Он решил поверить. Учитывая, что в пыточной он зазря усомнился в Кае, сейчас лучше не вставать на те же самые грабли.
– В таком случае, прошу прощения за доставленные неудобства. – Люциан почтительно склонил голову.
Кай потянулся через стол, чтобы свободной рукой взять свою пиалу.
– Пустяки. – Он подлил себе чай и сделал глоток. – Хочешь спросить что-нибудь еще?
– Твоя мать… как она стала полудемоном?
– Она не была полудемоном.
– Но Элеоноре она представилась именно так.
– Ну, если бы она представилась могущественным, это прозвучало бы пугающе, не думаешь? А так… при слове «полудемон» у Элеоноры сохранилась надежда, что человек перед ней не совсем тварь, да и любимый темный принц не настоящее чудовище. – Кай взглянул на Люциана и сухо добавил: – Я рожден от могущественного демона, способного плодить себе подобных, и заклинателя темного пути. Вот тебе правда. Моя мать не была демоном от рождения, она в него переродилась, потому что была убита. Об остальном можешь даже не спрашивать – эта история настолько долгая и затянутая, что я не желаю ее рассказывать. К тому же матери и отца уже нет в этом мире, какая разница, кем они были. – Кай говорил так, словно воспоминания о родителях доставляли ему дискомфорт.
«Неужели он тоскует?» – подумал Люциан, хотя по Каю этого не было видно.
Люциану не хотелось копаться в этом гиблом месте, поэтому он задал совершенно другой вопрос:
– Как ты отнесся к тому, что тебе пророчили стать началом?
Кай бесцветно ответил:
– Никак, я с рождения был никем.
– Не говори так, – строго осадил его Люциан. – Ты был темным принцем, у тебя была семья и много родственников, на плечах лежала ответственность. Ты должен был стать тем, кто поведет за собой клан Ночи. Неужели тебя совсем не волновало, что придется от всего этого отказаться?
– Не особо. С сущностью, как у меня, не на что было надеяться, и я ни к чему не привязывался. Мне не было разницы, что со мной будет.
– Говоришь так, будто прошлая жизнь не имела для тебя никакой ценности.
– Иногда имела, но в той жизни мне приходилось скрывать себя, свои желания, свое собственное «я». Став началом, я освободился.
– Освободился? Покидая Асдэм, ты все равно должен сдерживать себя, запечатывать силы.
– Это другое. Я ведь говорил, что, даже запечатывая силы, остаюсь свободен. Нет больше той клетки, той личности, которая запирала всю мощь. В прошлой жизни внутри меня таилось столько гнева и смешанных чувств, что я ежедневно сходил с ума, но сейчас мой разум спокоен. Клетка разрушена.
В прошлой жизни поведение Кая было таким странным, его настроение часто менялось, он проявлял неуважение даже к близким, мог резко вспылить или сорваться, а иногда и вовсе был не в силах совладать с собой. И теперь Люциан понимал почему: тогда запертая мощь демона сводила его с ума. Тот Кай, которого Люциан знал из снов, не был тем Каем, что сидел сейчас перед ним. Прошлый темный принц являлся жеребцом, запертым в конюшне, а нынешний – вольным мустангом в бескрайней прерии.
– Понимаю, – выдохнул Люциан. Выдержав небольшую паузу, он попросил: – Ответь мне еще на один вопрос. Если ты темное начало, связанное со светлым, и ты переродился, где же твоя половина? Вы связаны, а значит, свет должен был возродиться вместе с тобой. Учитывая, что ты контролируешь тьму этого мира, то должен знать, где твой свет.
– Я ведь уже говорил, что не знаю, – честно ответил Кай. – Проблема в том, что ни я, ни боги не знают, кем являются начала нашего мира и по каким законам они умирают и возрождаются. В иномирье одно начало от другого никак не зависело, но здесь они связаны – видимо, чтобы не допустить повторения ошибок. Когда я родился в той жизни, то не чувствовал другое начало, как не ощущаю его и сейчас. Есть только ты, кто почему-то видит странные сны о Кае и Элеоноре, – единственный, кто с нами связан.
Люциан немного помолчал, а потом предположил:
– Может быть, я тот, кто должен помочь тебе найти Элеонору? Может, она спит или что-то другое? Баланс ведь не нарушился, когда ты возродился?
– Нет, – сказал Кай, но было не ясно, отвечал он на последний вопрос или на все сразу.
– А ты… – Люциан сделал паузу, – ты вообще чувствуешь этот баланс?
– Конечно. И Ксандр со своими демонами нарушают его больше всех прочих. Поэтому его нужно найти и убить, а потом разобраться с подручными.
– Но как ты уничтожишь Ксандра? Он могущественный демон, и чтобы убить его, нужно сначала отыскать сосуд жизненной силы.
– М-м… Я рассчитываю на то, что ты поможешь найти мой янтарь, и тогда не придется утруждаться с поисками сосуда жизненной силы. Вместе начала способны уничтожить кого угодно, миновав законы жизни и смерти. Скоро и ты в этом убедишься при помощи снов.
Люциан насторожился.
– Вы кого-то убьете?
Кай рассмеялся.
– Ну что ты, Модао… тогда я еще не был настолько плох.
У Люциана дернулся глаз на слове «Модао», которое прозвучало уже не первый раз за их непродолжительную беседу. Если бы кто-то из адептов клана Луны услышал подобное обращение в сторону своего правителя, точно зарубил бы Кая.
