Мы пролетели вдоль мелкого отрога, поросшего кустарником, и приблизились к основному массиву. Склоны ощетинились лесом, который выше сменялся поясом альпийских лугов; в травяную зелень вкраплялись пёстрые цветочные брызги. А на самом верху сверкали ледяные вершины.
Хильда опять достала свой телефон, уверенно прикоснулась к экрану. Я снизил скорость, чтобы подольше полюбоваться пейзажем. Моя напарница самозабвенно снимала видео. В своём московском наряде она выглядела сейчас как восторженная туристка-студенточка. Я улыбнулся невольно, следя за ней краем глаза.
А вслед за этим я понял вдруг, что не чувствую больше нашу машину.
То есть полёт продолжался штатно, без сбоев, штурвал работал исправно, но управляющий контур будто окутался плотной дымкой. Моя флюидная связь с ним сошла на нет — как после той посадки, когда мы ругались с Хильдой.
Я запоздало вспомнил — именно здесь, в горах, залегает тот минерал, который затуманивает башку.
Ругнувшись сквозь зубы, я вцепился в рычаг. Мы резко ускорились, аэрокар рванулся вперёд. Живописный склон, который снимала Хильда, остался далеко позади.
— Чего ты? — встревоженно спросила она.
— По мозгам дало. Здесь залежи той ядовитой хрени.
— Да, точно, я и забыла…
Хильда с испугом прислушивалась к себе, и я успокоил:
— Всё хорошо, проскочили быстро. Но я теперь понимаю, откуда здесь берутся «лунатики». Если пешком идти и оказаться рядом с этой фигнёй, то так легко не смоешься. Память отшибёт на раз-два. У них тут должны быть и безопасные тропы, скорей всего, но если отклониться…
— Согласна. Вот про таких невезучих и говорил патрульный на ящере…
Отравленные участки больше не попадались, к нашему облегчению. Горную цепь мы пересекли без проблем — и вскоре увидели большой город.
Я не сказал бы, что он смотрелся футуристично. Никаких небоскрёбов и многоуровневых развязок — жилые дома не выше десяти этажей с верандами, двухэтажные виллы светлых оттенков, очень много деревьев. Планировка кварталов казалась ассиметричной, здания стояли вразброс.
Чего-то в этом пейзаже мне не хватало — и, присмотревшись, я сообразил-таки. Здесь не было улиц в привычном мне понимании. Да, имелись аллеи и тротуары, но проезжая часть отсутствовала как класс. В этом городе, очевидно, наземный транспорт был не в ходу. Местные летали или разгуливали пешком.
Парковочные площадки для аэрокаров виднелись всюду. Мы приземлились в центральной части города, рядом с продолговатой призмой из поляризованного стекла. Это был местный супермаркет — из раздвижных дверей выходили люди с тележками и корзинками. Их машины сочетали в своём дизайне гоночную стремительность с уютно-семейной мягкостью. Мысленно я снял шляпу перед проектировщиками.
Мы вылезли, озираясь.
Мимо шли две брюнетки в спортивных боди — одна в малиновом, другая в лиловом. Смотрелись так, будто их только что снимали в рекламном клипе для фитнес-центра. Обе с короткими волосами, худые, но при этом не угловатые, а с округлостями в нужных местах.
— Не, если уж ехать, — втолковывала «малиновая» подруге, — то только на Осьминожий риф. И даже не спорь! Вода там — как стёклышко, до самого дна. Можно с аквалангом, а можно так…
— Приветствую, дамы, — окликнул я. — Хочу вам задать дурацкий вопрос.
— Рискни, — поощрительно сказала «лиловая».
— Публичная библиотека у вас найдётся?
— А в сеть заглянуть и адрес пробить — никак? — хмыкнула она. — Ну да, понимаю, это ж придётся целые полминуты потратить, а вам лениво…
— Простите, что отвлекли вас, — сказала Хильда.
— Ой, прекрати. Можно подумать, мы галактические проблемы решали. Библиотека — вон, в общественном центре.
Она махнула рукой, указывая в сторону рощицы, за которой торчало здание — тоже вполне нарядное, но всё же с лёгким налётом административной унылости.
— Ничего себе, — восхитилась «малиновая» тем временем, заглянув Хильде за спину. — Это ж надо — такую гриву отрастить, фантастика просто. Как у тебя терпения хватает возиться с ней?
— Ну, как-то привыкла, — смутилась Хильда.
— Это не ты была в том стерео-шоу, с месяц назад? «Арктический шик» или что-то типа того? Забыла название.
— Нет, вы меня с кем-то перепутали…
— Ну и зря, я на твоём месте поучаствовала бы обязательно, похвасталась бы такой красотищей…
— Ага, — сказала «лиловая», — и я тоже. Надо сфотографироваться!
Достав телефон из сумочки, она сунула его мне и спросила:
— Щёлкнешь?
Обе спортсменки пристроились по бокам от Хильды. Её блондинистый «хвост» художественно перебросили через плечо вперёд, а потом «малиновая» и вовсе приподняла его на ладони, словно рыбак добычу.
Вручённый мне телефон был заметно тоньше, чем мой, и легче. Интерфейс вопросов не вызывал, тем более что «лиловая» уже вывела на экран рамочку для съёмки. Я поймал всех трёх граций в кадр, потребовал улыбнуться и сделал фото.
