Если монголы хотели этой демонстрацией силы запугать меня и заставить беспрекословно выполнить приказ, продемонстрировав мне моё место, то они сильно ошиблись.
Нет, место мне они, возможно, и указали, но только не там, где предполагали. Глядя на них и ощущая, как Инь рвётся в бой, готовый крушить всех, кто встанет у него на пути, я еле заметно усмехнулся. Ведь, если судить с точки зрения самих монголов, которые постоянно, при случае и без, твердят про то, что прав тот, у кого сила, то моё место над ними.
Ни один из них, включая Дамдина, не воспринимался мной как равный по силе противник. Думаю, что сбежавший Тигр смог бы справиться с половиной из присутствующих здесь. В тот момент, когда его дух внезапно поглотил своих духов-союзников, конечно же, но всё же…
Я, признаться, ожидал чего-то больше. Похоже на то, что сама судьба толкает меня к тому, чтобы я сделал огромный шаг на своём пути воина. На меня словно снизошло озарение, что, если я сейчас испугаюсь и отступлю, приняв условия Дамдина, то потеряю большую часть так долго, и с таким трудом собираемых духовных сил. И это я уже не говорю о нашей связи с Инем!
— Не стоит пытаться навязать мне свою волю силой, Дамдин. Я не могу принять твои условия. Я…
Договорить я не успел, так как Инь, контроль над которым я на секунду ослабил, внезапно вырвался из меня и бросился на ближайшего духа. Вслед за ним, в сторону духов монголов, устремились огненный лис, аллигатор и змей.
После этого ни о каких разговорах речи идти не могло. Нам оставалось одно — сражаться против всех присутствующих здесь монголов. Своей атакой Инь уничтожил даже малейшую возможность договориться.
Меня захлестнуло волной эмоций, которые испытывал мой дух. Радость боя, жажда схватки, желание рвать своих противников — все эти чувства были настолько яркими, что я не смог с ними совладать и сам бросился в бой.
Глава 14
Никто из монголов нападения не ожидал. Прежде, чем они успели опомниться, я уже вонзил свои когти в грудь ближайшего монгола, пробив её насквозь. Кровь брызнула на ковры и подушки, а сам он дёрнулся было схватиться за нож, но тут же захрипел и обмяк. В воздухе повис резкий запах железа и вина, от опрокинутых кувшинов.
Дамдин первым сообразил, что происходит. Он вскочил на ноги, а его лицо исказила ярость. Моментально окутавшись духовным покровом, он закричал, брызгая слюной:
— Предатель! Ты за это ответишь! Я велю отрубить всем твоим воинам руки и ноги и брошу их подыхать от голода. Или вспорю им животы и заставлю есть свои кишки. Или…
Дальше я его не слышал. В голове раздавалось лишь довольное порыкивание Иня, который поглощал одного духа за другим. Несмотря на то, что у каждого из присутствующих тут монголов были духи, ни один из них не дотягивал до уровня Иня или даже Акамира.
Что касается духов Мина и Лэя, то они действовали сообща, нападая вдвоём и не давая своим жертвам ни единого шанса. Те же духи, которые могли оказать им сопротивление, сейчас отбивались от Иня и Алева. Да и неожиданное нападение дало свои плоды. Прежде чем что монголы, что их духи сообразили, что происходит, они уже потеряли десятую часть своих.
Шатер за считанные секунды превратился в кровавую бойню. Монголы разделились на три группы. Первая, самая многочисленная, пыталась дать нам отпор. Первоначальная растерянность уже прошла, и сейчас они вскакивали с мест, хватаясь за немногочисленное оружие.
В основном у них были длинные ножи и кинжалы. Дамдин, по всей видимости, опасался нападения, поэтому меч на собрании был только у него одного. Критическая ошибка, которая стоила сейчас многим из них жизни.
Вторая часть монголов рвалась к единственному выходу. Их-то как раз и сдерживали сейчас Лэй с Мином, не давая покинуть зал. Да, численное преимущество было на стороне монголов, но у моих соратников и не было цели убить их всех. Достаточно было просто сдержать, пока их духи разберутся с вражескими.
Третья часть монголов, самая малочисленная, среди которых я мельком разглядел знакомое лицо, забились в угол и наблюдали за происходящим, не решаясь вмешиваться. Не знаю, на что они рассчитывали, может ждали, пока в живых останется кто-то один, чтобы добить победителя, но краем глаза я за ними поглядывал.
Самая главная битва развернулась у духов. Инь рвал духов монголов, словно бумагу. Его когти вспарывали призрачную плоть, а клыками он впивался в шеи врагов, тут же пожирая своих жертв. Он был быстрее, сильнее и яростнее любого духа в этом зале, и вовсю этим пользовался.
Акамир прикрывал меня и Лэя с Мином, выпуская огненные сгустки один за другим, выжигая глаза и лица монголам, пытавшимся окружить нас. Не каждая его атака пробивала духовный покров противников, но страх перед огнём делал свое дело, и монголы береглись, не рискуя бросаться на моего друга.
Лэй и Мин сражались плечом к плечу, прикрывая друг друга. Им было непросто, но они выдержали самый яростный напор, и сейчас вовсю пользовались своим преимуществом в силе и скорости, помогая своим духам.
