— Кто-то из вас знал про готовящийся заговор, но не стал сообщать ни мне, ни моим людям о нём. Это не открытое предательство, но очень рядом с ним. Тем более, в такой тяжёлый для города момент. Но я считаю себя справедливым человеком, поэтому, я дам вам выбор.
— Какой выбор? — выступил вперёд Чжоу Вэй, глава клана Журавля.
— Присягнуть мне. Здесь и сейчас. И, в качестве гарантии ваших слов, вы отдадите своих детей сюда, во дворец, где они будут почётными гостями.
— То есть пленниками, — хмуро заявил другой ханец, явно недовольный моим условием.
— Их будут обучать, кормить и тренировать, — спокойно ответил я. — А самые старательные и талантливые, возможно, получат духа.
— Но их жизни будут в твоих руках!
— Им не будет ничего угрожать. Кто осмелится напасть на дворец, если вы все будете готовы его защитить?
— Первый вариант мы все услышали, — кивнул Чжоу Вэй. — Какой же будет второй, уважаемый Ян?
— Покинуть город, — пожал я плечами.
— Это угроза? — крикнул кто-то из толпы.
— Нет, — я покачал головой. — Это мои условия. Я был добр к вам, но мне отплатили злом. Больше я не собираюсь совершать таких ошибок. У вас есть время подумать. До вечера.
— А если мы откажемся?
— Тогда вы станете моими врагами, и вам придётся столкнуться с последствиями.
В зале воцарилась напряжённая тишина, которую разорвал Чжоу Вэй. Журавль первым шагнул вперёд, поклонился мне, как старшему, и произнёс:
— Я уже сделал свой выбор и сказал своё слово. Клан Журавля с тобой, глава города Хэй Ху.
Следом за ним, и другие главы кланов стали склонять головы. Лишь несколько человек остались стоять, и их лица были мрачными.
— Мы уйдём! — сказал один из них.
— Как пожелаете, — я кивнул. — Это ваш выбор. Но знайте — если я увижу вас снова, это будет ваш последний день.
Они молча развернулись и вышли из зала, гордо задрав подбородки.
После того, как остальные главы дали мне присягу, мы все вышли в сад, который пока так и не успели привести в порядок. Будущей аристократии города требовалось обсудить новые условия жизни и их положение в формируемом укладе города. Думаю, им как раз хватит нескольких часов, пока в обеденном зале накроют для всех столы.
Пока я переводил задумчивый взгляд от одной группы ханьцев на другую, ко мне подошёл Акамир.
— Ты уверен, что правильно сделал, отпустив их? — он неопределённо мотнул головой, намекая на решивших уйти.
— Они не представляют угрозы, — ответил я. — А нам нужны преданные люди, готовые трудиться на благо города и сражаться за него, а не строить за нашими спинами козни.
— А что насчёт тех, кто стоит за нападением?
Я нахмурился. После моего решения, некоторые могут счесть меня излишне жестоким, но я не вижу другого выхода.
— Их казнят. Завтра. На центральной площади. Все должны видеть, что ждёт предателей.
Мейхуи, всё это время молча стоявшая рядом со мной, слегка вздрогнула, но потом еле заметно кивнула головой, видимо, приняв для себя правильность моих слов.
— Время утекает, Акамир. Благодаря Иню я чувствую, что Триединый Конь уже двигается сюда. А значит, что и монголы скоро будут здесь. И мы должны быть готовы к их появлению!
Глава 28
На казнь отправили более двух десятков человек — глав кланов и их ближайших помощников, которые оказались замешаны в попытке захвата власти в Хэй Ху. Не скажу, что это прибавило мне любви со стороны остальных глав и обычных жителей, но зато убедило их в твёрдости моих намерений и моего слова.
После неудавшегося покушения, недоброжелатели и недовольные, которых ещё точно осталось в достаточном количестве, затихли и затаились, не желая привлекать к себе внимание решившего отличиться Ли Цзюня. Тот, после того, как его и ещё три десятка проявивших себя воинов сводили в аномалию, где помогли установить связь с духами, был готов рвать глотки любому, не то, чтобы за плохое слово обо мне или ком-то из моего ближайшего окружения, но даже за косой взгляд в нашу сторону.
Пока сформированные бригады в спешном порядке восстанавливали стены города, улицы и дома, отряды воинов объезжали окрестности в поисках недобитых монголов и собирали по ближайшим обезлюдевшим деревням сохранившиеся припасы, скот и вообще всё, что можно было увезти. Дома сжигались, колодцы засыпались и вообще, делалось всё, что могло бы в будущем затруднить монголам передвижение по этим землям. Чудом выживших крестьян, которые потянулись обратно в свои дома, силой заставляли сниматься с мест и отправляться дальше, на север, где у них будет хоть какой-то шанс пережить ещё одно вторжение степняков.
Я же всё это время занимался тем, что водил отряды воинов по аномалиям, делая из наших солдат Связанных. Да, в основном приходилось устанавливать им связь со слабыми духами, так как кого-то посильнее большая часть из них просто не смогла бы подчинить своей воле. Но даже так, после того, как они осваивались с новыми силами и возможностями, они на пол головы, а то и на голову, превосходили солдат без духов.
Несмотря на то, что мы старались действовать осторожно, время от времени, на нас нападали Хранители аномалий. Инь, после всех своих побед и возвращения части сил, зачастую справлялся с сильными духами почти без помощи остальных. Однако, это имело свои последствия.
