Отчаянным усилием попытался удержаться на грани сна.
Художника не увидел, но круговое движение породило несколько вспышек-ассоциаций.
Смерч…
Часовая стрелка…
Скользящая тень от гномона…
Снова тень — но уже громадная, от скалы с остроконечной вершиной…
И сон развеялся.
Но я его запомнил — и прокручивал в памяти раз за разом, пока мы завтракали в буфете и ехали на вокзал. Мои спутницы не хотели затевать разговор, а я не навязывался.
Мы заняли места в сидячем вагоне, и поезд тронулся.
Мост с юга на хаб, «ротонда», затем мост с хаба на север.
Снег за окном.
Я вытащил книжку, но взгляд бездумно скользил по строчкам. Сосредоточившись, я всё же вчитался. Хильда и Вилма рядом молчали, лишь иногда обмениваясь короткими репликами.
У третьего фьорда мы пересели в карету.
В доме нас встретили родители Хильды.
— Пожалуйста, пригласите Роалда, — сказала она. — Я сообщу решение.
Глава 6
С Роалдом связались через переговорную трубку, и арка-телепорт сработала почти сразу. Северный «эльф» был по обыкновению щеголеват и собран. Войдя в гостиную, он вежливо поздоровался. Воцарилась напряжённая тишина.
— Хочу поблагодарить за терпение, — сказала Хильда. — Никто из присутствующих здесь не торопил меня, хотя дело важное и касается всех вас в той или иной степени. Я пыталась мыслить рационально, испытывала сомнения буквально до последней минуты. Хотя подспудно решение уже вызревало, я не осмеливалась проговорить его вслух.
Она посмотрела на меня:
— Тимофей, я действительно не уверена, что подхожу для этой работы. Мы уже говорили на эту тему, повторяться не буду. Всё мною сказанное — чистая правда.
Затем она перевела взгляд на Роалда:
— Вы совершенно правы — брак будет неполноценным, если я буду жить на другой оси. Единственный способ сохранить нашу договорённость и соблюсти традицию — отказаться от контракта с ямским приказом. И да, у нас с вами есть все шансы стать достойной семейной парой, чьё кредо — взаимное уважение.
Хильда сделала паузу.
Флюидный сквозняк пронёсся по комнате — словно ветер, облетев все оси по кругу, теперь ворвался сюда, пропитанный запахом горячей степи и морского бриза, дорожной пыли и подмосковных лесов.
— Но я, — продолжила Хильда твёрдо, — сделала выбор. Он окончательный и осознанный. Моё место — у ямщиков, несмотря на все мои страхи. Ямщицкий дар, проявившись, стал для меня сюрпризом и привёл в замешательство, однако я не готова от него отказаться. Таково моё слово снежной дворянки. Прошу простить меня, Роалд.
Её родители затаили дыхание. Жених же молчал несколько секунд, глядя ей в глаза, затем произнёс негромко и ровно:
— Благодарю за откровенный ответ. Мне искренне жаль, что наша договорённость теряет силу. Но у вас действительно редкий и замечательный дар — противиться его зову будет неправильно. Счастлив был нашему знакомству.
Он поклонился ей, учтиво кивнул остальным собравшимся и покинул гостиную. Мы ощутили короткое колебание флюида — Роалд опять прошёл через арку.
Хильда тихонько всхлипнула. Мать шагнула к ней, обняла. Герцог смотрел на жену и дочь, он был хмур и сосредоточен — уже обдумывал, вероятно, как отзовётся новость в светских кругах.
— Понимаю, папа, — сказала Хильда, — я подвела тебя…
— Не без этого, — буркнул тот. — Но решение принято, слово сказано. Теперь нужно думать, как с этим быть. И вынужден согласиться, пренебрежение открывшимся даром — не лучший из вариантов…
Подойдя к дочери, он сухо поцеловал её:
— Буду у себя в кабинете. Надо работать.
Когда он вышел, Хильда призналась:
— Надеялась, что он примерно так и отреагирует. Хотя всё равно боялась, что рассердится сильно…
— Конечно, он не в восторге, — сказала мать, — но втайне тебя поддерживает, я знаю. Нам-то с ним повезло — была свадьба по любви, редкая удача при нашем статусе… И подруга твоя, смотрю, не слишком удивлена…
— Ну-ка признавайся, — сказала Хильда, взглянув на Вилму. — Ты знала, что я решу в итоге? По-твоему, я правильно поступила?
Та улыбнулась:
— Мне-то всё было ясно сразу. Но я хотела, чтобы ты и сама это поняла.
— Мама, — пожаловалась Хильда со вздохом, — я всё-таки неправильная дворянка. Психованная, как выразился бы Тимофей. Мне периодически хочется побить то моего напарника по работе, то единственную подругу. Вот как сейчас.
Вилма рассмеялась, а следом заржал и я, облегчённо выдохнув.
— Я уже догадалась, — сказала Хильда, — ты тоже рад, Тимофей.
— Естественно. Сама-то ты рада?
— Да. Просто ещё не осознаю до конца, что всё уже прояснилось… Ну, и вообще, не могла же я сбежать из дуэта? Всё-таки в экипаже должен быть кто-нибудь, имеющий хотя бы зачатки здравого смысла…
— Сурово, но справедливо, — сказал я. — Ладно, теперь вы в узком кругу хотите поговорить, насколько я понял? В комнате подожду.
Поднявшись в гостевые покои, я посмотрел в окно. Холод отступал, и солнце опомнилось, пробилось сквозь тучи, впившись лучами в снег. На дороге, ведущей в город, влажно поблёскивала брусчатка. Явственно обозначились проталины на обочинах.
