— Эээ… — Гор задумчиво потер затылок. Альтесса рукоплескала.
— Генерал, возьмите время, поразмыслите до завтра. Если вдруг найдете изъян в моей логике (хоть я и убежден, что его нет), я с великим прискорбием приму вашу просьбу об отставке.
Эрвин скорчил печальную мину и смахнул преждевременную слезу сожаления.
Видимо, генерал Гор не обнаружил погрешностей в выводах лорда-канцлера. Их беседа состоялась на второй день от выходки Минервы, а уже на третий первые двадцать гвардейцев-северян предстали перед Эрвином. Он задал им три вопроса:
— Вы любите Светлую Агату?
— Да, милорд!
— Вы хотите, чтобы Агата улыбалась?
— Конечно, милорд!
— А если Янмэй при этом нахмурится?
Возникла пауза. Один гвардеец откланялся и ушел. За ним последовали двое, и еще один. Но затем седой статный офицер сделал шаг навстречу Эрвину:
— Я полковник Арден, милорд. Я защищал вашу леди-мать, когда она была инфантой Альмера.
Молодой гвардеец шагнул следом за полковником:
— Лейтенант Бейкер, милорд. Я видел, как вы обороняли дворец.
Еще двое сказали:
— Мы бились рядом с вашим отцом в Шейландской войне.
А другие:
— Вы — лучший полководец нашего времени. Служить вам — честь.
И вот вся шеренга оказалась на шаг ближе к Эрвину. Он взял серебристые ленточки и одну за другой повязал их гвардейцам.
— Благодарю за службу, господа. Слава Агате и слава Империи!
Батальон алой гвардии, стоящий в охране дворца, сей же час был уведомлен о том, что значат ленточки в петлицах. Теперь каждого дежурного искрового офицера сопровождала тень — северянин особого отряда. Приказы лорда-канцлера должны выполняться без промедлений; приказы генерала или главнокомандующего, или самой владычицы — только с позволения теней. Несколько гвардейцев возмутились новым порядкам, и были щедро награждены за службу и отправлены в трехмесячный отпуск. Остальные покорились. Ведь сама Минерва поставила главнокомандующим Крейга Нортвуда. Выбирая из твердолобого медведя и хитроумного Ориджина, лучше уж подчиняться последнему.
Альтесса прохаживалась вместе с Эрвином по аллеям сада, наслаждаясь идеальным порядком стражи.
— По-прежнему наслаждаюсь твоим спектаклем, дорогой. Вот только боюсь, ты кое-что упустил в детстве. Обычный мальчик годам к тринадцати успевает вдоволь наиграться в солдатиков и переключается на девочек. У тебя же все наоборот!
— Я совмещаю. Игра в солдатики — одновременно игра с девочкой. Как думаешь, почему она молчит?
— Мими?..
— Она пропустила уже два своих хода. Ей следовало ответить на ссылку капитана и Лейлы, потом — на особую роту. Но оба раза она не сделала ничего. Запила кофеем и стерпела. О чем-то поговорила с лазурными, только и всего.
— А ты чего ждал?
— По меньшей мере, яростного вторжения в мой кабинет. Холодной ненависти, угроз, требований все вернуть.
— И ты бы поддался?
— Дал бы понять, что ей следует просить прощения. Пусть первой пойдет на уступку и поклянется больше никогда не срывать моих планов. Тогда…
Альтесса рассмеялась:
— Тогда вы идеально изобразите пару обидчивых детишек! «А он обзывался!» «А она песком кидалась!» «А он мне порвал платьице!»
Эрвин скривился.
— Раз уж ты не терпишь детей — давай как взрослые. Если Минерва достаточно зрела, то сейчас она ищет щели в моей броне и оружие для себя. Щелей нет: и Фаунтерра, и остров под моим контролем; Иона уехала, за Аланис постоянно следят, как и за самой Мими; казна в надежных руках, как и полиция, и войско. Оружия Минерве тоже не найти: на ее стороне только израненные Литленды и избитые три полка Алексиса. Кстати, ему она больше не может доверять. Мими поймала Лиса на двойной игре: кроме нее он служил и другому хозяину.
— Кукловоду?
— Не знаю.
— Прости?.. — Альтесса поморгала. — Тремя полками гвардии командует, возможно, агент Кукловода, и ты не взял его для допроса?!
— А ты не понимаешь моей цели? Ха-ха! И кто теперь ребенок?
— Видимо, не хочешь тревожить Кукловода, пока не придумаешь против него новый план. Допросишь Лиса только тогда, как будешь готов действовать.
— Именно! А еще, Лис — последний шанс Минервы. Видишь ли, после всех выходок ей будет очень сложно убедить меня в мирных намерениях. Но одна возможность у нее имеется: пусть сама расскажет то, что узнала от Лиса, — и я ей поверю.
— А что должен сделать ты, чтобы она поверила тебе?
— Это еще зачем?!
— Мне вот как видится, дорогой. Если уж подняться над уровнем порванного платьица. Прежде меж вами была некая игра — теперешнее игрой назвать сложно. Прежде Мими не имела реальных причин ненавидеть тебя — теперь имеет. Рано или поздно она найдет способ взять тебя за горло. Как Степного Огня. Без шуток. Тогда тебе представится выбор: найти путь к миру — или убить ее. Я очень расстроюсь, если выберешь второе. Пожалуй, даже пролью слезы. Потому ради меня подумай: какой шаг ты можешь сделать ей навстречу? Ладно, не совершай его, но хоть выдумай!
