Твари двигались по лесу неспешно, как можно тише, но шелест приминаемой лапами травы все равно был слышен отовсюду. Они не видели заклинателей – их зрение было не настолько зорким – и вряд ли обратили внимание на запах, потому что его перекрывал аромат крови, на который они, скорее всего, и шли.
Абрам снова стал невидимым. Хотя данное умение поглощало значительную долю сил, его это, казалось бы, не утомляло, раз он использовал основную способность клана уже второй раз за час.
Сетх даже не услышал, как друг отдалился. Он сам остался наблюдать за курлыками, наполовину скрывшись за стволом дерева и готовый прийти на помощь в любой момент. А момент был не за горами.
Обойдя стаю полукругом, Абрам напал со спины и сразу нанес смертельную рану одной из тварей. Две другие разом сориентировались и выпустили шипы, не ранив, но обозначив врага застрявшими в ткани иголками. Абрам хотел стряхнуть их, но вместо этого ему пришлось обороняться, когда курлыки с рыком бросились на него. Твари хоть и не видели его, но вблизи чувствовали запах, а также обладали уникальным чутьем (скорее всего, магическим), которое позволяло им уклоняться от атак невидимых мечей.
Осознав, что основная способность не приносит пользы, а только тратит духовные силы, Абрам материализовался и продолжил бой, не скрываясь.
Сетх мог бы прийти на помощь, но остался следить за тем, как молниеносно, мощно и в то же время грациозно Абрам рассекает воздух клинками и наносит беспощадные удары по врагам. Его техника была необычной, завораживающей. В клане Луны всех адептов обучали сражаться по единым правилам, но Абраму довелось учиться не только в кольце серых стен, но и на территории купеческого дома Акира – места, где он родился и куда должен вернуться по достижении двадцати лет, – поэтому его технику можно было назвать гибридной и оттого уникальной.
Сетх не мог упустить шанса понаблюдать за умениями и силой друга; как воин, он был одержим улучшением навыков ведения боя. Даже Люциан, будь он здесь, долго смотрел бы, прежде чем помочь, – но не в том случае, если бы Абрам оказался на грани смерти. К счастью, тот был далек от нее, хотя бой проходил нелегко.
Абрам так уверенно болтал о том, что победит курлык на раз-два, но вот уже пять минут нерадивый боец безуспешно им противостоял. Хотя ему удалось убить одну, а двух других наградить солидными ранами, это не умаляло их злость.
Курлыки были высокими, жилистыми и быстрыми, они протягивали ко врагу свои длинные когтистые лапы, однако Абраму не хватало длины собственных рук и мечей, чтобы дотянуться до тварей в ответ. Как бы он ни пытался подкрасться к ним, курлыки держали его на расстоянии, защищая друг друга. Стоило Абраму податься к одной, как его атаковала вторая, и ему приходилось носиться между ними как загнанный в ловушку дурак.
От осознания этой нелепицы Сетху захотелось смеяться. Он ведь не просто так предупреждал друга, что против этих созданий лучше не выступать маленьким отрядом.
«Ну, зато навеселится вдоволь», – подумал он и представил, как после этого боя вымотается Абрам и, вернувшись на плато, уйдет на боковую вплоть до завтрашнего вечера, позволив Сетху отдохнуть от его нескончаемой болтовни.
Сетх был бы и рад остаться в стороне, но продолжать наблюдать издалека не рискнул – уж слишком накалилась обстановка, – потому бесшумно двинулся в сторону сражавшейся компании.
Твари неустанно оборонялись, что не давало им шанса призвать подмогу, и это уберегло заклинателей от больших проблем.
Несмотря на то что он не мог никого убить, Абрам держался достойно и даже отсек когтистую лапу, отчего одна из курлык отчаянно заскулила, а вторая – взбесилась. Когда «безрукая» отвлеклась на боль, твари разделились, и Абрам вступил в битву один на один. Разъяренная из-за пострадавшего сородича курлыка уверенно нападала, отбивая удары его мечей, словно ее шкура была непробиваемой, хотя из ран тут и там сочилась черная кровь.
Сетх ускорил шаг и, став невидимым, под шумок напал со спины на раненую курлыку, которая скулила, безучастно глядя на окровавленную культю. Он снес ей голову одним ударом и метнулся к Абраму. Тот наконец-то разобрался со своей тварью, сначала также лишив ее одной лапы, а потом перерезав глотку и отрубив голову. Правда, когда он потянулся к шее курлыки, та вцепилась когтями в его плечо. Пусть она не нанесла ему открытой раны, но кости сломала.
– Наигрался? – не скрывая осуждения в голосе, спросил Сетх и подошел к запыхавшемуся другу.
В этот раз Абрам даже кровь с мечей не потрудился изящно стереть, а прямо так обратил в наручи, замызгав одежды.
– Да, – со смешком выдохнул он. – Было весело. – Абрам взглянул на товарища, а потом ощупал раненое плечо и поморщился, с трудом сдержав шипение.
– Бларг! – выругался Сетх. – Убери руку. – Он махнул ладонью над плечом друга, словно отгонял мух.
– Не надо. – Абрам гордо вздернул нос. – Я сам.
Сетх строго посмотрел на него.
– Ты потратил много сил, дай мне помочь.
