— Кайр, вы так ни о чем и не спросите?
— Если прикажете, милорд.
— Прежде ваш язык не нуждался в моих приказах.
— Однако сейчас вы хотите ему приказать. Что ж, милорд, раз вы настаиваете, я спрошу.
— Я не настаиваю.
— Стало быть, не хотите, чтобы я спрашивал? Хорошо, не стану.
— Вы издеваетесь, кайр? Я хочу, чтобы вы спросили, потому что вы сами хотите спросить. А вы ждете приказа, как будто не хотите спрашивать, а я принуждаю. Вы так повернули, будто это я хочу ответить, но не могу без вашего вопроса, а уж если вы спросите, то я дам себе волю. Это унизительно, Джемис! Знаете, почему?
— Нет, милорд.
— Я тоже. Я сбился с мысли.
Джемис проводил взглядом бронзовую крылатую коровку:
— Двадцать три… Ладно, милорд. Почему вы решили поехать в Маренго без армии?
Эрвин ощутил соблазн оставить вопрос без ответа, но понял, что рискует тем самым достичь вершины идиотизма.
— Я преследую двойную цель: не дать Мими возомнить о себе, но достичь с нею мирного взаимодействия. Лорды Палаты должны увидеть такую картину: мы с императрицей во всем согласны, скачем в одной упряжке, но я впереди, а она — позади. Если увидят раскол между нами, то и Палата может расколоться, а этого не нужно. Если Мими вырвется вперед, то попробует найти союзников и избавиться от меня. Нет, лучший вариант таков: мы вместе, я — старший брат, она — младшая сестра.
— И как вы этого добьетесь?
Эрвин поглядел в спину извозчику, вполне допуская, что видит шпиона Минервы. Это даже хорошо: пускай передаст ей следующие слова.
— Оцените шедевр моей дипломатии — маневр под названием: «Сила слабости». Мы приезжаем в стан Минервы одни, без войска, и как бы отдаем себя в ее руки. Ей представляется возможность пленить или даже убить нас! Как думаете, что она сделает?
Джемис заметил гнома-пузана, лезущего на фонарь, и сосчитал:
— Двадцать четыре.
— Верно: Мими задумается. Прежде у нее не было возможности расправиться со мною, так что и думать было не о чем. Она не имела выбора. Сегодня — получит. А где выбор, там и ответственность. Прежде, чем принять нас, Минерва вынуждена будет поразмыслить, взвесить все возможные действия и их последствия. А именно этого я и добиваюсь!
Эрвин проводил взглядом встречный экипаж. Пассажиры — сударь и сударыня — приветствовали Эрвина с Джемисом взмахом шляп:
— Светлых дней в Маренго, господа!
Эрвин кивнул им и продолжил:
— Кроме того, мы покажем владычице свое доверие.
— А мы ей доверяем, милорд?
— По меньшей мере, верим в ее ум. Он не позволит ей наделать глупостей.
— Угу, — сказал Джемис и почему-то подмигнул Стрельцу. Тот языкато подышал в ответ.
— Да вы и сами это знаете, кайр! Если бы думали, что Минерва может нас убить, ни за что не согласились бы ехать сюда.
— Тут вы неправы, милорд. Я точно знаю, что Минерва не тронет меня. За вас не поручусь.
— Клянусь служить мечом и щитом своего сюзерена… Помните такое?
— Вы же не ждете, милорд, что я спасу вас от сотни лазурных. Очевидно, я здесь не за этим.
— А зачем же?
Экипаж обогнул уютную площадь с цветком-фонтаном посередке. На стебле, из которого лилась вода, примостилась бронзовая фея. Двумя руками обхватив конфету, она уплетала за обе щеки.
— Двадцать пять, — сказал Джемис. — Я здесь в роли слушателя ваших остроумных речей. На мой взгляд, отлично справляюсь.
За площадью началась аллея-туннель: ветви смыкались над нею, образуя зеленые своды. Дома стали реже, а затем и вовсе исчезли. По сторонам аллеи пестрыми полотнами развернулись цветники. Когда-то Дворец Тишины окружала защитная полоса, свободная от домов и деревьев, изрытая рвами и ямами-ловушками. За два века дворец не подвергся ни одному штурму, и полоса отчуждения превратилась в сад.
Экипаж остановился на площадке у ворот. Они были открыты, но извозчик не рискнул въехать внутрь:
— Туда — только с позволения охраны.
Эрвин и Джемис сошли на землю, мягко спрыгнул Стрелец и ощерился на двух лазурных часовых.
— Тихо, тихо, — Джемис погладил его загривок. — Господа гвардейцы, доложите ее величеству: прибыл герцог Эрвин София Джессика и кайр Джемис Лиллидей.
Не выказав никаких эмоций, часовой сообщил о визите вахтенному офицеру и проводил гостей внутрь замка. Дворец Пера и Меча в Фаунтерре целиком занимал крупный остров и поражал просторами: в его стенах можно было устроить скачки или разместить несколько полков. Дворец Тишины в Маренго втрое уступал размерами собрату, и вдобавок делился на множество двориков, флигельков, башенок, беседок. Главное здание терялось за лабиринтом зеленых изгородей, во двориках царил уют и тишина, нарушаемая пением птиц и журчанием воды в фонтанах. Казалось, ты находишься не в резиденции императоров, а в садике монашеской обители.
Гвардеец провел гостей в беседку, увитую розами.
— Прошу подождать здесь, господа. О вас доложат.
