Первоначально гражданский глава экспедиции Бирич положительно отнесся к воззванию Бочкарёва и разрешил отпечатать его в Петропавловской типографии, но позже переменил своё мнение. Этот конфликт стал поводом для разрыва с Меркуловыми, что немедленно отразилось на имидже Бочкарёва: на страницах приморской прессы он из героя Спасска и освободителя Охотска превратился в грязного убийцу и разбойника. Уже в начале декабря капитан крейсера «Ивате» Р. Танака открыто намекал Грундулсу, что обращение малых туземных народов в случае притеснения их какой-либо из враждующих сторон может повлиять на позицию японского командования и заставить его отказаться от роли нейтрального наблюдателя. Не желая его провоцировать, Бочкарёв и его штаб организовали выборы в Народное собрание.
В.И. Бочкарёв выбрал своей штаб-квартирой посёлок Наяхан, расположенный в окрестностях современного Магадана. Базирование на Охотск и Гижигу с военно-стратегической точки было наиболее целесообразно, поскольку позволяло действовать по трём операционным направлениям – на Оймякон, Мому и Анадырь. Сильный гарнизон и интендантство размещались в Охотске, который стал основным плацдармом для вторжения в Якутию. Его начальником был назначен штабс-капитан К.П. Грундулс. Главной его задачей было уничтожение охотских большевиков, засевших на золотых приисках, и помощь в организации гражданской власти. Сотня казаков под командованием генерала Н. Полякова составила гарнизон Петропавловска, а небольшие караулы были разосланы по окрестностям, включая Аян.
Размещая свои малочисленные воинские силы на обширной территории, Бочкарев прекрасно понимал сложность и опасность своего положения. Поэтому он концентрировал свои малочисленные отряды в уездных центрах, где мог опереться на местных русских, казаков, духовенство и торговцев. Военный контроль над уездами и округами осуществлялся через систему военных районов, в которые назначались по три-четыре офицера. Документально установлено, что существовали 4 военных района: Охотский, Гижигинский, Петропавловский и Колымский. Предположительно, какое-то время существовали Верхоянский, Булунский и Анадырский. В районах формировались добровольческие отряды из местных жителей и учреждались административно-пропускные пункты. Их начальники выполняли функции прежних становых приставов, осуществляя надзор за соблюдением законности и порядка, оборотом товаров и продажей нарезного оружия. Доходы, распределение товаров и торговля пушнины находились под контролем штаба отряда, что вызвало недовольство торговцев и тойонов.
Контролируя поставку продовольствия и других товаров, В.Бочкарёв привязывал туземцев к своему отряду. Приморская пресса была вынуждена признать, что штаб СЭО и его начальник «встречают большое доверие, и популярность среди населения растет».
Естественно, что подобная практика не устраивала П. Куликовского и участников Нельканского совещания, желавших подзаработать. Воспользовавшись их настроениями, он убедил командировать его во Владивосток за помощью. 8 ноября он перебрался в Аян, а оттуда отбыл во Владивосток. С собой он вёз всю пушнину «Холбоса», находившуюся в Нелькане. По преувеличенным данным приморской прессы, Куликовский привёз из Якутии от 10 до 20 тысяч беличьих шкурок на сумму от 20 до 80 тысяч рублей золотом. Добравшись до Владивостока, П.А. Куликовский встретился с членом Народного собрания А. В. Сазоновым. Он возглавлял Совет Уполномоченных Сибирских Организаций и входил в Дальневосточный комитет сибирских областников-федералистов. Он и его товарищи организовали встречу с Меркуловым.
Доклад П.А. Куликовского был использован в пропагандистских целях. Воодушевлённое успехами белоповстанцев в далёкой Якутии, Народное Собрание 30 марта приняло постановление: «считать Якутскую область вошедшей в состав территории Временного Приамурского правительства». Продекларировав автономное права якутов, Владивостокское правительство назначило П.А. Куликовского генерал-губернатором этой области, а впоследствии членом Земской Думы от Якутской области.
В конце апреля во Владивосток через Японию прибыл второй эмиссар якутских повстанцев С.П. Попов с протоколами их объединительного съезда, а также бывших областных чиновников во главе с экс-вице-губернатором Н.М. Берёзкиным. Его сопровождал Г.В. Никифоров (Манньыаттаах уола). Пользуясь подвернувшейся оказией П.А. Куликовский представил Меркуловым вторую докладную записку, в котором упомянул о помощи со стороны Бочкарева и просил оружие для отпора красным войскам, которые в скором времени должны были прибыть из Иркутска. Озабоченный проблемой устойчивости своего правительства, у которого назревал конфликт с Народным собранием, С. Меркулов отделался туманными обещаниями и назначил представителем своего правительства в Якутии Н.М. Берёзкина. Однако, он из-за быстро меняющихся политических событий так и не вступил в должность. Просьба Куликовского о посылке военного отряда для поддержки восстания так и осталась без ответа.
