Многие летовцы в дальнейшем встали на компромиссный путь спасения от этой напасти через стилизованный коммунизм, используя фанерные маяки всех сортов — от Баркашова до Зюганова. Янка никогда не умела вилять — и ушла от новой жизни чудовищно прямо.
Потом многие говорили, что люди недодавали ей человеческого тепла, внимания. Но Янка в первую очередь воспринимала то огромное, что существует и происходит вокруг, а то, что говорят и делают люди, — уже как следствие. И автор этой статьи, который в одной руке держит искусанную ручку «Zebra», а в другой — поддельный армянский коньяк «Ахтамар», чтобы легче было этой ручкой водить, являет собой, к сожалению, не худший пример того, что может происходить со вчерашним андеграундом в размеренных буднях современности.
Настоящая рок-певица — субстанция менее гибкая. Наверное, поэтому их в этой стране почти и не было.
С. Гурьев.
«Московский Бит», Москва, 3/97 г.
БОЛЬ НЕПРИКАЯННОЙ ПЕСНИ
9 мая этого года исполнилось пять лет со дня гибели Яны Дягилевой, известной как просто Янка (1966–1991), ярчайшей представительницы племени российских рок-бардов. Определения типа «автор-исполнитель» или «поэтесса и певица» здесь явно неуместны, как неуместны они были бы, скажем, при употреблении по отношению к легендарной Ирине Андреевне Федосовой — народной сказительнице, перед талантом которой преклонялись ведущие мастера поэтического Серебряного века.
Данное сравнение далеко не случайно. Ни один из музыкальных стилей не сближает человека с фольклорно-мифологической стихией так явственно, как рок. Когда музыканты, исповедующие поп-эстрадный или же еще того пуще — академический жанр, начинают заигрывать с народностью, при всем внешнем профессионализме результатом их творчества становится откровенное позерство и фиглярство — сразу же вспоминается солженицынский «Матренин двор», героиня которого, услышав по радио) зычный шаляпинский рокот, вынесла свой приговор: «Чудно поют, не по-нашему… Ладу не нашего. И голосом балует».
Шаманизм, импровизация, экстаз, стопроцентный, ничем не скованный выплеск эмоций — все это со времен Ренессанса чопорная европейская классическая традиция отрицала и предавала анафеме, и если в литературе освободиться от догматизма удалось еще романтикам гётевского поколения, то в музыке катализатором раскрепощения стали блюз, джаз и рок. Лишь в ранний, ученический период это были сугубо негритянские стили, позаимствованные белыми для спекуляции на международном шоу-рынке. Подхватившие новые музыкальные течения разные страны быстро приспособили интернациональную форму к своему оригинальному содержанию, отражавшему древние традиции национальной культуры. Так было в Англии, Франции, Германии, Японии — повсюду, и Россия не стала здесь исключением.
В конце 80-х источником наиболее смелых рок-н-ролльных идей стала Сибирь, а одной из авторитетнейших альтернативных команд — омская ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА. Собственно говоря, это была скорее не популярная группа, а творческая лаборатория, вокруг которой постоянно концентрировалось невероятное количество талантливых людей. Дмитрий Селиванов, Олег Судаков, Роман Неумоев — вот имена только самых известных выпускников этой «школы». Основным генератором всех идей был Юродивый Всея Руси, лидер ГО Егор Летов, совмещавший свое собственное многогранное творчество с продюсированием молодых талантов. Именно он оказал на Янку, долгое время просто сочинявшую стихи, влияние, в результате которого в 1987 году на небосклоне взошла новая «звезда», приобретшая широкую популярность на обширном пространстве от Уральского хребта до Магадана. Европейская часть страны отнеслась к явлению благосклонно и даже с интересом, однако отсутствие радио- и телеэфиров сделало свое дело — до сих пор не очень богатое в количественном отношении, но потрясающее своей эмоциональной насыщенностью, искренностью и выстраданностью песенное наследие остается достоянием узкого круга знатоков и коллекционеров аудиозаписей.
Мир песен Янки Дягилевой на фоне вымученно-ёрнических или же, напротив, мрачно-пафосных заклинаний других героев сибирской контркультуры удивительно светел. Он является антитезой даже для образной системы главного ее учителя — Летова. У Егора все точки над «i» расставлены, все вопросы о смысле жизни изначально запрограммированы на отрицательный ответ: «Земля смердит до самых звезд, никому не бывать молодым!» Единственный честный выход в жизни «под нейтральным небом» — суицидальный «самоотвод».
Лирическая героиня Янки тоже ощущает трагизм бытия, но одновременно имеет мужество взглянуть миру в глаза и понять причину трагедии. Она в том, что все мы рано или поздно, как птенцы из гнезда, выпадаем из детства и вынуждены играть в совсем другие, не совместимые с чистыми и наивными думами игры: «Ты молчи, что мы гуляли по трамвайным рельсам — это первый признак преступленья и шизофрении. А с портрета будет улыбаться нам Железный Феликс. Это будет очень долго, это будет справедливым наказанием за то, что мы гуляли по трамвайным рельсам. Справедливым наказаньем за прогулки по трамвайным рельсам. Нас убьют за то, что мы гуляли по трамвайным рельсам!»