Эрвин решил, что это хороший знак: если бы Мими предвидела его маневр, то заранее проинструктировала бы стражу. Очевидно, ему удалось удивить ее. Эрвин и Джемис принялись ждать.
Какое-то время Эрвин наслаждался покоем, Джемис — почесыванием густой собачьей шерсти. Но миновало полчаса, и никто не пришел за гостями. Эрвин выждал еще минут десять и подозвал часового:
— Сударь, извольте доложить о нас.
— Владычица поставлена в известность, милорд. Прошу подождать еще немного.
Становилось скучно, Эрвин стал искать развлечений. С полчаса посвятил чтению, затем сыграл с кайром в «три битвы, два генерала». Снова подозвал часового:
— Я полагаю, сир, владычица достаточно насладилась своим превосходством. Немедленно проводите нас к ней.
— Без ее приказа не могу, милорд.
— Так сбегайте и получите приказ!
— И на это не имею права. Владычица ясно велела: ждать, пока не позовет.
Джемис поинтересовался:
— А если мы пройдем без вашего согласия?
Гвардеец отвернулся и крикнул:
— Второй!
Из лабиринта двориков послышались чеканные голоса:
— Третий! Четвертый! … Десятый! … Тридцать второй!..
Очевидно, гвардейцы владычицы дежурили за каждым изгибом каждой зеленой изгороди. Гостям не оставалось ничего иного, кроме ожидания.
В последующие четыре часа герцог и кайр успели немало. Сыграли в «битвы и генералов» столько раз, что вспомнили все сражения со времен Войны Отчаяния и всех полководцев, начиная с Вильгельма Великого. Придумали двенадцать разных угроз в адрес часовых и вахтенного офицера. Испробовали все — ни одна не возымела действия. Попытались вызвать офицера на дуэль (благо, гостей не разоружили). Офицер не выказал страха и вежливо избежал поединка, попросив прощения:
— Господа, приношу мои искренние извинения. Понимаю ваши неудобства и сочувствую. Но я получал приказ лично, и он совершенно однозначен: вам предписано ждать здесь.
— Как долго?
— Пока владычица не прикажет обратного.
— А если мы уйдем?
— Нет приказа удерживать вас.
— И Минерва упустит единственный шанс мирно договориться со мною? Променяет его на мелочную месть?!
— Этого я не знаю, милорд.
Меж тем, гостей начали обуревать плотские желания. Эрвин спросил часовых на счет обеда, и гвардеец убежал. Вернулся через полчаса с ответом: обед для гостей не предусмотрен.
— А сортир, тьма вас сожри?
Часовой ушел еще на полчаса. Вернувшись, соизволил показать гостям отхожее место. Гости добрались туда на последних каплях терпения.
Меж тем, начало смеркаться. К пустому желудку прибавился вечерний пробирающий холодок.
— Сударь, — сказал Эрвин часовому, — мы вытерпели достаточно, чтобы накормить самолюбие Минервы. Через десять минут мы уйдем. Бегите и доложите об этом. Я даю ей последний шанс.
— Милорд, ее величество велела: не передавать ей никакие ваши слова, что бы вы ни сказали.
— Но вы ходили узнавать на счет обеда!
— Нет, милорд. Мы выполняли приказ: если гости спросят о еде, подождать полчаса, а затем отказать.
— Сожри вас тьма! Сегодня я приезжал с миром. Вспомните об этом в день, когда я сброшу Минерву и разгоню лазурную гвардию.
Он зашагал к воротам, а Стрелец радостно рванул вперед — мол, давно бы так.
— Милорд, — с ноткой робости сказал гвардеец, — прошу, подождите еще десять минут. Я попробую поговорить с ее величеством.
Эрвин расхаживал взад и вперед, поглаживая эфес Гласа Зимы. Теперь он осознавал глупость своей затеи. Как можно было ждать от пигалицы здравомыслия? Обиженная девчонка не может думать ни о чем, кроме своей обиды. И какая дурацкая месть, подумать только! Выходка даже не детская, а младенческая! Герцог Ориджин — самый могущественный человек на свете — сам пришел к ней. Проявил желание мира — стало быть, свою слабость. Мими могла сыграть на этом, выторговать что-нибудь ценное: возврат своих собачек или право назначить новых, или полк искровиков под свой личный контроль. В конце концов, бегство из Фаунтерры для того и затевалось — ради выгодного торга. А теперь она променяла все на одну глупейшую насмешку. Теперь-то не будет ни торга, ни уступок. Если даже Мими примет его, Эрвин…
— Милорд, приношу извинения, — сообщил гвардеец, — ее величество отказала вам в приеме. Простите.
Без слов Эрвин вышел в ворота. Стояли уже глубокие сумерки, за стеной гулял холодный ветер. Как на зло, ни один извозчик не ждал возле дворца, предстояло пересечь пешком весь внешний сад и найти экипаж уже в городе. Так немудрено и опоздать на вечерний поезд. Заночевать в гостинице Эрвину казалось немыслимо. Ни одной лишней минуты не останусь в Маренго. Ни в гостиницу, ни в харчевню — сразу на вокзал. Никакого ужина в Маренго. В поезде кормят вкуснее, сразу в поезд. …Что за тьма?
Он уперся в препятствие — аллея была перекрыта изгородью. Эрвин попытался сдвинуть ее, но изгородь оказалась надежно вкопана в землю.
— Кажется, утром ее тут не было, — хмыкнул Джемис.
— Поставили днем специально нам на зло? Это слишком глупо даже для Мими. Мы просто сбились с пути!