Люциан высвободил руку из прохладной ладони и, поднявшись с подушек, бесцветно сказал:
– Спасибо за беседу, она была полезной. Время уже позднее, мне стоит вернуться в покои.
– Вот так внезапно? – хмыкнул Кай и встал. – Я провожу. Ты ведь помнишь, что ночью по замку гулять опасно?
– Да.
Люциан развернулся, чтобы покинуть комнату.
Кай тенью последовал за ним.
Глава 54. Я не хочу быть твоим другом. Часть первая
Вернувшись в свои покои, Люциан омылся, переоделся в ночные одежды и устроился на кровати, чтобы помедитировать. Размышлять о том, что они сегодня обсуждали с Каем, он не стал. Разумные мысли не шли в голову, да и думать во время медитации было не положено – требовалось молчать, полностью очистить сознание и сосредоточиться. Транс помогал восстанавливать силы путем концентрации духовной энергии в одной точке – в сосуде души.
В этом сосуде зарождалась и жила магия заклинателей, а также циркулировала по телу, благодаря чему любые раны и переломы заживали быстро. Когда сосуд души оказывался пуст, то, чтобы восстановить утраченную часть, в него вливали резервную магию – из тела. Если же в сосуде имелась хоть какая-то магия, она наращивала прежние объемы намного быстрее, чем когда ее не было совсем.
Чем глубже была медитация, тем эффективнее шло восстановление резервов. Заклинатель устремлялся ко дну души, где добирался до самых мелких частиц рассеянной в теле магии, чтобы собрать эти крупицы и словно магнитом притянуть друг к другу, помогая тем самым нарастить прежний объем. Нырять в душу было непросто, этот навык приходил со степенью познания самого себя, и Люциан научился входить в глубокий транс только после того, как потерял родных, – видимо, тогда он окончательно вырос.
В комнате было темно и тихо. Люциан закрыл окна, чтобы не слышать шума вечно бодрствующего города. Он почти отрекся от мира, оставил лишь небольшую щель для наблюдения за обстановкой.
Люциан не знал, сколько прошло времени, когда яркий свет, окутавший комнату, вырвал его из медитации. Он покинул подсознание так быстро, как только смог, и, сощурившись, попытался понять, что происходит.
На внешнюю сторону окна кто-то прилепил слепящий боевой талисман.
Люциан с прищуренными глазами подошел и приложил ладонь к стеклу. Выпустив духовную силу, он деактивировал талисман, а затем распахнул окно и выглянул наружу. Поморгав, он попытался найти того, кто решил его отвлечь.
Люциан не поверил своим глазам.
– Эриас?! – шепотом выкрикнул он, перевесившись через подоконник на втором этаже.
Лучший друг стоял внизу и, запрокинув голову, глядел на него. С их последней встречи Эриас ничуть не изменился, только одежды сменил с боевых на прогулочные.
– Это правда ты? – Люциан начал сомневаться, что видит перед собой собственного стража, а не демона, умеющего менять лица.
– Это правда я.
Люциан обдумал создавшуюся ситуацию, внимательно разглядывая человеческую фигуру под окном, и сказал:
– Подожди, я сейчас спущусь.
Вернувшись в комнату, он спешно сменил ночные штаны на прогулочные, заправил в них светло-серую рубашку, надел сапоги и выскользнул в окно. Кай предупреждал не ходить по коридорам в темное время суток, так что Люциан выбрал альтернативу.
– Как ты здесь оказался? – спросил он, подойдя ближе к Эриасу и борясь с желанием ткнуть в него пальцем, чтобы проверить, настоящий он или просто мерещится.
– Хаски впустил.
– Хаски? Но Кай велел ему вывести вас из города.
– Кай?
– В… владыка тьмы.
Эриас нахмурился, но продолжил, не меняя тон:
– Хаски действительно вывел нас за барьер. Мы разбили лагерь, планируя дождаться тебя, но не прошло и суток, как Бог Обмана вернулся и предложил сделку. Он пообещал пропустить меня в Асдэм, а если я смогу тихо сидеть в его доме, то он найдет способ, чтобы мы с тобой могли видеться.
– И поскольку ты стоишь сейчас передо мной, значит, ты пошел на сделку? Почему? При первой встрече ты был не особо приветлив к Богу Обмана.
– Пф… Я и сейчас к нему не приветлив, этот парень врет, как дышит, а дышит он постоянно! Но его лживая натура к делу не относится. Условия сделки для меня вполне приемлемы. Кстати… – Эриас оглядел владыку Луны с головы до пят и, задержавшись на распущенных волосах, спросил: – Где твоя лента? Ты стал снимать ее на ночь?
– Нет. Я больше ее не ношу. – Люциан неловко пожал плечами. – Оказалось, что лента была не моя, и пришлось отдать ее законному владельцу. Я все забываю купить новую. – Люциан осмотрел Эриаса. – А откуда у тебя второй наруч? Если мне не изменяет память, владыка тьмы сломал один из них при вашей последней встрече.
– Хаски всучил, – недовольно буркнул Эриас, взглянув на окольцованное серебром запястье. – Теперь эта штуковина не снимается. Даже если обращаю в оружие и кладу подальше, металл становится жидкостью и преследует меня. Это раздражает, но когда я прошу Хаски забрать подарок, тот притворяется глухим. – Эриас скрипнул зубами и тряхнул рукой, предпринимая жалкую попытку избавиться от браслета.