Я же, наплевав на всё, пробивался к Дамдину. Тот стоял на месте, дожидаясь, пока его соратники ослабят меня, чтобы добить и получить всю славу. Только он даже близко не представлял, что его сил на это уже не хватит. Случись наше противостояние до штурма, и у него был бы шанс. А так…
Дух Дамдина, огромный конь, покрытый чёрным пламенем, попытался затоптать Иня, котоый до него наконец-то добрался. Но медоед без труда уворачивался от массивных копыт, которые со свистом разрезали воздух и оставляли выбоины на каменному полу.
— Ты подписал себе смертный приговор, Ян! — донёсся до меня рык Дамдина, который, размахивая мечом, шагнул в мою сторону.
— Нет, Дамдин, — я оскалился в ответ, чувствуя непреодолимое желание его убить. — Это ты сделал это, когда убил Кима.
— Какого ещё Кима? Того ханьца? Он ещё легко отделался. Я оказал ему честь, позволив пасть от моей руки! — взревел монгол.
От его слов, красная пелена перед моими глазами стала ещё насыщенней. Я прыгнул вперёд, вложив в удар всю свою ярость, весь гнев и желание убивать.
Наши клинки столкнулись с грохотом, и я почувствовал, как его защита дрогнула. Он с трудом удержался от того, чтобы сделать шаг назад.
— Ты думаешь, что сможешь победить меня? — усмехнулся он.
— Я не думаю. Я знаю! — прорычал я в ответ.
Инь в этот момент впился в духа-коня, рванул его когтями, и чёрный скакун взревел от боли. Он выпустил кольцо тьмы, накрыв им не только медоеда, но и часть духов-союзников.
Тем знакомство с тьмой пришлось не по вкусу. Раненые духи прыснули во все стороны, но только для того, чтобы попасть в ещё одну волну пламени, на этот раз, выпущенную Алевом. Будучи уже изрядно ослабленными, они стали лёгкой добычей для хитрого огненного лиса.
Несмотря на страшные на вид раны, Инь даже не подумал отпустить своего противника. Напротив, он впился в него лишь сильней. А ведь по нему пришёлся самый сильный и страшный удар. Не думаю, что дух кого-то из советников и командиров Дамдина смог бы пережить нечто подобное. Он действительно был сильнейшим среди них.
Объятый тёмным пламенем конь раскрыл пасть и выпустил в медоеда клубы тьмы. Но почти сразу же получил в раскрытую пасть огненным сгустком, который запустил Алев. При этом, дух Акамира явно не пожалел сил, сильно ранив духа-коня. Тот заржал от боли и попробовал отступить. Но кто бы позволил ему это сделать? Инь вцепился в него со страшной силой и сейчас вовсю тянул духовную энергию, пожирая своего противника заживо.
Дамдин, по всей видимости, почувствовал состояние своего духа. А может и увидел. В любом случае, он дрогнул. Ярость в его глазах сменилась сперва на недоумение, а потом, когда я следующим ударом пробил его духовный покров, нанеся глубокую рану, там появился страх.
На какое-то мгновение он растерялся и ослабил концентрацию. Этого мгновения мне хватило, чтобы атаковать вновь. На этот раз ещё успешнее.
Мои когти вонзились ему в живот, пробивая остатки духовного покрова, доспехи, плоть и рёбра.
Он захрипел, его глаза расширились от боли и понимания, что он проиграл.
— Ты… не смеешь… убить меня.
— Я уже сделал это.
— За меня… отомстят… Тебе не простят… того, что ты сделал…
Я провернул лезвия внутри его тела и резко вырвал их наружу.
Кровь хлынула на пол, заливая ковры, подушки, остатки еды.
Дамдин рухнул сперва на колени, оставаясь при этом всё ещё живым. Он силился что-то сказать, но ему мешала кровь, которая потекла у него изо рта. Однако, умер он не от моего удара.
Пока мы с ним обменивались последними в его жизни фразами, Инь добил своего противника, полностью поглотив его энергию. Я смотрел на то, как из Дамдина уходят остатки жизни, сам при этом ощущая, как в моё тело вливаются огромные потоки духовной энергии.
Стоило Дамдину пасть, как в шатре воцарилась тишина. Оставшиеся в живых монголы замерли, глядя на тело своего командира. Судя по их лицам, они никак не могли взять в толк, как какой-то тысячник, тем более ханец, смог победить в честном бою того, кого на это место назначил сам Великий Хан? Хотя, честным бы я наш бой не назвал.
Первый, кто опомнился, был, как ни странно, Жаргал.
— Убийца! — закричал он, хватаясь за нож. — Убьём его!
Мой бывший командир дёрнулся было в мою сторону, но его остановил Акамир, качнувший перед его лицом огненным клинком.
— Следующий шаг — последний. У тебя был шанс сделать хоть что-то, но ты… вы, — приятель качнул головой в сторону сгрудившихся за спиной Жаргала монголов, —решили отсидеться, пока остальные сражались. Ты действительно рассчитываешь на то, что вы сможете победить нас, после того, как с этим не справился Дамдин со своими сильнейшими советниками?
Жаргал отступил назад. Монголы переглянулись. Они оглядели зал, который в данный момент больше напоминал место бойни, и словно только сейчас до них начало что-то доходить.