— Та самая.
— А она… молодо выглядит, — неловко заметила Гурен.
— Ты уже семь лет живешь в Конохе, но не видела Кушину?
— Видела! Но не знала, что она — это она! — с этими словами Гурен оглянулась на второй этаж.
Зал, в котором собрались будущие чунины, занимал два этажа. И по периметру второго этажа шла широкая галерея, на которой сейчас собирались родители и опекуны, чтобы посмотреть на церемонию поступления своих подопечных. И, конечно, там сейчас была Кушина, которую, похоже, Гурен и выглядывала. Но увидела кого-то другого и улыбнулась ему, помахав рукой. Проследив направление взгляда девчонки, Итачи увидел светловолосую женщину в черно-белой одежде работников приюта. Якуши-сан, кажется. Эта женщина работала в сиротском доме. Именно ее деревня попросила помочь с работой интерната для отправленных учиться в Школу Ниндзя детей.
— Да, тяжело оторваться от маминой юбки, — нейтральным тоном вернул Гурен ее же собственные слова Итачи.
— Заткнись! — чувствуя свое поражение, смущенно ответила девчонка, но быстро забыла об этом.
Итачи заметил, как ее взгляд зацепился за что-то, после чего глаза Гурен стремительно округлились, а рот приоткрылся в искреннем изумлении. Глянув в том же направлении, Учиха понял причину такой реакции.
Из распахнутых дверей на помост для учителей и важных гостей вышел человек в простеньком белом кимоно с синим узором. Неровно подстриженные черные волосы опускались на плечи, на бледном лице ярко выделялись словно подведенные тенями ярко-желтые, почти как у Тацуко, глаза.
— Орочимару Восьми Ветвей, — благоговейно выдохнула Гурен, невольно подтянув ноги и приняв предельно выверенную позу сейдза. — Инари-сама…
Да, это был пятиликий ками: Инари, Рюджин, Наруками, Карасу но Огами, Тендзё но Шинсен. Это был человек, известный как Годай но Со — Прародитель Пяти Элементов. И шиноби, получивший прозвище Орочимару Восьми Ветвей за непостижимое владение пятью основными стихийными преобразованиями, недостижимое владение тайдзюцу и гендзюцу, овладевший сендзюцу и ставший Хакуджа Сеннином.
Это был его, Итачи, отец, Орочимару Рюсей.
Последние годы ходили упорные слухи, что он постарел, пережил серьезную травму и ослаб, хотя к своим почти пятидесяти годам выглядел в худшем случае лишь на тридцать. Итачи в это верил и не верил одновременно. Он помнил первую встречу с отцом, тогда он выглядел так же, но и в самом деле, был словно моложе. В последнее время постарели как будто его глаза, появилось во взгляде что-то такое, что сложно понять и описать. Но если отец сейчас ослабший, то каким же тогда он должен был быть сильным ранее? Ведь и сейчас, стоило ему появиться, как по рядам будущих чунинов словно волна пробежала, заставляющая их подтянуться и замереть в благоговейном трепете.
Да и не только ученики были поражены — по рядам гостей на втором этаже тоже прошла волна шевеления, люди склонялись в уважительном поклонах. На миг встретившись с ним взглядом, Итачи уловил на лице бледную тень ободрительной улыбки и поспешил склониться в поклоне, как и все прочие ученики. Сейчас перед ним был не отец. Это был ками, владыка Унии Дракона, Великая Тень шиноби и Шогун самураев. Через секунду голос юного Учиха слился с общим хором голосов:
— Приветствуем Дайкаге!
Глава 3. Назначение
7 июля 59 года от начала Эпохи Какурезато
— Ага, Учиха Итачи? — учитель полувопросительно поглядел на парня поверх круглых солнцезащитных очков. — Тебе на третий этаж пока, там разберешься.
Недоуменно поглядев на учителя, Итачи только пожал плечами. На третий этаж, так на третий этаж.
Вступительная церемония закончилась, торжественная часть осталась позади, прозвучали поздравления и напутствия. Всем ученикам представили их будущих преподавателей и руководителей. А впереди начинались типичные будни. Сто тридцать девять учеников предстояло расквартировать, экипировать, провести инструктаж и вообще ввести в курс дела. А чтобы не возиться сразу со всеми будущими чунинами, нужно было их распределить по взводам, отделениям и звеньям. И перед этим наставники планировали познакомиться с подопечными хотя бы в первом приближении, чтобы понимать, что от их ждать и чего они сами хотят, потому что хотят они не всегда то, что говорят.
Примерно так описывала весь процесс поступления Анко, которая наблюдала его со стороны не один раз, и примерно так он и проходил.
Поднявшись на третий этаж, Итачи недоуменно поглядел по сторонам. Коридоры замка Кикьё были тихи и залиты светом, который пятнами падал на отполированные деревянные полы из окон. С тех пор, как юному Учиха приходилось здесь учиться, здание во многом поменялось. Замок по-прежнему дышал древностью и мощью снаружи и соответствовал внутри. Конструкция из массивных дубовых перекрытий и опор, стены покрыты белой штукатуркой, потолок — мощные грубоватые доски, лаги и монументальные перекрытия. Но поменялась планировка.
