Весь корабль-храм был заранее размечен бывшим Хокаге метками для телепортации. И сейчас Минато появился в паре десятков метров в стороне, желтые волосы растрепаны ветром, лицо сосредоточено и лишено эмоций. Для восприятия Шарингана Намиказе словно на миг замер в паре метров над палубой — тело скручено для удара, на ладони закручивается смерч из сияющих потоков чакры. А под ним совершенно спокойно стоит фигура в потрепанной одежде. Оголенный торс поджарого и сильного шиноби, черные волосы, холодное лицо. И еще одно лицо на груди. Оба они были знакомы Итачи.
— Мадара!
Кажется, Итачи все же успел выкрикнуть это имя первым прежде, чем неподалеку раздался оглушающий грохот. Метеорит, похоже, достиг цели, но невольным зрителям было уже не до того. Мадара! Клон это был или настоящий? Подумать об этом времени уже не было. Минато почему-то не завершил удар, снова пропал во вспышке желтого света. Глаза Итачи ожгло огнем, и в тот же миг по телу пронеслась волна болезненного жара. В груди вспыхнуло и тут же погасло пламя гнева. Черные молнии пробежали по телу.
Райго Санменсацу: Коку!
Черные молнии впились в тело и на миг ослепили сознание болью. Итачи зарычал, когда его кожа стремительно чернела, словно обугливалась. Мышцы вздулись буграми, по рукам пробежала волна судорог, от них отделилось еще две пары дополнительных конечностей, разрывая ткань одежды. Метаморфоза завершалась уже во время длинного прыжка. Усиленные мышцы ног бросили обратившегося в шестирукого демона парня вперед. На лице Мадары мелькнуло удивление. Из его оголенной спины быстро мельтеша лепестками металла выросла еще одна рука. Механическая конечность не успела собраться до конца. Под раскрытыми пластинами, которые должны были стать кожей, вились металлические гибкие приводы и с щелчками двигались разные блоки. Словно перемешанные детали сложнейшей марионетки. И когда они замерли, в лицо Итачи смотрело черное широкое дуло монструозного орудия, во чреве которого зарождалось яркое пламя.
Это была очень странная техника. Правый глаз Итачи ожгло болью, по щеке скользнула горячая капелька, оставляя за собой почти незаметную на почерневшей коже алую дорожку. И в дуле превратившейся в пушку третьей руки Мадары яркое пламя перемешалось с черными языками огня. Аматерасу впилось в металлическую плоть. Но слишком медленно. Новые иглы боли пронзили все тело, когда над головой Итачи угрожающе затрепетала алая чакра. Из пушки вырвался ослепительный луч энергии как раз в тот момент, когда алая чакра сформировалась в костлявую руку, в ладони которой был зажат широкий круглый молоток на короткой ручке.
Итачи успел подставить Учиде но Кодзучи под удар Мадары. Белое сияние вспыхнуло на киянке, луч техники Мадары утонул в нем, чтобы через миг вырваться наружу уже в обратном направлении. И пропасть в едва заметном барьере вокруг незваного гостя корабля-храма, в котором уже тонули последние черные язычки Аматерасу и живые тени Нара. На лице Мадары мелькнула легкая тень раздражения. Итачи почувствовал резкую боль в животе. Ноги внезапно перестали слушаться, подкосились, и парень по инерции едва не покатился по земле, в последний момент успев опереться на нижнюю пару рук и отпрыгнуть на ней в сторону.
И за мгновение до этого желтая вспышка поглотила начавшего увеличиваться Акимичи, унося его прочь. И стоило только сиянию Хирайшина погаснуть, как на том месте, где только что был Чоза, деревянный настил палубы парящего корабля брызнул в стороны длинными щепками.
В стремительной стычке наступила пауза. Яростный грай воронья перемежался редкими ударами сыплющихся на палубу корабля и крышу храма камней — остатков разнесенного на осколки Рассенганом метеорита.
— А ты резвый парнишка, — раздался насмешливый голос Мадары сквозь крики воронов. — Твоя чакра кажется мне знакомой — в тебя, значит, он поселил Тобираму? Думаешь, сейчас ты сможешь защитить всех?
— Сейчас — смогу, — холодно ответил Минато.
И над палубой корабля пронесся один длинный протяжный звук. Низкий гул ударил по ушам Итачи, ввинтился в разум. На секунду парень потерял ориентацию в пространстве. Мир перед глазами закружился, обед подкатил к горлу. Звук так подействовал не только на него. Побледнел и Шикаку, Иноичи лишь поморщился, но из его носа внезапно потекла струйка алой крови. Однако основной удар пришелся не на них. Мадара замер, крепко сжав кулаки и болезненно оскалившись. Кровь шла у него не только из носа — она стекала алыми слезами из глаз и капала из ушей.
— Курама!!! — сквозь зубы зарычал Мадара, вперив взгляд Риннегана вперед.
Минато более не привлекал его внимание. Взгляд был устремлен ко входу в небольшой храм, на пороге которого в облаке тяжелого тумана стояла девушка в одеждах жрицы. Босые ноги с безупречными перламутровыми ногтями, чистая кожа ярко контрастировала с алыми хакама, а яркие огненные волосы — с белоснежным шелком кимоно. Безупречное лицо искажено гневом, глаза широко распахнуты. На ярком красном фоне радужки вертикальные зрачки сжались в почти незаметные щели. Изящные ладони с силой сжимают аккуратный лук, тетива которого продолжала вибрировать, источая оглушивший всех звук.
