— Мы снова справились, а!
— Славный, обращаю твое внимание… — понизив голос, проворчал мастер.
Хармон поднял глаза. Вокруг подковою стоял отряд всадников.
Долгое время никто не говорил ни слова. Некоторые конники удивленно рассматривали шар, другие — Хармона и его спутников. Наконец, один подал голос, обращаясь не то к командиру отряда, не то к самому себе:
— Шиммериец, путевец, шаванка из Холливела, да еще какой-то связанный тип. Положим, шаванка — альтесса шиммерийца, но не понять, зачем им путевец и тот связанный. Странная компания.
Тем временем и Хармон разглядывал отряд. Большую его часть составляли обычные шаваны — обычные настолько, насколько это слово вообще можно применить к вооруженным до зубов могучим кочевникам. «Простых» шаванов было пятеро, еще пара держалась особняком. Тот умник, что угадал родину Хармона, тоже был западником, но отличался от прочих: имел светлое лицо, хитрые глаза, прическу, какую носят в центральных землях, и прямой меч, а не кривой, как у тех пятерых. Рядом с умником держалась женщина: рыжая, худая, жилистая, похожая на свой лук — гибкая, но сильная. Луки имелись и у других шаванов, но отчего-то Хармон понял: именно женщина сбила небесный корабль. А во главе отряда стоял самый странный парень изо всех. Он носил длинные усы на шаванский манер и шлем с козлиными рогами, будто какой-то дикарь из сказки. Но лицо его не было лицом ни дикаря, ни шавана. Таких ясных глаз, тонких насмешливых губ, надменно выпяченных подбородков Хармон много повидал на своем веку — вовсе не в степях, а знатных домах Альмеры и Короны. Узрев этого парня, торговец восстановил часть уверенности, которая было покинула его при виде грозных шаванов. Хармон умел говорить с такими. Уж что другое, а это — умел хорошо.
— Приветствую вас в королевстве Шиммери, милорд. Мое имя — Хорам Паулина Роберта из Мелисона.
— Лжешь, — бросил умник с прямым мечом. — Ты оброс бородою и жиром, и смердишь всеми пудами путевского сала, которое сожрал на своем веку.
Шаваны загоготали, но командир-альмерец нахмурил брови — слова умника понравились ему меньше, чем слова Хармона.
— Меня зовут Охотник, — сказал командир. — Со мною ганта Бирай и его люди, а также Неймир и Чара по прозвищу Спутники. Я признаю, что поступил не слишком учтиво, когда приказал Чаре прервать ваш полет. Но ваше судно увиделось мне такою вещью, в обладании которой я никак не могу себе отказать.
Он поднял глаза на верхний, водородный шар, упрямо тянущийся к небу, несмотря на нехватку газа. Лицо Охотника озарилось мечтанием.
— Корабль — наш! — прошипела Низа, берясь за кинжал.
— Весьма спорный тезис, — выронил Охотник.
Низа упрямо повторила:
— Мы не отдадим шар! Мы его придумали и создали, он — не ваш!
— Девочка, ты забыла закон Степи, — усмехнулся тот, кого назвали Бираем. — Что не можешь защитить — то не твое.
Хармон уже понял: имеет смысл говорить только с одним из этой стаи. Он сказал с наибольшей учтивостью:
— Милорд, я признаю ваше право сильного, но хочу обратить ваше внимание на такое обстоятельство. Мы везем небесный корабль в Фаунтерру для ее величества Минервы. Владычица будет крайне расстроена, не получив его.
— Корабль для императрицы?
— Именно так, милорд. Мы создали его для владыки Адриана, известного своей любовью к научным новшествам. Но владыка, к сожалению, почил, и теперь корабль предназначен ее величеству.
— Этот шар создан для Адриана?..
— Да, милорд.
Охотник улыбнулся, но не успел высказать причину своего веселья. За спинами шаванов раздался хриплый стариковский голос:
— Я его заметил первым. И он — на моей земле!
Три человека прошли между всадников и приблизились к Хармону. Когда он счел Охотника самым странным, то явно поспешил: тогда он еще не видел эту троицу. Новоявленные парни были наряжены в козлов. Их головы вместо шлемов покрывали рогатые черепа, их одежда была сшита из козлиных шкур с длинною белой шерстью. Тонкие клиновидные бородки довершали сходство. Правда, у младшего из троицы борода была еще слишком коротка и жидка, зато у старшего она свисала ниже груди, и снежной белизне ее позавидовал бы самый матерый горный козлище.
До того были забавны эти трое, что Хармон не сдержал усмешки — и в следующий миг что-то взорвалось в его голове, он очутился на земле, хватаясь за разбитый лоб. Старший бородач опустил блестящий длинный топорик:
— Никто не смеется над козьим народом!
Низа бросилась на него, но старик с неожиданной быстротою ударил ее в живот. К счастью, и Хармона, и Низу он бил обухом топорика. Девушка упала, корчась от боли, но не получив рану.
— Охотник, — сказал старик, — я первым увидел эту штуку в небе над моей землей.
— Но сбила корабль моя лучница.
— И он упал на мою землю!
— На землю Второго из Пяти, а не твою.
Старик зашипел с таким гневом, будто именно он здесь воплощал силу, а не Охотник с его головорезами:
— Кишш кенек! Второй — подлец и вор, как все шиммерийцы! Он украл земли козьего народа, но я верну их!
