Через мгновение Кай быстро отписался:
– Хорошо. – И игра началась.
Они лежали на мягких подушках, уставившись в небо. Кай держал руку Люциана в своей и выводил руны, четко складывающиеся в слова. Его коготь щекотал его, но Люций достаточно контролировал свое тело, чтобы не отзываться, не дергаться и пытаться почесать ладонь.
– Факт первый: когда я родился, то лишил названого дядю руки. Факт второй: поскольку я был демоном, уже с рождения мог осознанно мыслить и говорить. Факт третий: при рождении мои глаза были черными. Где правда?
Люциан открыл рот, словно хотел ответить, но все не решался. Если честно, насчет второго факта он сомневался, а вот первый и последний походили на правду. «Но какой из них истинный? Учитывая способность Кая разрушать прикосновением, он мог лишить названого дядю руки, но я видел его дядю, и все руки у него на месте. Черные глаза кажутся наиболее правдивым вариантом, думаю, в детстве Кай не контролировал свою демоническую суть».
– Третий факт, – ответил Люциан.
– Неверно, – легко написал Кай. – Глаза у меня были серые, а вот дядю я и впрямь лишил руки.
– Но ведь у твоего дяди две руки! Как это возможно, если ты уничтожил одну из них?
– Он ее отрастил. Он ведь бог.
Люциан ахнул. В воспоминаниях Элеоноры он слышал, что названый дядя Кая был богом, вот только сказано это было так сумбурно и между делом, что даже Эленор не придала словам значения. Да и откуда ему было знать, что Боги способны отращивать конечности, уничтоженные самой темной сущностью?
Люциан недовольно поджал губы, а Кай тем временем начал новый раунд:
– Я не люблю жареный рис с овощами. Добряки меня раздражают. Леви на самом деле мне нравился.
Люциан задумался.
«Жареный рис с овощами его любимое блюдо, он уже говорил это, а значит, первый факт ложный. Но что насчет второго и третьего? Ох… Добряки и впрямь его раздражают – он каждый раз кривится, когда я безвозмездно делаю что-то хорошее. Нравился ли ему Леви? Хм… даже не знаю. Они все-таки были братьями, не мог же Кай в самом деле его ненавидеть? Хотя… нравился… Кай испытывал чувства только к Элеоноре, а значит, никто другой не мог ему нравиться».
– Второй факт правдивый, – написал Люциан.
– Молодец, – вычертил Кай. – В детстве я часто спал вместе с матерью. Однажды я чуть не отравился едой, которую приготовил мой старший дядя. В десять лет я убил смертного.
Люциан задумался над третьим фактом, но всего на секунду.
– Второй, – почти сразу ответил он. Из своих снов он помнил, как однажды Кай жаловался Элеоноре, что старший дядя решил приготовить главное блюдо, от которого всем стало плохо.
– Угадал, – написал Кай. – Я всегда хотел быть хорошим человеком. На самом деле мне не нравится убивать. Хаски меня раздражает.
С губ Люциана сорвался смешок.
– Третий факт.
Хаски и впрямь раздражал Кая, но это вовсе не значило, что он его не любил. Их дружба была своеобразной, Люциан давно это понял.
– Верно. И последнее. Мне по нраву, когда на улице яркое солнце и ясное небо. Мне по нраву черный цвет. Мне по нраву владыка Луны.
Люциан фыркнул, покосившись на него, и быстро написал:
– Второй факт. – Этот демон почти всегда ходил в черном: что в прошлой жизни, что в этой, – вряд ли при таком раскладе он вдруг предпочитал розовый.
– Неверно, – начертил Кай, пощекотав ладонь. – Я равнодушен к черному.
– Неужели тебе по нраву ясная погода?
– Почему сразу погода? Может быть, верен третий факт?
Люциан нахмурился, не веря ни единому слову.
– Как я могу быть тебе по нраву, если моя добродетельная натура тебя раздражает и ты даже моим другом стать не хочешь?
– Дружба – это одно, а симпатия – совершенно другое. Мне необязательно быть твоим другом, чтобы симпатизировать тебе, как и тебе необязательно дружить со мной, чтобы симпатизировать мне. – Люциан был уверен, что после этих слов Кай усмехнулся. – Владыка Луны привлекает всех, кого встречает. Будь то мужчина, женщина или ребенок, вы понравитесь каждому. Сомневаюсь, что в мире найдется хоть одна личность, которая скажет, что вы ей противны, поэтому и я могу смело выказать благоприятное отношение.
Люциан застыл, так и оставив свою ладонь в руке Кая, который замер и больше ничего не писал. Он почувствовал, как к лицу прилила кровь, и отвернулся, чтобы скрыть румянец. Он не считал себя достойным, но и спорить со словами демона не мог – ему и впрямь никто никогда не говорил о неприязни. Казалось, многие проявляли к нему симпатию, и даже градоправитель Асдэма не стал исключением.
«Можно ли ему верить? Разве могущественные демоны способны симпатизировать кому-то?»
Люциан не знал ответов на эти вопросы. Он не стал благодарить Кая за похвалу, чтобы не акцентировать на этом внимание, и, переведя на него взгляд, продолжил игру:
– Моя очередь. В детстве я был очень вспыльчивым. Моя любимая сладость – танхулу. Я умею писать двумя руками.
