— Пф! Как была ребенком, так и осталась. Нужно было обучить ее призыву Кацую, тогда к каждому ее клону Кушина бы тоже относилась как к личности и раздала всем имена. Ох уж эта девчонка.
Десять лет… Сложно поверить, что минуло уже столько лет. Хорошо, что у меня были клоны и мне удалось продолжить свое дело в том мире. Иначе много времени и жизней просто были бы пожертвованы напрасно. За это время Итачи уже вырос. Да и Саске с Тацуко подросли. Сара стала совсем уж взрослой. Паршиво только, что мирные деньки, похоже, подходят к концу. Тишина в Амегакуре слишком подозрительна. По-моему, Ханзо еще должен быть жив, но гарантий этому нет никаких. Если Саламандра погиб раньше, чем это было в каноне, то события в целом могут ускориться.
Вообще, создание Унии и смена власти в Пустыне тоже могут серьезно скорректировать планы Нагато-Обито-Мадары-Зецу. Вот же матрешка злыдней и манипуляторов, ёжкин кот! Кагуя манипулирует Зецу, Зецу — Мадарой, Мадара — Обито, Обито — Нагато, а тот прикрывается Яхико. Но дело свое делают. Целью создания Акацуки из нукенинов был заработок денег и демпинг на рынке услуг шиноби, выбивая с него конкурентов и заставляя их постепенно угасать без вкусных заказов. Меньше заказов — меньше денег — меньше шиноби. Простая формула, которая была доказана самими какурезато, когда мелкие деревни были вынуждены менять деятельность. Рококу лишь одно из многих селений шиноби, которое было демилитаризовано. В то же время большие войны заметно снизили численность ниндзя в больших деревнях. Ветераны войн уходят, новое поколение молодо и неопытно, заданий для них мало. Так в Акацуки предполагали расчищать себе поле для сбора биджу. Однако сейчас Уния показывает укрепление и рост численности шиноби, экономическая система там поменялась, и старые планы Акацуки теряют актуальность.
Сейчас у Нагато меньше смысла выжидать. И он мог иметь поддержку Амегакуре изначально, что облегчало бы финансовые проблемы на старте Акацуки. Да, сбор биджу может начаться в ближайшее время, в этом я не ошибся. Скорее всего, начнется он с Ивы. Там отношение к джинчурики неровное, многие в Камне будут даже рады избавиться от биджу. Так же было в Водопаде. Показное возмущение, несколько незначительных конфликтов, но на этом инцидент с кражей Чомея для Такигакуре был исчерпан, и сейчас их лидер спокойно учится в Конохе. Но теперь у меня только официально два биджу, Курама и Чомей. Это делает Унию целью для Акацуки. Что еще хуже, этой целью является Кушина. Я, конечно, только что создал милое местечко для посмертного бытия, но моему Алому Лотосу пока рано здесь обживаться, как мне кажется.
— Ты можешь вернуться в свое тело? — спросил я у Отохиме, выслушав краткий пересказ произошедших за время моего отсутствия событий.
— Нет, — покачала головой она, гладя уснувшего на коленях лисенка. — Мое место здесь, в этом мире. Я скитаюсь здесь… очень давно. Я вижу, что происходит там. Но я там могу видеть себя здесь только во снах и даже это забываю.
— Значит, вернуться через тебя в тот мир не получится? И даже связаться с ним тоже?
Отохиме неуверенно покачала головой, тут же с надеждой заметив:
— Кайбье-сан не останавливает поиски вас. Может, сейчас, с появлением этого места, они будут идти быстрее.
— И, может, я смогу передать через тебя на ту сторону духовную энергию для себя. Но для начала стоит ее восстановить.
Задумчиво глядя, как над головой купается в облаках длинное змееобразное тело Оэчиноками, я размышлял, как бы скорее теперь восстановиться. Создание этого измерения явно не было напрасным, одно появление здесь Отохиме искупает все усилия. Но теперь мне нужно как-то поскорее восполнить утраченное. Духовная энергия тоже не берется из ниоткуда. Наверное, придется пойти поохотиться на местных тварей.
— Эй! — возмущенный крик, раздавшийся совсем рядом, заставил меня отвлечься от размышлений. — Это мое саке!
Испуганно подпрыгнувший на коленях Отохиме лисенок стрелой умчался в кусты глициний, а сама девушка, гневно потрясая кулаком, вскочила на ноги и умчалась в сторону хозяйственных построек храма, стоящих в стороне от зала молящихся. Удивленно проследив взглядом за направлением Отохиме, я, к своему удивлению, заметил, что ее целью является краснокожий, рогатый здоровяк в два человеческих роста. Шутен-доджи сильно напоминал доки по внешнему виду и обычно выглядел грозным созданием, но сейчас валялся безвольной тушей в окружении многочисленных черепков из-под горшков с ритуальным саке. На широкой морде расплылось выражение безмерного удовольствия, которое, впрочем, было быстро сметено испугом, когда до демона добралась Отохиме. Гигант был в моем измерении, на чужой территории. И пинки хрупкой девичьей ножки причиняли ему заметный дискомфорт, заставляя трусливо сжиматься.
Картина сюрреалистическая, но в следующий миг я уже и думать о ней забыл, потому что помимо избиваемого разгневанной Отохиме Шутен-доджи и плавающего в небесах Оэчиноками в мое измерение были захвачены и другие ками Узумаки.