— С моей помощью, — мягко вставил Охотник.
— Козел северных гор поможет южному?
— Козел северных гор послал своих воинов на помощь южному собрату. Я веду этих воинов и не забыл своего долга.
Старик сразу перестал дрожать от гнева и заговорил совершенно спокойно. Он владел собою явно лучше, чем показалось вначале.
— Я ценю твою дружбу, воин северного козла. Не хочу тебя обидеть пустым спором. Но корабль из неба нужен мне!
— Зачем?
Старик наморщил лоб:
— Я вижу, что он представляет ценность.
— В чем же она состоит?
— Я… я дам тебе ответ после раздумий.
— Видишь, Зандур: такова разница между тобой и мной. Ты пока не знаешь, зачем тебе корабль, а я уже знаю. Потому я применю его для общего блага, а позже, если ты поймешь свою нужду, уступлю его тебе.
— Ммм… кишш кабарзо! Ладно, пусть так! Но я заберу пленников.
Старик говорил с сильным акцентом, Хармон не сразу понимал его слова. Когда смысл достиг сознания, торговец вскричал:
— Милорд, вы не можете отдать нас дикарю! По законам войны, мы — ваши пленники, а не его!
Охотник повел бровью:
— Славный Хорам говорит дело. Моя лучница одолела их и добилась их пленения. Всякий знает: теперь они принадлежат мне, а точнее — моей лучнице Чаре.
— Тут ты прав. Но козьему народу тоже причитается доля! Мы возьмем себе то, что найдем на пленниках.
Охотник вопросительно глянул на Чару. Она только развела руками — делайте, что хотите.
— Мы не возражаем, — сказал Охотник.
Зандур кивнул двум своим воинам, и Хармон с ужасом понял, что сейчас произойдет.
— Милорд, я прошу вас, не позволяйте…
Однако его уже схватили крепкие руки и принялись быстро обшаривать. Сорвали с пояса кошель, вывернули карманы камзола, полезли за пазуху…
— Милорд, прошу!..
Козлобородый юнец вытащил из-под сорочки Хармона Светлую Сферу. Удивленно моргая, показал старику Зандуру, и тот тоже уставился с недоумением:
— Это что за кишш?..
Шаваны вытаращили глаза. Ганта выронил:
— Дух Степи!..
Охотник широко и лучезарно улыбнулся:
— О, друзья мои, нам помогают и боги, и духи! Это Священный Предмет, возможно — говорящий!
Старик Зандур еще моргнул разок, а потом решительно схватил Сферу:
— Мое!
* * *
Лагерь шаванов находился на плато выше по реке, над водопадом. Был вечер, когда сюда привели пленников. С замиранием сердца Хармон ожидал увидеть целую армию, злобную орду, вторгшуюся в Шиммери, но в лагере их ожидали только двое часовых. Охотник раздал приказы. Пара шаванов взяла запас пищи и отправилась на ночную вахту у небесного корабля, другая пара разожгла костер, чтобы сварить похлебку. Охотник же с другими шаванами приступил к допросу пленников. Козлобородый старик Зандур отослал куда-то юнца, а сам с воином постарше остался поглядеть на допрос. Светлая Сфера теперь лежала за пазухой у Зандура, топорща козлиные шкуры и поблескивая в прореху.
— Ваша компания весьма заинтриговала меня, — заговорил Охотник, прохаживаясь над пленными. — Любопытство вызывают не только удивительные вещи, которыми вы до недавнего времени владели, но и сам подбор вашего отряда. Вы представляетесь настолько разными людьми, что легко вообразить невероятную личную историю за плечами у каждого из вас. Потому я желаю побеседовать с каждым по очереди, и начну, пожалуй…
Он остановил взгляд на Хармоне, торговец с готовностью кивнул. Однако ганта Бирай возразил:
— Не стоит, Охотник. Этот из них самый хитрец, так и льет тебе в уши свои сладкие речи. Он всех заморочит.
— Верно, — усмехнулся Охотник. — Тогда начну с девушки.
Он вынул кляп изо рта Низы. Она попыталась укусить его, но Охотник вовремя отдернул руку.
— Как вас зовут, смелая барышня?
Она промолчала, зло сопя.
— Как и зачем вы оказались здесь?
Низа не раскрыла рта.
— Ваше молчание, сударыня, не принесет никому пользы, но может сильно навредить здоровью.
— Мне нечего сказать подлецам и разбойникам.
— Вы осознаете, что мы можем причинить вам сильную боль?
Низа отвернулась от него.
— Позволь мне, — сказала лучница.
Охотник кивнул и отступил. Чара склонилась над Низой, вынула кинжал из ножен.
— Девочка, если ты еще не забыла свою родину, то вспомни и закон Степи. Ты и я — шаваны, мы сейчас в чужой земле. Шаван не враждует с шаваном на чужбине.
Чара взмахнула ножом и рассекла веревки на руках Низы.
— Ты свободна.
Низа подняла удивленный взгляд:
— Я могу уйти?
— Можешь.
— А мои спутники?
Лучница качнула головой:
— Они не шаваны.
— Что с ними будет?!
— Их судьба сильно зависит от того, как много все вы скажете. Их я могу принудить говорить, тебя — не стану. Решай сама.
После недолгого колебания девушка произнесла:
— Меня зовут Низа, я родилась в Холливеле. Ганта Гроза взял меня в плен и продал в р