Я сперва испугался, что таким образом он помешает Иню, но, к моему удивлению, медоед промолчал. А ещё спустя несколько секунд, я обратил внимание на то, что тьма под моей рукой тоже слегка вибрирует и от кляксы отлетают еле заметные кусочки энергии, которые тут же засасывались Инем.
— Я всё, больше не могу, — хрипло произнёс Макс, вытерев пот со лба.
Почти сразу же вслед за ним, от шеи Акамира убрал руку и я. Если быть точнее, то она просто упала безжизненной плетью. Мало того, что руку жгло огнем от кончиков пальцев до локтя, так ещё и покалывать начало.
Однако, невзирая на отвратительное состояние, я был доволен, так как нам удалось убрать все жгутики и завернуть кляксу в своеобразный кокон, который не позволял тьме распространяться дальше, за его пределы. Пока что, временно, его подпитку взял на себя Инь, но, как только Акамир придёт в себя, держать этот барьер ему придётся уже самому.
Я нашёл взглядом Макара, который внимательно рассматривал то, что осталось от остальных монголов. Забавно, но, несмотря на то, что сами тела высохли до такого состояния, что только тронь пальцем, и они начинали сыпаться, словно состояли из очень плотного песка, экипировка ничуть не пострадала.
Наш слегка невменяемый друг придерживал левой рукой правую, прихрамывал, двигался слегка скованно, но, в целом, выглядел довольно бодро. Я понаблюдал за ним некоторое время, оценивая его состояние и адекватность. Если с Макаром и было что не так, то он это тщательно скрывал и не показывал. А раз он не кидается на остальных, то, можно предположить, что пока что он себя контролирует. И это главное. Не хватало ещё его успокаивать и приводить в чувство.
Пока мы возились с Акамиром, Степан отволок монгола и допрашивал его в стороне. Не знаю, что он делал, но, время от времени, я ощущал короткие всплески силы. Пленник не кричал, не просил и ничего не требовал. Но, судя по тому, что он всё-таки начал говорить, командиру удалось подобрать к нему нужный ключик.
— Надо было ему тебя подключить к допросу, — сказал я Максу, который с интересом разглядывал тот самый необычный лук, который Акамир забрал себе в качестве трофея.
— Я бы предпочёл этого избежать, — не отрываясь от изучения лука, ответил Макс, бросив лишь короткий взгляд в сторону пленного. — Грязное это дело, хоть, подчас, и необходимое. Но, я бы предпочёл не марать руки.
— А зачем тебе марать руки? — не понял я. — Я имел ввиду, что ты бы мог использовать своё мурлыканье, или как ты там это называешь, чтоб убеждать пленных, развязывать им языки и всё в том же духе.
Макс поднял на меня глаза, в которых я увидел удивление. Такое ощущение, что он даже не задумывался о такой возможности применения своего навыка.
— Погоди, хочешь сказать, что ты даже не думал об этом? — спросил его я, хотя уже прочитал ответ по его лицу.
— Вообще нет, — он покачал головой. — Хотя, не уверен, что это сработает с каждым. У всего есть предел, и у моих сил тоже. Знаешь, ты подал мне отличную идею, надо будет попробовать, — он бросил взгляд в сторону Степана и монгола, после чего добавил, — но, пожалуй, в другой раз. Сейчас я чувствую себя беспомощным, словно котёнок.
Переночевать мы решили прямо здесь. С тех пор, когда мы убили Хранителя, ни один дух не посмел зайти на поляну. Хотя, время от времени, я видел, как они кружат вокруг.
Монголы «одарили» нас своими припасами. У нас были и свои, но вот с водой была напряжёнка, а идти до озера и брать воду оттуда было неохота, да и, признаться, опасно, учитывая наше состояние после такого тяжёлого боя.
Лично я, оставшуюся половину дня и вечер, провёл «рассматривая» произошедшие со мной изменения. Инь успел поглотить немало энергии, усилившись сам и усилив меня. Вдобавок, как и было условлено, ему достался дух пленного монгола. Когда Степан понял, что ничего внятного от того не добьётся, то просто махнул рукой и позволил мне закончить с ним.
Я сел перед пленным на корточки и, уставившись в его глаза, предложил ему вариант уйти с честью. В бою. Как и полагается настоящему воину.
— Ты ранен. Ты для нас бесполезен. Тащить с собой тебя никто не собирается. Можно прирезать тебя, как беззащитного ягнёнка, но есть и другой вариант.
— Какой? И откуда ты знаешь язык Степи? — прохрипел монгол, в глазах которого так и продолжал гореть огонь ненависти и злобы.
— Я быстро учусь, — ответил я. — Что касается варианта, то, учитывая твоё состояние и что у тебя в наличии только одна рука, то предлагаю битву духов.
— Я и в таком состоянии справлюсь с тобой, щенок, — процедил монгол, но я не услышал в его голосе твёрдой уверенности.
Словно он пытался убедить больше себя, а не меня. Хотя, возможно, так и было.
— Выбирай, — снова предложил я. — У меня нет желания драться с одноруким калекой. Я предлагаю тебе уйти с честью. Как воину. Что скажешь?
— Я согласен, — сквозь зубы произнёс он, выпуская своего духа.