Безусловно, с каждым поверженным Хранителем, медоед становился только сильнее. А вместе с ним и я. Правда, я начал замечать, что стал намного агрессивней реагировать на любые раздражающие меня факторы. Зверь, который всё это время жил во мне, и которого мне удавалось держать в узде, начал всё чаще взбрыкивать, пытаясь подавить мою волю.
Дошло до того, что я чуть было не напал на Акамира, когда он сделал мне какое-то разумное замечание. В итоге, я решил поговорит с Инем, чтобы выяснить, что происходит. Ведь, самое пугающее в том, что до разговора с Акамиром я даже толком не осознавал, что делаю что-то не то, и что со мной что-то происходит.
— Инь, — начал я хмуро, достучавшись до своего духа. — Что со мной происходит? Я стал злее, раздражительнее, да я просто каждый день, по несколько раз, ловлю себя на желании устроить с кем-то бой!
«Это моя вина, Ян — мне показалось, что в голосе Иня послышалось сожаление. — Я поглотил слишком много силы и начал постепенно захватывать твое сознание. Я пытаюсь хоть как-то это замедлить, но у получается плохо».
— Ты сказал «замедлить»? — зацепился я за самое, на мой взгляд, главное в его словах. — Не остановить? Только замедлить?
После небольшой паузы, медоед появился передо мной, сходу заняв немало пространства. Его глаза, горящие холодным огнём, изучали меня с непривычной внимательностью.
«За счёт того, что я поглощаю духовную энергию поверженных нами врагов, ты становишься сильнее, Ян, — наконец ответил он. — Но тебе должно быт прекрасно известно, что ничего в этом мире не даётся просто так. А уж сила всегда требует платы. Духовная энергия, которую я поглощаю, несёт в себе не только мощь, но и часть сущности поверженных сильных духов. Их инстинкты, их ярость, их желания. И чем больше я поглощаю, тем сильнее мы оба становимся, но, при этом, тем сильнее отголоски… сущностей поверженных нами врагов влияют на нас».
— Значит, это не просто мои эмоции? — я сжал кулаки, ощущая, как, после слов Иня, внутри меня начало клокотать что-то чужое, чуждое мне. И в этот раз я чётко осознал, что эти эмоции не мои.
«Отчасти твои, отчасти — нет. Но ты должен научиться контролировать это. Иначе…»
— Стану Извращённым? — с грустью перебил его я.
От возникшей мысли у меня по спине пробежал холодок. Вспомнились слова Иня о тех, кто позволил духам полностью поглотить свою человеческую суть. Перед глазами встал тот ханец, которым завладел дух, и как он его изменил.
Становиться монстром я не хотел и, раз уж пошло такое дело, не собирался.
— Как мне этого избежать?
«Извращённым ты не станешь, — ответил Инь на мой первый вопрос, чем вызвал у меня нешуточное облегчение. — Да, со временем ты можешь… немного потерять себя, но ты уже делаешь то, что помогает тебе сохранять свою человечность. Не позволяет превратиться в зверя. Осознавая проблему, воин держит её под контролем. Ты — воин. В этом нет сомнения. Но, к сожалению, этого мало. Тебе нужно не просто сдерживаться — тебе нужно приручить эту силу. Сделать её частью себя, а не позволять ей управлять тобой».
Я тяжело вздохнул, понимая, что не всё, так просто. Ведь не зря он в самом начале упомянул о том, что всё это может лишь замедлить процесс.
— А что, если мы перестанем поглощать духовную энергию? — спросил я, впрочем, не надеясь, что его ответ сможет меня утешить.
Инь недовольно рыкнул, и в его голосе впервые прозвучало раздражение.
«Перестанем поглощать энергию? Ты смеёшься надо мной? Мы стоим на пороге войны, Ян! Триединый Конь скоро будет здесь, ниппонцы уже захватили Хай-Женчу и могут наведаться сюда, а ты хочешь остановиться? Как ты собираешься защищаться от них и защищать тех, кто доверился тебе?»
— Я всё это прекрасно понимаю, — мрачно ответил я, — но…
«Нет никакого „но“. Без силы нам не выжить, и мы будем становиться сильнее. Прости. Ты знал, на что идёшь. Месть, которую ты так жаждал, свершилась. Я помог тебе. Теперь же, твоя очередь помочь мне. Последняя оставшаяся ищейка чувствует меня и идёт сюда. Если у меня не хватит сил, чтобы покончить с ней, то это будет означать конец. Конец для нас обоих, человек!»
— Что ещё за ищейка? — не понял я. — Ты ничего не говорил мне раньше ни о каких ищейках. Только о мести за… за что, кстати?
«Не помню, — мрачно ответил мне Инь. — Только я чувствую, нет, я знаю наверняка, что должен его убить. И что он точно придёт за мной».
Вывалив на меня всё это, он исчез, оставив меня наедине с тяжёлыми мыслями.
Через неделю, после нашего разговора, отряд наших бойцов столкнулся с отрядом ниппонских разведчиков. Их всех перебили, не дав никому из них уйти, но это был тревожный звоночек. Воевать в две стороны мы были не готовы. Нам бы с кем-то одним из них справиться хотя бы… Однако, несмотря на наши опасения, шло время, но больше отрядов ниппонцев никто не встречал.