Он посмотрел на Хильду:
— Зная авантюрный характер вашего друга, обращаюсь к вам лично, леди. Не требую давать обещание, а тем более — слово снежной дворянки. Просто прошу действовать разумно и по инструкции, когда будете прокладывать курс. Завтра у вас — обычный, рутинный рейс без всяких шпионских игр. Удачи в пути.
Ответа он дожидаться не стал — раскрыл какую-то папку с документами и углубился в чтение, давая понять, что разговор окончен. Хильда растерянно посмотрела на меня, я пожал плечами. Мы встали.
Когда мы уже дошли до порога, риттер Янсен окликнул:
— Да, и будьте добры — не распространяйтесь в кампусе о ваших приключениях. Поезжайте сразу в Москву. Вы двое уже сделали достаточно, дайте поработать другим.
И махнул рукой, отпуская нас.
Мы вышли в коридор, и Хильда легонько стукнула меня кулачком:
— Что ты про меня напридумывал? Изобразил меня чокнутой истеричкой. А он с тобой не стал даже спорить! Наоборот, специально предостерёг меня, чтобы я не нарушала инструкции!
— Он дядя серьёзный, ему виднее.
— Неужели действительно настолько заметно, как я набираюсь от тебя дурости? Стыдись, Тимофей. Всего за два рейса испортил мне репутацию. Не жалеешь ты свою няшу.
— Да, я сатрап.
Мы спустились на лифте. Хотелось навестить Вилму, которая присматривала за Джино, но мы решили побыть послушными и вменяемыми сотрудниками, поэтому не стали заходить в кампус. Заказали такси и вышли из башни.
Ретро-автомобиль повёз нас через пролив.
Открылась Москва. Закатное солнце отражалось в окнах многоэтажек, а по Ленинградке навстречу нам катились машины. Июль разноголосо шумел, отзывался эхом на жарких улицах.
Добравшись до ямской базы, мы первым делом отправились в кафетерий — жутко хотелось есть после всей этой беготни. Набрали котлет — я с жареной картошкой, Хильда с салатом из огурцов, болгарского перца и помидоров, сдобренных растительным маслом. Некоторое время жевали молча, затем она сказала задумчиво:
— Никак не могу понять — как относиться к тому, что нас с тобой попросили больше не вмешиваться? С одной стороны — обидно, мы ведь добыли важную информацию. А с другой… Все эти дни меня очень беспокоило, что я влезаю в дело, где совершенно некомпетентна…
— А кто в этом компетентен? Сама же слышала, шеф сказал — спецслужб у нас нету. В этой петрушке все остальные понимают не больше нас.
— Но те, которых мы встретили в коридоре, хотя бы старше и опытнее. В общем, мне чуть-чуть стыдно, но я испытываю сейчас облегчение. У них получится лучше. Я бы шпиона не распознала, даже если бы он сидел в десяти шагах.
Она наугад указала вилкой на соседние столики, и я машинально взглянул туда. Вечерние тени скапливались в углу, играли причудливо на посуде. Чей-то стакан отблёскивал мутноватой синью. Там сидел кто-то бритый, низко опустив голову, будто прятал змеиный взгляд…
Усиленно заморгав, я отогнал наваждение. Никаких «змеиных» шпионов за тем столом, конечно, не оказалось. Был только лысый пожилой техник, работавший, видимо, в вечернюю смену.
Мы доели котлеты, запили их виноградным соком и встали из-за стола. Голова у меня немного кружилась, и было ощущение какой-то неправильности вокруг. Но в чём конкретно проблема, сообразить мне не удавалось.
— В общем, — сказала Хильда, когда мы вышли из кафетерия, — выходные у нас с тобой получились так себе. Но, надеюсь, шпиона скоро поймают, а мы с тобой после рейса устроим-таки свиданье. Напыщенное и чопорное, как ты обещал.
— Угу.
— Давай сейчас выберем, куда можно сходить? Посмотрим в сети?
— Давай.
В наших комнатах уже поселились сумерки. Я включил ноутбук. Пока шла загрузка, Хильда плескалась в ванной, а я сидел за столом и тупо смотрел в экран, не включая свет.
Мне вспомнилось, как несколько дней назад на этом же ноутбуке я просматривал запись, где обнаружился «змеиный» утёс. Экран тогда стал окошком в чужой непонятный мир, а я не подозревал, что скоро побываю там лично. Не у скалы, правда, а в саванне, но всё-таки. А потом найду ядовитый камень, принадлежавший шпиону…
Тени вокруг сгущались — почти такие же, как на крыльях у «птеродактиля».
Полумрак пропитывался отравленной синевой.
— Тимофей, очнись!
Тряхнув головой, я увидел Хильду. Она стояла возле меня, глядела встревоженно. Из прихожей светила лампа.
— Не пугайся, снежинка, — проговорил я. — У нас такое уже бывало — проваливаюсь в сон наяву… Сегодня разглядывал шпионского ящера через магию — это, скорей всего, повлияло… Сейчас буду смотреть продолжение…
— Надо лечь.
Я доковылял до кровати. Хильда прилегла рядом:
— Будешь смотреть не ты один, а мы вместе. Вдвоём.
Наши взгляды встретились.
Сон накрыл нас.
Глава 21
Наставник выкладывает на столешницу мутновато-синий кристалл. Серый Полоз смотрит с опаской и недоверием.
