восприняла национальная интеллигенция, считавшая подобные сборища прерогативой ВЯОНУ. Таким образом, сам того не осознавая, А.Н. Пепеляев и П.А. Куликовский превратили национальную интеллигенцию, ориентировавшуюся на ВЯОНУ, в своих явных недоброжелателей в самом начале военной кампании.
15 сентября с военным отрядом в Охотск, раздираемый борьбой различных фракций, поехали уполномоченных СОД А.Е. Кулаковский и А.С. Ефимов. Их приезд в переполненный беженцами город был воспринят с большим энтузиазмом. Члены ВЯОНУ М.М. Сивцев (Маппыайабыс) и И.А. Афанасьев, кандидат А.П. Рязанский, секретарь В.Х. Слепцов и Ф.И. Слепцов и крупные якутские пушные торговцы обитали в Новом Устье под охраной сорока бойцов. Когда 29 сентября Кулаковский и Ефимов предъявили