– Я истратил не так много, как ты думаешь, к тому же все это было моей инициативой. Оставь. – Он отпустил плечо и развернулся, намереваясь вернуться к искаженным единорогам. – Я вовремя перенаправил духовную силу, поэтому кости не сломаны, а всего лишь треснули. За пару часов восстановлю, а пока давай поймаем нам ужин и вернемся на плато. Я достаточно набегался и хочу просто отдохнуть.
– Ой, ну хоть что-то хорошее, – ехидно выдал Сетх. – Стоит ли мне рассчитывать, что следующие пару дней ты будешь хранить тишину и спокойствие?
– Ну… сутки я точно продержусь, а дальше посмотрим, – лениво отозвался Абрам.
Сетх понимал, что плечо у друга нещадно болит, однако тот вел себя так, словно раны не было вовсе. В седло Абрам забрался бодро, не используя поврежденную руку, а потом даже помог отловить шестиглазого оленя и дотащить его до плато. Они добрались туда только к вечеру, когда небо уже окрасилось в алый. Темные твари, заключенные в сдерживающие круги, остались на месте, как и следы утреннего костра.
– Сегодня готовишь ты, – бросил Абрам после того, как они расседлали искаженных единорогов.
– Хорошо. – Сетх и не думал спорить, учитывая состояние товарища. – Тебе точно не нужно лечение? – с тревогой спросил он, наблюдая, как Абрам медленно, стараясь не беспокоить руку, укладывается на сухую траву, накрытую тканью, – импровизированная подстилка, которую он организовал себе пару дней назад.
– Ничего не нужно, кроме еды.
Сетх фыркнул и достал нож.
– Если соврал про кости и не восстановишься за обещанные два часа, я освежую и тебя.
Абрам улыбнулся, глядя в затянутое облаками небо, и повернул голову в сторону друга.
– Я поправлюсь. Не переживай. – Его голос звучал мягко и успокаивающе.
Сетх вздохнул и несильно пихнул друга в бедро носком сапога, выражая досаду из-за того, что тот пострадал.
Абрам усмехнулся в ответ на детскую выходку и подложил здоровую руку под голову, прикрывая глаза и погружаясь в медитацию.
К ужину его плечо зажило.
А эту историю они решили сохранить в тайне от Люциана.
Экстра глава
От автора: к основному сюжету события не относятся и упоминаться в нем не будут. Чувства героев, их поведение и секреты остаются прежними.
Владыке тьмы нужны персики
В тот день Асдэм и его жители изнывали от тьмы. Энергия градоправителя казалась неконтролируемой: она то покрывалась иглами, то становилась мягкой как шелк, и никто не знал, в чем причина.
В замке Сладострастия страдали все, кроме Люциана, которого тьма, даже в миг буйства, обходила стороной, и Хаски, который прикладывал достаточно божественных сил, чтобы защититься.
– Вам нельзя к нему. – Бог Обмана остановил Люциана в коридоре замка. Когда случился всплеск тьмы, тот сразу рванул искать Кая и первым делом направился в его покои.
– Он для меня не опасен. – Люциан попытался обойти Хаски, но тот шагнул влево вместе с ним и снова преградил путь.
– Он может быть не в себе.
– Намекаете, что он может попытаться напасть на меня?
– Или нечто похуже…
«Что, например?» – подумал Люциан, но вслух сказал другое:
– Даже если он проявит агрессию, я смогу защититься. – Он показал серебряный наруч на правой руке, намекая, что вооружен.
Хаски лишь покачал головой в ответ.
– Я все равно не могу вас пропустить. Если он что-то вытворит и это навредит вам, меня первым обратят в пыль, а потом и всех остальных, кто здесь находится.
Лицо Люциана омрачилось. Он скрестил руки на груди и исподлобья посмотрел на Хаски, который был на треть головы выше него. Спорить с Богом Обмана казалось бессмысленным, но опасения Хаски были ему понятны: учитывая характер Кая и его безумие, что-то и вправду могло случиться.
Люциан все-таки оставил попытки прорваться в чужие покои и решил оказать поддержку иначе, для начала прояснив ситуацию.
– Почему он впал в неистовство?
– Баланс нарушился, тьмы стало больше, и это сказалось на нем. Без светлого начала хранить равновесие сложно, поэтому он иногда впадает в такое состояние.
– Почему тьмы стало больше?
Хаски повел плечом и, словно озвучивал мысли вслух, ответил:
– Возможно, где-то родились новые твари, или, может быть, старые съели заклинателей светлого пути, или новый могущественный демон родился. В общем, что-то из этого повлияло на баланс.
– И как долго Кай будет сидеть взаперти, пока его тьма бесконтрольно мучает жителей?
– Около недели.
– Недели? – Люциан открыл глаза так широко, как только мог. – Он же здесь всех истерзает!
– Демоны бессмертны и очень крепки. – Хаски махнул рукой. – Эта тьма пытала их не раз, перетерпят.
– Ох… это же кошмарно… – Люциан опустил взгляд и потер подушечкой пальца точку между бровей. – Нужно как-то остановить его буйство. Сомневаюсь, что мы поможем Каю быстрее стабилизировать баланс, – начал размышлять вслух он, – но ведь можно как-то успокоить его? Если сознание обретет гармонию, то и тьма прекратит проявлять агрессию, верно? – Люциан с надеждой посмотрел на Бога Обмана.