Через полчаса ко мне постучалась Хильда.
— У нас с тобой, — сказала она, — теперь будет куча времени для общения с глазу на глаз, но кое-что хочу спросить сразу. Мы ведь не бросим наши попытки что-нибудь выяснить насчёт змееглазых? Продолжим поиск?
— Я бы продолжил, да.
— Я с тобой. И ещё мне хочется выяснить, что всё-таки случилось у Нико с Эвой.
— Ну, оба этих вопроса — из одной оперы, как мы подозреваем.
— Ага. Родителям я пока не рассказывала про наши сомнения насчёт «змей». Не хочу их волновать понапрасну. И ты им тоже не говори, пожалуйста.
— Не буду.
— Контракт подпишем, тогда решим, как дальше искать. А пока бездельничаем! Эх, жаль, что Олаф уже уехал…
С бездельем мы справились на ура.
До вечера я в основном валялся в комнате на диване, читая книжки, пока дамы обсуждали новости. Ужин прошёл спокойно — глава семейства потихоньку свыкался с новым положением дел и хмурился меньше.
Ночью змееглазые не приснились.
На следующий день вернулось если не лето, то нечто весенне-тёплое — точно. Снег стаял окончательно, солнце грело более или менее. Мы с Хильдой и Вилмой прогулялись по городу, посидели в кондитерской.
Прошла ещё одна ночь, мутновато-светлая, а наутро отпуск закончился. Вилма отправилась на свой остров через портал, а нас с Хильдой проводили на железнодорожную станцию. Я пообещал герцогу с женой, что буду приглядывать за их дочерью, как смогу, и мы распрощались.
Снова застучали колёса.
Глядя на строгую северную зелень за окнами, Хильда призналась:
— Очень волнительно. Теперь-то уж точно — новая жизнь.
— Родители классные у тебя. Я даже удивился, что они ко мне отнеслись настолько доброжелательно. Если чисто по факту, то получилось что? Приехал какой-то хрен с горы, увёз дочку, которую они замуж хотели выдать…
— Знаешь, чем ты их подкупил?
— Понятия не имею. Своей невероятной харизмой?
— Не льсти себе. Они оценили, что ты не стал подписывать контракт без меня.
— Да брось. Что в этом такого? Я ведь не рисковал ничем. Простая отсрочка, организационный момент, по сути.
— И тем не менее. Плюс, конечно, тот факт, что у себя на родине ты готовился путешествовать на кораблях в космосе. Это их впечатлило.
До хаба мы добрались во второй половине дня.
Взяв на вокзале такси, заехали в кампус. Тот практически пустовал — был выходной день, и народ разбрёлся по городу. Бьёрн отсутствовал тоже, заодно с Кайлой. Дожидаясь их, мы собрали оставшиеся здесь вещи, чтобы завтра перевезти всё в Москву, как только подпишем-таки контракт.
Ближе к вечеру стали подтягиваться сокурсники. Нас немедленно засекли, потребовали проставиться в честь первого рейса и рассказать, как оно вообще в дальних странствиях. Мы сошлись в коттедже у Бьёрна, и я в былинном стиле поведал о некоторых моментах нашего роуд-муви.
Посидели нормально. Прихлёбывали пиво, смеялись, подкалывали друг друга. Разве что Джино сидел с кислой физиономией — завидовал нашим приключениям, что ли? Расспрашивать его я не стал, было не до этого — приходилось развлекать публику. Весь вечер на манеже, что называется. Тем временем Хильда подсела к Вендле, своей робкой землячке-простолюдинке, заговорила с ней. Поначалу та обмирала от страха, но потом вроде бы освоилась.
Слишком долго засиживаться не стали, и выспался я нормально. А после завтрака мы с Хильдой явились в директорский кабинет.
— Итак, — сказал риттер Янсен, — контракт стандартный, три года. После каждого рейса — два выходных. Прочтите и распишитесь.
Документ был короткий, пара страниц — всё строго по делу, внятно и без развесистых примечаний. Я посмотрел на Хильду:
— Ну что? На старт, внимание, марш?
Подписи мы поставили одновременно, и по кабинету пронёсся свежий флюидный бриз. Секретарша взяла бумаги, а риттер Янсен сказал:
— Мои поздравления, вы приняты в штат. К работе приступаете завтра. За конкретикой обращайтесь к вашему непосредственному начальству, на юго-восточную базу. Вопросы, пожелания?
— Нет, шеф, — ответил я. — Отправляемся ставить новые трудовые рекорды. О результатах читайте в СМИ.
— Не переусердствуйте.
Прежде чем уезжать в Москву, мы заглянули в учебный корпус. Дождались перемены и навестили Варгаса, чтобы выяснить, нет ли новостей от его приятеля из комиссии по изучению «змеиных» владений.
— Кое-что есть, — порадовал Варгас. — Ты в тот раз спрашивал, Тимофей, кто такие «спящие», которые не помнят себя. Ребята из комиссии прояснили вопрос. Это не секрет, местные им всё показали. За той равниной, где вы садились, есть горы, помните?
— Да, мы видели вдалеке.
— А в этих горах встречается минерал с особыми свойствами. Внешне выглядит безобидно — напоминает стекло, синевато-мутное. Но при этом впитывает флюид, а затем вновь его излучает — уже в испорченном виде. Излучение влияет на психику. Длительное воздействие может привести к амнезии. Человек на время забудет, кто он, и будет двигаться как лунатик. Нужен, правда, довольно крупный кристалл, размером с кулак, а такие попадаются редко.