— Ради тебя?..
— И ради себя. Ты по-прежнему сбрасываешь со счетов свою новую проблему. Минерва может помочь тебе с нею — а может ее усилить во много раз.
— Мими? Будет тебе!
— Вообрази, что может сделать Минерва, узнав о твоей проблеме. Просто представь.
* * *
Лейтенант Бейкер оттянул тесный воротничок.
— Милорд, имеется проблема с императрицей. Она… сбежала.
— Проблема или императрица? — хохотнул Эрвин, хотя внутри у него неприятно похолодело.
— Ее величество вечером отправилась в театр. Представление длилось до одиннадцати, владычица осталась в восторге и попросила труппу сыграть для нее повторно лучшие сцены. Действо продлилось до часу по полуночи, затем Минерва осталась побеседовать с актерами и угостить их вином. В третьем часу она покинула театр с эскортом из шести лазурных гвардейцев.
— При них не было бойца особой роты?!
— Был, милорд. Его оглушили искровым ударом и бросили на улице. Карета ее величества умчалась на вокзал. Есть поезд из Лабелина в Маренго, прозванный купеческим. В нем дешевые места и много вагонов для груза, торгаши его обожают. Он проходит столицу в худшее время — в четвертом часу ночи. Императрица села в этот поезд и сейчас едет в Маренго.
— Догнать и вернуть!
— Милорд, это невозможно. Поезд — быстрейший транспорт на свете.
— Тогда волну в Маренго! Пусть возьмут ее там и отправят обратно!
— Уже послали, милорд. Ответил капитан лазурной гвардии Уитмор. В Маренго две лазурных роты, одна держит вокзал, другая — дворец и волну. Маренго — убежище императоров, так всегда было.
Эрвин пожалел, что сейчас на поясе нет Гласа Зимы. Очень приятно было бы погладить холодную, шершавую оплетку рукояти.
— Сорок Два, займитесь этим. Возьмите иксов, поезжайте в Маренго. Объясните этому Уитмору реалии мира. И верните чертову куклу!
Джемис прочистил горло.
— Милорд, два южных короля послезавтра приедут в Маренго. Хотите, чтобы Сорок Два арестовал императрицу у них на глазах?
— Тьма сожри! Через неделю заседание Палаты! Я не могу открыть его без Минервы. Владыка зовет лордов на заседание, владыка открывает его!
— Зато Минерва сможет открыть Палату у себя в Маренго. Дарквотер и Шиммери приедут прямиком туда, Литленды причалят туда же со дня на день. Учитывая прямые рельсы до Сердца Света, Минерва без труда призовет еще и Фарвея.
Джемис странно ухмыльнулся, и Эрвин накинулся на него:
— Кайр, вы что, восхищаетесь ею?!
— Она умеет как вы, — пожал плечами Джемис.
Лейтенант Бейкер подал голос:
— Милорд, позвольте доложить. На вечернем представлении герцог Морис Лабелин был приглашен в ложу императрицы.
Джемис тихо хохотнул. Вторя хозяину, Стрелец широко раскрыл пасть и вывалил язык.
— Холодная тьма! — Прошипел Эрвин. — Мими собрала собственную Палату из пяти Домов. Еще два — и ей хватит голосов принять любой закон!
— Например, об упразднении странного титула «лорд-канцлер», — подсказал Джемис.
— И что вы предлагаете делать?!
За его спиною тихо кашлянула альтесса.
Монета — 5
Конец марта 1775г. от Сошествия
Мелисон
Когда Гортензий отбыл, Хармон остался в поместье вдвоем с Низой. Вернее, днем были также слуги и кухарка, но на ночь уходили в город. После ужина Хармон коротал вечер, попивая вино на террасе, глядя на горы в розовых закатных лучах, наслаждаясь вечерней свежестью и мирной картиной засыпающего городка. Подле Хармона сидела Низа — она считала своим долгом находится рядом хотя бы для того, чтобы наполнять кубок торговца. Ее присутствие придавало бы всей сцене романтический настрой, если бы не крайняя молчаливость девушки. Хармон давно уже устал от попыток разговорить ее и порою просто не замечал Низу, отдаваясь беседе с самим собой. Что будет дальше? — спрашивал себя Хармон.
В прежней жизни он не задавался таким вопросом. Ответ на него вытекал из другого вопроса: что я делаю сегодня? Конечно, зарабатываю деньги. А что будет завтра? Заработаю больше денег. А послезавтра? Еще больше. Вся жизнь представлялась простою и понятной: методичное накопление средств. Каждая дюжина эфесов — как новая веха пройденного пути. Чем больше золота легло в кошель — тем больше поводов гордиться собою. Еще где-то, в неясной дымке грядущего, виделся брак с какою-нибудь милой девушкой и рождение детей, которым когда-нибудь достанется наследство. Оказывается, то были счастливые времена: Хармон шел по прямой, как рельсовый поезд, не ведал сомнений и всегда знал, что движется верным путем.
Теперь стало иначе. Вот уж полгода Хармон не клал в кошелек ни одного нового эфеса. Жил только на сбережения, и их оставалось еще очень много. В сущности, не было больше нужды в заработке: золота — куча, бери да трать! Это порождало неприятную свободу, будто поезд сняли с рельс, поставили на каретные колеса и сказали: «Езжай в любую сторону!» А куда ехать-то?