Итачи знал Кураму, великая жрица Рюджина никогда не отличалась кротким нравом. Но о ее силе ходили легенды. Однако кто она такая, откуда родом, почему следует за Орочимару — ничего из этого не было никому известно. И не известно, что ее связывало с Мадарой. Оба они, похоже, прекрасно знали друг друга и питали взаимную ненависть.
— Мадара!
Никакой женственности в полном ярости голосе не было. Тонкая рука выброшена вперед, словно Курама намеревалась вырвать кадык Мадаре. Изящные пальцы с перламутровыми ногтями согнуты в хищном жесте и дрожат от напряжения. Синие и красные капельки чакры сорвались с кожи и сплелись в миниатюрный черный шарик. Из которого в сторону Мадары вырвался мощнейший луч энергии.
Ударная волна пронзившей пространство техники вжала Итачи в палубу и оглушила, в глазах потемнело. И не успел он прийти в себя, как рядом вспыхнул желтый свет. Короткое мгновение дезориентации — и мир вокруг внезапно сменился. Темнеющая синева неба сменилась зеленым сводом из крон деревьев.
— Намиказе-сан?.. — непонимающе позвал Минато Итачи и попытался подняться на ноги.
И понял, что по-прежнему их не чувствует. Ни ног, ни всего, что ниже груди. И техника метаморфозы почему-то ослабла — из шести рук осталось лишь две, и те слушались с трудом.
— Лежи, — коротко приказал Минато, жестко придавив Итачи к земле и бросив куда-то в сторону. — В госпиталь его! Срочно!
— Что та… Итачи?! Что с ним? — знакомый голос требовал ответов, но Минато уже пропал во вспышке желтой молнии.
Перед глазами Учиха появилось знакомое лицо. Гурен была испугана. Такой бледной он не видел ее… Наверное, никогда не видел. А его взгляд частенько останавливался на ней.
— Итачи! Боже мой! Ты… Ты… — Гурен упала на землю возле него и панически что-то искала в разгрузке, голос ее прерывался, на щеках пролегли блестящие дорожки слез.
— Почему ты плачешь? — Итачи попытался поднять руку, чтобы стереть слезы, но не смог.
В руках Гурен появился свиток. Перед темнеющим взором Итачи забрезжил тусклый бирюзовый свет медицинской техники.
— Живи, Итачи! Умоляю, живи!!!
Эти слова впились в саму душу Итачи. Он ощутил весь страх, всю любовь Гурен. Это напоминало сакки по своей сути — духовная техника, но вселяющая не ужас, а умиротворение и желание жить. То, чему научили Гурен на Кумотори. Но даже эта техника не удержала сознание Итачи в этом мире. Картина перед глазами сузилась до мутного белого пятна, но этого Итачи уже не заметил. Он словно заснул, чтобы тут же проснуться и увидеть над головой безграничный темный океан. Руки почувствовали прохладное касание алой травы. Итачи не видел ее, но знал, что она алая. Иной она здесь быть не могла.
— Это не похоже на загробный мир.
— Ты уже знаком с ним? Посмертие бывает индивидуально. Не думаешь ли ты, что просто заплутал по пути в загробные чертоги своего отца? И твое сознание создало тебе собственный ад из твоего же внутреннего мира?
Голос был спокойным и размеренным. Он явно принадлежал мужчине, чьи годы расцвета минули достаточно давно. И этого самого мужчину Итачи быстро нашел взглядом. Старик в белом плаще с черными томое на вороте парил над водой, скрестив ноги и словно сидя на воздухе в гнезде из черных сфер. Седые волосы коротко острижены и собраны в старомодную прическу, которой сейчас щеголяли лишь Кагуя и некоторые представители старой знати. Лицо испещрено морщинами, жидкая борода свисает с подбородка едва ли не до низа живота. Но это Итачи отметил лишь краем глаза. Первое, что привлекало внимание — это небольшие рога на лбу и алый глаз между ними. Это был Риннеган, но красный, подобно Шарингану. А вот пара глаз, которые находились на положенном им месте, имела уже привычный Риннеган — такой же, как у Мадары.
— Отец рассказывал о тебе, — сев на мягкую траву, вспомнил Итачи и уважительно поклонился. — Приветствую Рикудо Сенина, Ооцуцуки Хагоромо-сама.
— Если мне, умеющему читать знаки и знамения, было ведомо о нашей встрече, то пишущему их — и подавно, — слегка наклонился вперед Хагоромо. — Он рассказал тебе достаточно, потому что сделал все, чтобы ты оказался здесь, Итачи.
— Это похоже на моего отца, — без удивления ответил Учиха, смиренно вздохнув.
— И это удивительно. Ты так похож на моего сына и в то же время совершенно отличен от него. Но все же наша встреча свершилась.
— Возможно, если бы вы знали лучше Орочимару, то не удивлялись бы этому.
— Возможно, — легко согласился Хагоромо. — Я бы хотел лучше его знать, если бы когда-то давно, века назад, у меня была такая же возможность быть знакомым со своим отцом, как у тебя.
Глава 46. Рикудо
20 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато
Слова Хагоромо пронеслись над бескрайними травянистыми равнинами и заставили Итачи нахмуриться. Фраза была построена странно и вызывала вопросы.