Сколько щемящей тоски по чему-то настоящему, раз и навсегда утраченному в этих причитаниях! Растерянные столичные критики судорожно пытались отыскать какой-то аналог в западной рок-классике: Джоан Баэз, Патти Смит, Дженис Джоплин… нет, все не то, даже самое приблизительно верное определение по меньшей мере абсурдно — все равно что «Цветаева — это женский вариант Хлебникова». Сходство ограничивается двумя-тремя незначительными черточками, в остальном же мы слышим голос совсем другого времени, когда уже не осталось ни капли от прежних романтических упований на то, что звон маленьких, рассеянных по свету надрывных колокольчиков может преобразить заблудшее человечество. Слово давно потеряло свою цену, быть услышанным не проблема, но попробуй перекричи более бойких, самоуверенных, сладкоголосых.
Попсовое «Больно мне, больно» — это, между прочим, тоже плач, но без всякой там претензии на философию, вообще на человеческие чувства: танцуй, пока молодой — и точка! Когда-то, в самом начале, все это казалось простым нагромождением театральных декораций, которые расступятся, едва только услышат твой возглас: «Пропустите в мир, стаи волчьи!» Горький опыт продиктовал другие строки: «От большого ума лишь сума да тюрьма, от лихой головы лишь канавы и рвы, от красивой души только струпья и вши, от вселенской любви только морды в крови…» И еще протяжное, уже на последнем дыхании: «От голода и ветра, от холодного ума, от электрического смеха, безусловного рефлекса, от всех рождений и смертей, перерождений и смертей — домой!..»
Она пропала 9 мая 1991 года, пять дней спустя тело Янки прибило к берегу одного из притоков Оби. Экспертиза констатировала самоубийство. Смерть поэтов всегда покрыта тайной, ибо ни один из сторонних наблюдателей не может похвастаться тем, что хоть что-то знает об их подлинной жизни. Вроде бы все очень просто. Поэты приходят в мир для искупления грехов тех, чьи души глухи и немы. Но попробуйте поживите в таком испепеляющем напряжении хотя бы один краткий миг!..
О. Гальченко.
«Петрозаводский Университет», Петрозаводск, 17.05.96 г.
из книги: «МАЙК: ПРАВО НА РОК»
…Просто у нас все условия в стране созданы для того, чтобы максимальное количество народу погубить. Вот Янка — она умерла тоже потому, что каждый из нас сидит в своей дыре, из дыры вылезти не может, а когда вылезает, то попадает, как Витька, в руки, блядь, таких акул, таких волков, которые сразу тащат их на стадионы. Из подполья — прямо туда, промежуточного ничего нет. И вот это и убивает людей так же, как Майка, потому что Майк — не стадионный человек стопроцентно и Майк не подпольный человек, это тоже стопроцентно.
Борис Гребенщиков.
Тверь, Леан, 1996 г.
«А МЫ ПОЙДЕМ С ТОБОЙ ПОГУЛЯЕМ ПО ТРАМВАЙНЫМ РЕЛЬСАМ…»
«Комсомольская правда» от 18 мая 1990 года, небольшая заметочка под названием «Ушла Янка»: «Вчера в 9 ч. утра в притоке Оби, реки Ине, рыбаками было обнаружено тело Яны Дягилевой, поэта, певицы, рок-барда из Новосибирска.
9 мая Янка с родственниками была на даче. Ушла погулять и не вернулась. Ждали, надеялись — в последнее время Янка была печальна и неуравновешенна: может быть, куда-то поехала, вернется.
В милицию сообщили только в понедельник, тринадцатого. Поиски результатов не дали — только вчера…
…Нам, видимо, еще предстоит осознать, кого мы потеряли».
Статья журналиста «КП» О. Пшеничного явилась одним из немногочисленных откликов официальной прессы на смерть одной из самобытных рок-певиц современности.
Яна Дягилева, среди ценителей отечественного рока известная как Янка, в прошлом была хипповой девчонкой, каталась по стране, читала стихи. После знакомства с Егором Летовым, лидером панк-группы ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА, стала серьезно петь. Летом 1988 г. Янка вместе с импровизированной группой ВЕЛИКИЕ ОКТЯБРИ записала первый альбом Деклассированным Элементам. По поводу творчества Янки ходило тусовочное определение: «Это звучит, как если бы в СТУДЖИС пел не Игги Поп, а Дженис Джоплин». Самиздатовский журнал «УРлайт» назвал Янку «крупнейшим, если не единственным открытием русского рока последних лет».
Вплоть до происшедшей 6 лет назад трагедии официоз не замечал Янку в упор. Ее не показывали по телевизору, песни ее не звучали по радио (за исключением передачи Романа Никитина «Тихий Парад»), о ней ничего не печатали газеты (впрочем, Янка сама сознательно не давала интервью). Это уже позднее Янка вышла на пластинке, все ее альбомы выпущены на кассетах и даже — о, извращение нашего шоу-бизнеса! — на компакт-дисках. И сейчас, слушая песни Янки, отчетливо слышишь этот надрыв, тот оголенный нерв поэта, когда с каждой минутой понимаешь, что до конца осталось чуть-чуть. «А мы пойдем с тобой погуляем по трамвайным рельсам…»