Брюнетки отправились в магазин, а мы с Хильдой зашагали к административному зданию. Она спросила с подначкой:
— Может, и мне такой костюмчик купить?
— Сегодня ты прямо фонтанируешь великолепными мыслями.
Вестибюль, куда мы вошли, был просторный и светлый. Спросив дорогу, мы поднялись на пятый этаж, где отыскали-таки библиотеку.
Бумажных книг там, правда, не оказалось, но стояли столы с большими дисплеями. Работал кондиционер. За стойкой у входа прохлаждалась девчонка школьного возраста, лет пятнадцати. Заметив мой удивлённый взгляд, она заявила гордо:
— Я практикантка! Что вы хотели?
— Выручай, практикантка, — сказал я. — Ищем материалы про Змеиный синклит. Недлинное, но внятное видео — суть вопроса плюс предыстория. Обеспечишь?
— Змеиный? Класс, зловеще звучит. Сейчас поищу.
На чёрной столешнице перед ней проступили сенсорные значки — окошки меню, строчки текста и пиктограммы. Её пальцы замельтешили, она сдвигала символы, укрупняла или отбрасывала небрежным движением, вызывая взамен другие. Через минуту оповестила:
— Готово. Я вам не на обычный дисплей, а в кабинку вывела, там удобнее. Звукоизоляция и вообще.
— Отлично, спасибо.
В изолированной кабинке было полутемно. Перед большим настенным экраном располагались два кресла, а также столик с сенсорной панелью на крышке. На ней мерцал зелёный кружок — кнопка «Пуск», как я догадался.
Мы уселись, я нажал кнопку. Экран протаял вглубь, в черноту, создавая стереоскопическую картинку. И перед нами засветился кислотно-жёлтый змеиный глаз.
Глава 10
— Во все времена, — произнёс за кадром дикторский голос, — в науке имели место курьёзные заблуждения, а то и попытки откровенного шарлатанства. Историки до сих пор не определились, к какой из этих двух категорий принадлежит феномен, получивший известность как Змеиный синклит. Сами его адепты именовали себя исследовательским обществом — и в некоторой степени это даже соответствовало действительности. В их тезисах было и рациональное зерно, но оно терялось под наслоениями фантазий…
Рассказ сопровождался картинками. На экран выводились копии старинных гравюр и живописных полотен. Изображались какие-то посиделки в богатых залах. Солидно одетые господа что-то обсуждали, у некоторых в руках были церемониальные копья. На стенах просматривалась эмблема — змеиная голова с приоткрытой пастью.
— Члены этого общества, — комментировал диктор, — весьма критически относились к техническому прогрессу. С их точки зрения, развитие техники являло собой тупиковый путь. Разумной альтернативой они считали некую загадочную субстанцию, которая якобы пропитывает пространство и способна дать человеку власть над природой, а также решить все проблемы в социуме. Субстанция эта, по их словам, доступна лишь избранным и не поддаётся количественной оценке, оставаясь при этом материальной. Концепция, таким образом, заведомо исключала возможность сколь-нибудь достоверной верификации. И, соответственно, не воспринималась всерьёз в научных кругах…
Старинные иллюстрации сменились дагерротипами, а затем и цветными фото. Костюмы тех, кто участвовал в заседаниях, стали выглядеть современнее. Закадровый голос размеренно продолжал:
— Техническое развитие, разумеется, таит в себе риски. Индустриализация, особенно бесконтрольная, может навредить экологии — в этом смысле синклит был прав, как подчёркивают нынешние историки. В целом, однако, общество со змеиной эмблемой так и не обрело влияния. С течением времени интерес к нему постепенно сошёл на нет, ореол загадочности развеялся. Любую претензию на наукообразность вытеснил эпатаж, уже неприкрытый…
На экране возник чувак в манишке и фраке. В правом глазу он держал монокль, но не прозрачный, а с нарисованным змеиным зрачком.
— Заседаниям синклита по-прежнему никто не препятствовал, — сказал диктор, — но проводились они всё реже и реже. Количество приверженцев сокращалось, и в середине прошлого века общество объявило о самороспуске. Впрочем, и эта новость прошла практически незамеченной…
Ролик продолжался ещё некоторое время. Диктор подробнее рассказал о взглядах синклита. Цитировался устав, демонстрировались архивные копии. Была даже чёрно-белая кинохроника с отвратительным звуком — репортаж с публичной дискуссии, где руководители общества разругались с видными физиками. Причём, насколько я понял, змееглазые так ни разу и не использовали флюид при свидетелях — то ли не афишировали, то ли действительно не умели.
— Странно, — сказала Хильда. — В некоторых диких мирах действительно было противостояние науки и магии, иногда очень жёсткое. Но вот так? Почему эти маги не показали, к примеру, своих жуков? Или просто авторы фильма врут? Но у меня от здешнего мира нет ощущения фальши…
— У меня тоже, — подтвердил я. — Мне нравится этот мир — ну, по крайней мере, на первый взгляд. Хотя выводы делать рано, естественно. Мы с тобой увидели очень мало. Может, всё это — показуха, а за кулисами — полный мрак. Но, честно говоря, сомневаюсь.