Отсутствие реального контроля над Якутией и Охотским побережьем, не мешало правительству Меркуловых подписывать концессионные договора о сдаче недр и промыслов в концессию иностранцам. Так, «…на заседании Совета управляющих правительства выданы разрешения на занятие горным и золотым промыслом в Охотском уезде американцу Д. А. Холмсу; золотым и горным в пределах закрытого для частных горных и золотых промыслов Чукотского полуострова, за исключением реки Волчьей, русскому подданному В. Е. Кривенко». Это решение Приамурского правительства затрагивало интересы Бочкарева, который, действуя в интересах «О. Свенсон и К°», поссорился с охотским золотопромышленниками из-за золота, переданного Танаке.
9. ВОССТАНИЕ В КОРЕННОЙ ЯКУТИИ
Районом первых операций отряда Коробейникова стала долина реки Майи и среднее течение Алдана. После занятия Аяна караулом бочкарёвцев, он приступил к активным действиям. Группы от трёх до десяти повстанцев под видом охотников переходили из одного наслега в другой, раздавая подарки. Они нанимали лошадей и призывали жителей избавиться от ига большевиков- коммунистов. Численность повстанцев всё время росла за счёт умелой агитации среди молодёжи. Юсуп Галибаров, к которому присоединился бывший член Усть-Майского ревкома Дьячковский, развернули антисоветскую агитацию в Кюпском и Эжанском наслегах, где навербовали около сотни якутов и тунгусов в ряды белоповстанцев.
Карта 5. Восстание в центральной Якутии (октябрь 1921- январь 1922 гг.)
18 октября Каратаев получил сведения о появлении «белобандитов» в Кюпском наслеге Усть-Майского улуса. Для их уничтожения он послал отряд под командованием Кузнецова из 25 бойцов с пулемётом Кольт. Они должны был обследовать долину реки Нотора и собрать оружие у населения. Кузнецов не предпринял необходимых мер предосторожности и попал в засаду. Потеряв пятерых бойцов убитыми и двух ранеными, он отступил с поля боя, бросив на нём пулемёт и три винтовки. Четыре дня спустя у Кюпцов произошёл второй бой, в котором принял участие лично Г.И. Каратаев, приведший на помощь Кузнецову подкрепление из сорок бойцов. Из-за несогласованности действий, красные отряды отступили, потеряв 2 винтовки, пятерых бойцов убитыми и семерых ранеными. Во время отхода был захвачен якутами в плен и убит ещё один красный боец.
Поражение «Якутского сводного отряда» Каратаева по времени совпало с известием о занятии белыми Охотского уезда и их продвижению к реке Алдан. Для ликвидации белого движения на территории Якутии приказом войскам 5 армии и ВСВО No.1674 от 27 октября 1921 г. Уборевича был учрежден Штаб командующего вооруженными силами Якутской губернии. Он предусматривал введение военного положения в районах белоповстанческого движения. Одной из мер по борьбе с ним было предписание населению 10 заречных волостей прекратить охоту и в течение трёх дней сдать всё огнестрельное оружие. В приказе отмечалось, что жители, задержанные даже с охотничьими ружьями, «будут расстреляны как белобандиты».
После неудачных боёв под Кюпцами Каратаев отвёл свой сильно поредевший «Якутский сводный отряд» (74 штыка, 3 автомата Шоша) в Амгу. 4 ноября он в ней обустроил свою штаб-квартиру и объявил военное положение в Майском, Мегинском, Баягантайском, Дюпсюнском, Борогонском, Таттинском, Ботурусском, Восточно- Кангаласком, 1 и 2 Амгинских улусах. Необдуманное запрещение охоты и связанные с этим репрессии вызвали озлобление населения и только усилили антисоветские настроения. Первой под удар белоповстанцев попала милиция Петропавловского, фактически брошенная Каратаевым на произвол судьбы. Благодаря помощи местных жителей, 12 ноября отряд прапорщика И.И. Шипкова в полном составе захватив её в плен. 18 из 20 её сотрудников во главе с командиром Мирошниченко были расстреляны на льду реки Алдан. Естественно, что большевистская пропаганда объявила эти действия очередным «зверством», совершенно забыв, что недавно точно также издевалась над мирными жителями Якутска, Олёкминска и Вилюя. Следует отметить, что бескомпромиссное отношение белоповстанцев к советским активистам во многом явилась ответной реакцией на правовой беспредел, происходивший на конференциях «беспартийных конференциях» и подобных им мероприятиях. Копируя методы «военного коммунизма», белоповстанцы действовали в рамках своих вековых традиций, считавших вендетту естественным и необходимым явлением.
8 ноября 11 «интеллигентов» Таттинского улуса сбежали в тайгу, обманув органы ЧК. Побудительными мотивами их поступка были не столько репрессии в отношении их лично, близких и родных, но и желание участвовать в народном движении. К концу года число бежавших в тайгу «народных интеллигентов» выросло до 28. В их числе были П. Оросин, Г. Ефимов, А. Говоров, А. Новгородов, В. Новгородов, В. Попов, А. Рязанский, М. Слепцов, А. Окороков, С. Михайлов, В. Михайлов, Л. Семенов, И. Афанасьев, В. Софронов, М. Азаров и другие. Их общий настрой выразился в обращении группы «Якутской трудовой интеллигенции – сторонников Учредительного Собрания «К братьям якутам» говорилось: «Наши якутские