Первые два надземных этажа, где Итачи успел побывать, остались прежними — в центре них большой зал для сбора учеников, и на первом и втором этажах на фасадах сразу окна на улицу, а у боковых стен — учебные классы. На третьем раньше были кабинеты учителей и еще классы вдоль наружных стен, где больше света. Сейчас же вдоль стен по периметру этажа шли светлые галереи с окнами на улицу, а внутри здания располагались двери в помещения, назначения которых пока Итачи не знал. Там, казалось, было слишком темно для классов — ни одного окна же.
Точных указаний давешний учитель, кажется, его звали Эбису, не оставил, но заблудиться было сложно. Одна из дверей недалеко от лестницы была открыта, из нее доносились звуки кото.
— О, и ты здесь, Итачи! — раздался сзади знакомый девчачий голос. — Нас что, в одну команду объединяют? Ну и отстой!
Приближающиеся шаги Итачи услышал загодя и даже определил, что по лестнице вслед за ним поднимается подросток, так что крик неожиданным не был. И даже окликнувшая личность не была неожиданной. С ней по какой-то причине Итачи приходилось встречаться регулярно.
— Раз в одной команде будем, то полагаюсь на тебя, Гурен, — вздохнув, вежливо ответил Итачи, обернувшись на голос.
Гурен вскочила по ступеням на этаж, быстро оглядываясь по сторонам. Итачи сначала показалось, что она, как и он сам, удивилась изменившейся обстановке и искала, куда нужно идти, но дело было в другом. Оказалось, что она оглянулась, чтобы убедиться, что рядом никого нет, и восторженно прошептать:
— Ты видел?!
— Что? — удивленно вскинул брови Итачи.
— Инари! То есть… Орочимару!
— Видел. И не в первый раз, — согласился Учиха.
— Не в первый?.. — с чувством вселенской несправедливости в голосе произнесла Гурен, завистливо посмотрев на Итачи. Впрочем, мотнув головой, она быстро пришла в себя. — Шиноби! Ничего не понимаете. Рядом с вами — ками! А вам хоть бы хны.
— Ками и ками, — недовольно ответил Итачи. — Сандайме Хокаге тоже был ками.
— Я и говорю, — повернувшись к двери, из которой доносились звуки кото, сказала Гурен, — что ничего вы не понимаете.
Девушка решительно зашагала к кабинету, Итачи, проводив ее тяжелым взглядом, последовал за Гурен. Ее отношение к отцу ему казалось неправильным. Орочимару… Отец, он не такой, каким многие себе его воображают. Но доказывать это, наверное, бессмысленно.
— И чего же я не понимаю? — поинтересовался Итачи, заходя вслед за Гурен в кабинет.
Это помещение, как и ожидалось, было без окон и погружено в сумрак. И это все-таки был учебный класс, только необычный. Здесь вместо доски на стене был растянут белый экран, на который бил мощный поток света из проектора. Сейчас на стене висело яркое изображение карты континента с прилегающими островами, на которой были очерчены границы государств, линии дорог, точки населенных пунктов, элементы ландшафта, горизонтали рельефа с обозначениями высот. Звук кото лился из больших, висящих в углах под потолком по обе стороны от экрана динамиков. Перед экраном были расставлены в форме подковы столы со стульями, за которыми пока не было видно никого.
— А я тебе сейчас покажу, — отвечая на вопрос Итачи, сказала Гурен, в полумраке направившись к экрану. — Вот. Вот здесь я жила.
Девочка, подпрыгнув в лучах яркого света, указала пальцем место на карте. Северные земли Страны Огня. Где точно она жила, сама Гурен наверняка не знала.
— Бедные земли, которые крестьяне заложили ростовщикам, хотя земли им не принадлежали даже. Налоги, выплаты процентов, скудный урожай. И когда какой-нибудь нукенин пройдет мимо и уничтожит деревню вместе со всеми жителями — это даже не горе, а избавление, — уперев руки в бока, Гурен поглядела на Итачи с превосходством. — С приходом Инари-сама все изменилось.
Сев за парту, Итачи задумчиво поглядел на карту. О том, как живут обычные люди, он знал, но в общих чертах. Тем более он не мог прочувствовать чужую жизнь целиком. Наверняка для Гурен Орочимару значил очень много. Если она жила в бедной крестьянской деревне, то ей там даже геном бы ее не помог. Если есть деньги, то шиноби станет только сумасшедший, если денег нет, то шиноби попытается стать тоже только сумасшедший. Без денег и поддержки клана или какурезато не получить навыков и времени на их освоение, а это верный путь на тот свет, а не к богатству.
— Да, я был не прав, наверное, извини, — посмотрев на Гурен, признал Итачи.
— Что, правда? — явно не ожидавшая такого ответа, удивленно спросила девушка.
— Правда. Ты только… Привыкай, что Орочимару — он вот здесь, рядом. И еще, — Итачи задумался над следующими словами, но, мотнув головой, решительно произнес: — Ни за что в него не влюбляйся.
В повисшем на миг молчании особо пронзительно зазвучали струны кото из динамиков. Гурен одарила Итачи долгим, задумчивым взглядом, прежде чем спросить:
— Ты что, больной?
— Просто шучу, — улыбнулся Учиха в ответ.
Но в каждой шутке есть доля шутки, как иногда говорят отец и Кизаши-сан. А еще отец часто говорит, что дет