– Третий факт, – ответил Кай, особо не раздумывая.
– Как ты угадал? Я никогда не писал при тебе двумя руками.
– Многие адепты клана Луны хорошо держат кисть в обеих руках, потому что вы сражаетесь парными мечами.
– Но я не сражаюсь парными мечами.
– Я знаю, но в клане тебя однозначно учили этому. К тому же, если порассуждать, твоя любимая сладость точно не танхулу, в этом я уверен. Да и вспыльчивым ты никогда не был. Слабым, капризным, но не вспыльчивым.
– Откуда ты можешь знать, каким я был?
– Нутром чую, – легко мазнул Кай, словно смеялся над ним.
Люциан поджал губы, не особо довольный тем, что темный принц угадал первый факт. Он немного подумал и написал следующее:
– При рождении отец хотел назвать меня Ааравос. Я очень чистоплотен. В детстве я любил есть бабушкины торты и пироги.
– Твой отец хотел назвать тебя Ааравос? Почему?
– Ааравос являлся одним из правителей клана Луны. Отец много читал о нем и восхищался его деятельностью, старался быть похожим на… – Люциан вдруг замер. – Как ты узнал, что именно этот факт верный?
– Я не знал, – вычертил Кай. – Теперь знаю. Первый факт верный.
– Так нечестно! Ты меня подловил.
– Люциан, – медленно, буквально по слогам, вывел Кай на ладони, пуская дрожь по коже, – будь осторожен в игре с демоном.
Люциан ахнул, а потом фыркнул и выдернул руку.
Ну как так можно? Его опять бесстыдно облапошили! Настолько бесстыдно, что наручи нагрелись, желая обратиться в меч и отрубить одну черную голову. Ему потребовалось некоторое время, чтобы собраться с мыслями и побороть жажду насилия.
– Я не люблю читать. – Люциан нервно мазнул пальцем по чужой ладони, с большим трудом вернувшись в игру. – Я очень строгий и могу быть жестоким. Я люблю дарить подарки.
– Второй факт.
– Верно… – Люциан почувствовал беспокойство. – Как ты угадал?
– Подумал, будь ты действительно таким мягким, каким кажешься на первый взгляд, то не смог бы удержать власть над кланом. Но я сомневался, не был уверен, что ты не любишь дарить подарки.
– Мне сложно выбирать их. Я никогда не знаю, что дарить, и чувствую себя в этот момент растерянно.
– Ты просто не встретил человека, которого будешь понимать так хорошо, что подарок не вызовет затруднений. Когда ты подарил мне сладкую карамель, это же не стало для тебя проблемой?
– Это был не подарок, а благодарность.
– А я думаю, что подарок.
Люциан кожей почувствовал, что Кай рассмеялся. Вместо того чтобы ответить, он продолжил игру:
– Я много раз хотел отрезать длинные волосы. Я люблю, когда меня хвалят. Я никогда не был в клане Солнца.
– Второй факт, – написал Кай.
– Неверно. Первый правдивый.
– Второй тоже.
– Нет.
– Да.
Люциан одарил Кая слепым укоризненным взором.
– Владыка Луны очень любит, когда его хвалят, – дописал Кай.
– Вовсе нет.
– Значит, ты еще не осознал этого.
Люциан прищелкнул языком.
– Ты ошибся. Просто признай это, а не пытайся исказить правду, – требовательно написал он.
– Хорошо, признаю, – лениво вывел Кай, словно не особо желал выиграть этот раунд.
– Я не люблю просыпаться рано. Я предпочитаю находиться в клане, а не в путешествиях. Я люблю ухаживать за цветами.
Кай молчал, задумчиво вырисовывая круги на чужой ладони. Тишина затягивалась, и Люциан начал беспокоиться, все ли темный принц понял. Он уже собирался повторить предложение, но Кай опередил его:
– Первый факт верный.
Люциан замер. Он был уверен, что Кай ни за что не угадает, поскольку все факты звучали неоднозначно. Казалось, этот демон всю жизнь наблюдал за ним, потому что за игру ошибся лишь раз!
– Сегодня мы спим рядом, – витиевато вывел руны Кай. – Спеть тебе колыбельную?
Люциан фыркнул:
– Я думал, ты исчерпал запас глупости, но, видимо, ошибся, раз слышу подобное, – съязвил он и выдернул руку, а потом сел, поджав ноги под себя.
– От меня можно и не такое услышать. – Кай рассмеялся и снова взял Люциана за руку. – Уже стемнело, пора возвращаться в замок, – вывел он и потянул, помогая подняться.
Люциан скривил губы, борясь с желанием скривить еще и лицо.
– Не собираешься ложиться? – спросил Кай после того, как они оказались в покоях, а Люциан сел у изголовья кровати в позе лотоса.
– Нет. В моем состоянии лучше медитировать, – быстро написал он.
– Хм. Ты прав, – легко ответил Кай и поерзал на месте, видимо, забирался под одеяла. Судя по продолжительной возне, он в полной мере воспользовался шансом заночевать в постели, а не на полу: зарылся в подушки по самую макушку, словно это был последний день, когда он так спал.