— Можешь спрашивать, — разрешает наставник.
— Это ведь камень, отравляющий память? Он запрещён к использованию, за хранение сажают в темницу…
— Да, запрещён. Простецам нельзя к нему прикасаться, получится только вред — и для них самих, и для окружающих. Работать с этим минералом на должном уровне могут лишь единицы. Такие люди, как мы.
— На нас он не действует?
— Почему же? Для нас он тоже опасен и может свести с ума, как я и предупреждал. Но по-настоящему грандиозные планы невозможно осуществить без риска. И если я не ошибся в оценке твоего дара, то ты сумеешь обуздать эту силу. Камень — инструмент, работа с которым требует специфических навыков, не оставляя права на ошибку.
— И ради чего всё это? Какие преимущества он даёт?
— Использовать его можно по-разному, но достигаемые эффекты так или иначе связаны с памятью и сопутствующими эмоциями. Конкретно перед тобой мы ставим задачу, за которую прежде никто не брался. Тебе придётся пройти дополнительную подготовку. Начнём, однако, с простого. Пойдём со мной.
Они выходят из здания, садятся в ландо.
Поездка продолжается с полчаса. Сначала они катят по шумной улице — навстречу им движутся другие упряжки, по тротуарам прогуливается богатая публика, над крышами пролетают ящеры с седоками. Затем ландо выезжает из фешенебельного квартала, минует городскую окраину и останавливается возле особняка, который выстроен на отшибе и скрыт за рощей.
— Это наша исследовательская станция, — поясняет наставник. — Нам не нужны здесь лишние уши и любопытствующие взгляды.
Они спускаются в полуподвальное помещение. Вход туда охраняет стражник, наконечник копья багрово мерцает. Наставник и Серый Полоз входят в каменную каморку. В окошко под потолком едва просачивается свет. На деревянном массивном стуле, который привинчен к полу, сидит небритый пожилой человек с отсутствующим взглядом. Его запястья прикованы к подлокотникам, а голову сзади обхватывает металлическая конструкция, похожая на трёхпалую лапу.
— Кто это? — спрашивает Полоз.
— Скажи мне сам. Зайди ему за спину, посмотри на затылок.
Полоз обходит стул. На затылке у человека, где железные «пальцы» соединяются, закреплён блестящий кругляш, ядовито-синий.
— Прикоснись к минералу, — приказывает наставник. — Будет неприятно и страшно. Ты должен вытерпеть.
Полоз хмурится, но после секундного колебания выполняет приказ — касается большим пальцем гладкого кругляша.
По его предплечью проходит боль, будто кожу вспарывает холодный и острый коготь. Боль эта поднимается через плечо и шею, ввинчивается в разум. Чудится запах гнили — а вместе с ним в голове возникают вдруг смутные картинки, ошмётки воспоминаний.
Следя за учеником, наставник комментирует:
— Память — это информационная нить, которая протянута в прошлое, к реальным событиям. Эту нить мы способны выловить из Мирового течения, даже если она — чужая. Итак, скажи мне, кто этот человек.
— Он бывший чиновник… — медленно отвечает Полоз. — Крупно проворовался, присвоил деньги казны…
— Достаточно. Разрывай контакт.
Ученик с облегчением убирает палец от кругляша. Чужие картинки в голове гаснут. Наставник же констатирует:
— Этот вор отправился бы на рудники, но принёс пользу по-другому. И он такой — не один. Мы расширили наши знания, отработали метод. Теперь нам ясно, как перейти к более серьёзным задачам.
Покинув полуподвал, они возвращаются в экипаж. Тот направляется к городу, а наставник говорит Полозу:
— Не уверен, помнишь ли ты тот давний эпизод, но четырнадцать лет назад мы ехали вот так же, и ты увидел повозку без лошадей…
— Да, — подтверждает Полоз с усмешкой, — мне это тоже запомнилось.
— Ты тогда был в восторге. Жалеешь, что такие повозки исчезли с улиц?
— Нет, не жалею. Теперь у меня есть ящер, это гораздо лучше. Разве что иногда удивляюсь, что тех механиков, не применявших магию, удалось подвинуть так быстро. У них ведь, как я теперь понимаю, была влиятельная поддержка — и фабриканты, и купцы, и банкиры. Но наш синклит обошёл их каким-то образом, а потом вообще спихнул на обочину.
— Ты размышлял, как нам это удалось?
— Пока был сопливым младшеклассником — нет, меня волновали совсем другие вопросы. Но ближе к третьей отсечке начал задумываться.
— И какие же были предположения?
— До сегодняшнего дня, — отвечает Полоз, — я думал, что всё дело — в политике и деньгах. Синклит магов — организация ведь тоже не бедная. И не лишённая прагматизма, назовём это так.
— Говори прямым текстом. Сейчас ты вышел на уровень, где иносказания не нужны.
— Я думал, синклит просто покупает чиновников и вельмож, от которых зависят политические решения. Предлагает им либо очень большие деньги, либо магические услуги, недоступные обычному человеку.
— Эти инструменты тоже использовались, — спокойно подтверждает наставник. — Они просты, но во многих случаях эффективны. К сожалению, однако, их было недостаточно, чтобы полностью переломить ситуацию. Ты верно подметил — у наших оппонентов, изобретавших машины, было слишком много сторонников. Но теперь, как я понимаю, у тебя появилась новая версия?