А тот внушал. Здоровый, абсолютно чёрный конь, словно пылающий чёрным пламенем. Он сходу атаковал Иня, выпустив в его сторону поток тёмного огня. Выглядело это настолько жутко, что я напрягся и инстинктивно окутался духовным покровом.
Монгол усмехнулся, довольный моей реакцией.
— Боишься? Страшно тебе? Так и должно быть, когда ты встречаешься с Тёмным пламенем! Лучше бы ты решил сразиться со мной, тогда бы у тебя были хоть какие-то шансы. А так, я умру, но заберу тебя с собой. Ты, жалкий…
Договорить он не успел, так как Инь пошёл в атаку, прямо сквозь чёрное пламя. Шерсть местами просто исчезла, торчала какими-то клочками, но, казалось, что ему на это плевать. Медоед вцепился духу лошади в морду, и принялся рвать её на части.
Страшный с виду конь, оказался не столь опасным и сильным, каким выглядел. Вдобавок, он тоже, по всей видимости, оказался ослабленным прошедшими схватками, поэтому Инь справился с ним до того момента, как монгол успел договорить свою насыщенную излишним пафосом речь. И я так и не узнал, кем он меня там считал. С другой стороны, мне откровенно плевать.
— Оно того хоть стоило? — спросил я Иня, который, казалось, с трудом удерживал в себе поглощённую энергию.
«Более чем, — довольно ответил он. — Осталось только всё это переварить. Я слегка его недооценил. Возможно, ты почувствуешь лёгкий дискомфорт».
На этом Инь замолчал и закрыл глаза, оставив меня гадать, что именно стоит ожидать после того, как он, за такой короткий промежуток времени, поглотил очередного, довольно сильного, на фоне остальных, духа.
До самой ночи он так и не соизволил показаться и объяснить, для чего ему нужен был этот дух и его тёмная энергия. Меня тошнило, поднялся жар, бросало то в жар, то в холод. Есть я не мог. Хотелось пить, но руки дрожали так, что я не мог самостоятельно напиться даже из фляги. Благо Макс мне с этим помог, не дав умереть от жажды. И это он назвал лёгким дискомфортом?
А ночью, когда я провалился в забытьё, мне приснился кошмар. И вновь, он был до боли реальным.
Глава 28
Я оказался в густом тумане. Казалось, ещё чуть-чуть, и его можно будет взять руками. Звуки гасли моментально. Я попытался крикнуть, но даже так еле услышал сам себя. Вытянул вперёд руку и с трудом разглядел кончики пальцев.
Стоять на месте было глупо, поэтому я просто пошёл вперёд. Не знаю, сколько прошло времени, но, в какой-то момент, я почувствовал впереди и слегка справа… что-то. Пришлось скорректировать направление движение. Я даже ускорился, стремясь выйти из этого непонятного «ничто» и добраться до новой цели.
Через несколько минут я не выдержал и побежал. Бежалось легко, пространство вокруг проносилось с огромной скоростью. Я не видел это, но чувствовал. Все четыре мои ноги стремительно несли меня навстречу теплу. Хотелось заржать от радости, но вместо этого я ускорился ещё больше, так как туман слегка рассеялся и я увидел вдалеке жёлтый свет.
Такой тёплый и приятный, он словно двигался в мою сторону. Пятно света становилось ярче с каждой секундой. Вместе со светом пришёл и жар. Однако, припекало, почему-то, только одну сторону. Жар шёл сзади и справа и стремительно нарастал.
У меня сложилось впечатление, что я бы запёкся, словно рыба на углях, если бы не холод, который пробирал до самых костей. Правда, морозило меня сзади и слева, словно в противовес жару.
Прекратив бег, я остановился и принялся крутиться на месте. Практически сразу увидел источники столь разных ощущений.
С разных сторон, прямо на меня, неслись три разноцветных пятна. Одно, то, которое дарило свет, но при этом ослепляло, было жёлтым, второе, которое согревало и обжигало, было красным. Последнее, которое спасало от слепящего света первого и обжигающего жара второго, но при этом промораживало меня насквозь, было тёмно-серым.
В каждом из этих трёх источников чувствовалось наличие огромной силы. Такой силы, что я, рядом с ними, был лишь крохотной песчинкой, непонятно как оказавшейся у них на пути.
Боль от жара поселилась, казалось, даже в волосах. От холода я не мог пошевелиться. А свет не давал сосредоточиться и выбивал из головы все мысли. Мне казалось, что они мчатся прямо на меня, и я готов был уже смириться с тем, что через пару минут, или секунд, а может даже мгновений, я перестану существовать, сметённый совокупной мощью этих трёх… коней?
Стоило мне осознать, что пятна света обрели форму, как внутри меня начал подниматься гнев. Какие-то тупозубые травоеды решили, что могут уничтожить меня? Подчинить своей воле? Не бывать этому!
Шерсть на загривке встала дыбом и я зарычал. Поднявшаяся вместе с гневом волна силы, уже моей собственной силы, которая всё это время спала где-то внутри меня, моментально убрала боль, позволила мне вновь почувствовать своё тело и вернула зрение и ясность мысли. Если мне и суждено умереть, то предпочту сдохнуть в бою. Как сотни раз до этого.
Коням, как оказалось, было плевать на меня. Они мчались навстречу друг другу. И, когда, казалось, их тела должны были вот-вот столкнуться, они внезапно остановились. Одновременно. А потом они заговорили.