— Отец… — прозвучавшее слово было произнесено с явно слышимым трудом, звуки давались произнесшему их через заметное усилие. — Папа…
Испуганно дернувшись, я обернулся на звук, боясь встретить в этом мире Сару, но взгляд мой уперся в зеркально блестящие серебром глаза, с уголков которых ртутью скатывались слезы.
— Хашихиме? — удивленно поглядел я на демона.
Она как будто изменилась. Все демоны, попав в мою иллюзию, едва заметно преобразились, став более живыми под влиянием вложенных в основу измерения законов, но Хашихиме изменилась сильнее прочих. Ее лицо, бывшее бледной, внушающей отвращение маской, словно разгладилось, приблизившись к человеческим чертам, одежда стала более опрятной, да и черные волосы тоже. Но, главное, она говорила! Только слова ее были совсем неожиданными для меня.
— Отец… Папа… — ртутные слезы катились по бледным щекам бесконечным потоком, худые пальцы рук заметно дрожали.
Хашихиме неловко топталась на месте, словно не в силах приблизиться ко мне, только бессвязно повторяя одни и те же слова. Я человек спокойный и привыкший сам наводить на людей ужас, но эта картина мнущегося в нерешительности демона, бесконечно льющего слезы, смотрящего на меня и постоянно произносящего слово «отец» в разных его формах, вызвала невольный холодок в груди.
— Хашихиме, ты…
Я не успел договорить, как ками Узумаки закрыла лицо руками. Бессвязное бормотание оборвалось, сменившись стонами и плачем. Ее слезы потекли по рукам ртутными ручейками. Похоже, так я немногого добьюсь. Хорошо, попробуем иной подход. Тяжело опираясь на тории, я поднялся на ноги. Это, конечно, бред, но все же что там Исшики говорил...
— Хорошо, — сглотнув, я развел руки в стороны. — Если ты так хочешь, то… Дай обнять тебя отцу, Хикава.
Всхлипы оборвались. Робко опустив руки, Хашихиме посмотрела на меня серебряными глазами. В них было еще сложнее прочитать истинные чувства, чем в бельмах Бьякугана, но, кажется, я угадал. Первый шаг ей дался тяжело. Он был неуверенным и робким. Но, сделав его, Хашихиме уже не могла остановиться, и вскоре я оказался в крепких объятиях холодных рук. Я неловко обнял ками за подрагивающую от плача талию. Ее поведение удивляло. Шокировало, я бы даже сказал. Ртутные слезы тут же пропитывали мое кимоно, но это были уже совсем иные слезы, вызванные не печалью, а радостью. Так же недавно рыдала Касуми, встретившись со своим сыном, так лила слезы Отохиме, встретившая меня.
— Создавая это место, я хотел отгородить уголок для своих последователей, где они могли бы ждать освобождения от оков мира в радости и спокойствии, — пробормотал я, гладя… Нет, не Хашихиме. Гладя Хикаву по дрожащей спине, — но все здесь только и делают, что рыдают. Вечно у меня все не как у людей. Вместо садов блаженства — сад слез какой-то. Тише, Хикава, тише. И прости своего глупого отца.
Странная ситуация. Странная особенно тем, что я как будто в чем-то виноват перед Хикавой, но вообще-то именно она, если верить легендам и словам Исшики, убила своего отца. А меня она именно за него и принимает. Как-то это все меня настораживает. Но интересно еще и другое. Хикава считает меня отцом. Вероятно, я приобрел чакру… Некоторые свойства чакры ее отца. Скорее всего, собранные мною геномы вместе с моей духовной энергией сформировали похожую чакру. Реинкарнация, как у Ашуры и Индры. Я сформировал кон, генетичесую и духовную основу для производства чакры с параметрами, как у некоего древнего Ооцуцуки или кого-то еще, мой эмоциональный фон и физическое тело формируют похожую энергию, которая, в свою очередь, создает схожую чакру, что заставляет Исшики и Хикаву видеть во мне того самого Ооцуцуки.
Я не мог объяснить причину странного поведения Хашихиме и Исшики как-то еще, не скатываясь в совсем уж бредовые предположения. Иначе головоломка не складывается. Потому что даже если в позапрошлой жизни я и в самом деле был отцом Хикавы, то это должно было остаться в прошлом. Окончательно и бесповоротно.
Проклятье! Я не знаю, кто был отцом Хикавы, но Исшики говорил, что ее матерью была Кагуя… А братья - Хагоромо и Хамура. Он назвал нас семьей. Ох, ёлки-палки. Иначе и не скажешь.
И именно в этот момент, словно мне мало было потрясений, в сознание влился огромный поток информации, ударивший по и без того уставшему разуму. Я едва не пошатнулся, только руки Хикавы удержали меня на ногах. Сонм образов, мыслей и чувств влился в память, заваливая лавиной. И вместе с информацией в меня вливались крохи чакры. Специфичной, одновременно моей и чужой — чакры, которая производилась мною в клоне Охеми. Один из моих клонов только что погиб. Я невольно сжал руки в кулаки, сминая одежду Хашихиме, и сглотнул, переваривая накатившую на меня волну чувств.
— Ты понимаешь, как много сил вложено мико в это саке? Это многодневный труд, это отдача всего себя, каждое зернышко риса пережевано юными девами, годы выдержки! Это жертвенный напиток! — строгий голос Отохиме продолжал отчитывать виновато склонившего голову Шутен-доджи.