– Великая сила требует больших жертв, по крайней мере, так говорили всегда, – тихо напомнил Морион, потянув его за руку, и Люциан поддался, словно тряпичная кукла. – Но это не значит, что она повлечет за собой одни лишь несчастья. Ты не один, и тебя никто не станет запирать. Ты сможешь наблюдать за этим миром и даже посещать друзей. Я сделаю все, чтобы никто не ограничил твою свободу, и для тебя не будет ни запретов, ни наказаний, – твердо закончил он, и серые радужки его глаз почернели, показывая угрожающую решимость.
Люциан смотрел в них и чувствовал, как в глубине его души смешиваются горечь печали и сладостная радость оттого, что рядом с ним находится тот, кто всегда поддержит. Тот, кто способен понять его больше, чем он понимал самого себя.
Наконец он не выдержал и грустно улыбнулся, а потом уткнулся лбом в плечо Мориона, продолжая ронять слезы.
– Спасибо, – сказал он сдавленным шепотом, который словно отравленными иглами проткнул сердце безжалостного демона и вынудил поморщиться от боли.
Морион осторожно положил руки, облаченные в черные перчатки, Люциану на спину и начал поглаживать, пытаясь забрать печали и боль. И хотя эти чувства были ядовитыми и разрушали нутро, Мориона это, казалось, совсем не беспокоило. Он хотел забрать себе все невзгоды – пусть только позволят. Его ладони двигались размеренно и плавно, как покачивающаяся колыбель младенца и даровали покой.
– Если тебе так тяжело, может быть, не пойдем на коронацию? – тихо спросил Морион, и его шепот коснулся уха Люциана так же, как нежный летний ветерок ласкает кожу.
Люциан только покачал головой в ответ, то ли выражая отрицание, то ли просто вытирая лицо о ткань его одежд.
– Коронация не завершится без моего участия, да и мне нужно еще немного побыть в родной среде. – Он с тихим вздохом отстранился от чужого плеча, и Морион бережно стер слезы с его щек, глядя во влажные золотистые радужки, завораживающе блестящие сейчас. – Я справлюсь. Не переживай. Давай лучше отвлечемся. – Люциан шмыгнул и немного поерзал, устраиваясь на кровати. – Сможешь рассказать мне что-нибудь? – Он снова шмыгнул.
– Например? – спросил Морион, наклонив голову набок.
Люциан коротко пожал плечами.
– Например, на каких книгах ты учился понимать людской мир.
Морион прыснул. Он слегка расслабился, почувствовав, что Люциан наконец-то взял себя в руки и продолжил борьбу. Морион попытался прислониться спиной к изголовью, но прижался лишь к куче подушек, наваленных возле него. Устроившись полулежа, он скрестил руки на груди и ответил:
– В основном это были романы. Методом проб и ошибок я понял, что именно в них делается самый большой упор на человеческие чувства и переживания, именно в них обнажаются людские души. А поскольку автор вряд ли способен писать о том, чего не знает и не понимает, я предположил, что реакции героев из книг вполне могли бы принадлежать живым людям и их можно воспринимать серьезно, запоминать и анализировать. Некоторые истории и вовсе показались мне криком души, и я буквально изучал чужое сознание.
Люциан положил голову на подушки рядом.
– Звучит интересно, я почти не читал подобного. – Его голос был хриплым от слез, но в нем больше не слышалось ни с трудом подавляемой боли, ни тревоги.
– О, я не удивлен и рад этому. Если бы ты понимал все тонкости межличностных отношений, умел считывать намеки и скрытые мотивы, то мне с тобой было бы не так весело.
Люциан фыркнул, ощутив невинный укол по своей гордости, но обижаться не стал. Ему нравилось, что Морион доволен их общением, пусть и за счет его невежества.
– Но для полноценного обучения романов было недостаточно. Да, благодаря им я научился понимать внутренние мотивы людей, но по-прежнему не знал, как считывать внешние реакции, – продолжил Морион. – И вот тогда я открыл для себя театр. Наблюдал за актерами на сцене и внимательно изучал, как душевные переживания отражаются на внешности, как работает ваша мимика, жесты и их связь с эмоциями. Конечно, не всем актерам удавалось хорошо вжиться в роль, но те, кто достигал в этом определенного успеха, становились моими любимчиками. Особенно мне нравилась труппа, которая часто отыгрывала историю становления Бога Воды. И пускай сюжет ее сильно искажал действительность, актеры свои роли любили и всегда отлично в них вживались.
Люциан перевернулся набок и, вытянув руку под подушкой, лег на нее щекой.
– А ты… – спросил он, посмотрев на демона. В его голос зазвучала нерешительность. – А ты только по книгам и театральным постановкам учился взаимодействовать? Или, быть может, пробовал с кем-то… – он сглотнул, – что-то?
Морион расплылся в кошачьей улыбке, и Люциан почувствовал себя так, словно вот-вот превратится в клубок шерсти.
– Что, например? И с кем? – В голосе демона слышались нотки разгорающегося веселья.
– Ну… не знаю, – еще более нерешительно ответил Люциан, и все его тревоги о будущем вмиг затопило чувство неловкости. – Я затем и спрашиваю, чтобы лучше понимать, что ты пробовал… Ты вроде с Лилу хорошо общаешься, а она… ну…
– Владеет домом разврата и хороша в постели?
Люциан вскинул брови.
– А она хороша?
– Так говорят, – успокоил его Морион, лениво поведя плечом. – Я с ней в постель не ложился, впрочем, как и с другими жителями Асдэма. Для меня возлечь с темной сущностью все равно что сделать это с самим собой или, того хуже, со своим ребенком.
Люциан безмолвно отрыл рот, дивясь тому, что не подумал об этом раньше. Учитывая, что, в отличие от него, Морион полностью слился с нача́лом – прародителем и основой темных сил, – его связь с темными сущностями и отношение к ним были соответствующими.
– Тогда остаются смертные и светлые сущности, верно? – продолжил спрашивать Люциан, поскольку ответ на свой вопрос так и не получил.
– Смертные мне неприятны, – небрежно ответил Морион. – Демоническая часть меня воспринимает их как еду, а начало – как букашек под ногами.
– Значит… светлые сущности. Заклинатели и боги?
– От девяноста девяти из ста светлых сущностей меня ужасно воротит. Вынести могу лишь одну.
Люциан почувствовал, как его уши опалило жаром.
– Значит ли это, что ты… ну… ни с кем…
Морион кашлянул в кулак и слегка приподнялся, словно хотел поменять положение.
– Думаю, нам лучше закрыть эту тему.
«Но почему?» – мысленно воскликнул Люциан, едва не подскочив с места.
– Боюсь, любой мой ответ будет не таким, какой ты хотел бы услышать, – добавил Морион, словно прочел его мысли.
Люциан уже хотел поспорить с ним, но желание быстро улеглось, стоило ему обдумать варианты ответа и понять, что демон в своих предположениях не ошибся. Он никогда не ошибался.
– Ну а ты? – спросил Морион с наигранным спокойствием. – Вы с Амели?..
– О боги, нет! – Люциан встрепенулся и замотал головой. – Мое условие самосовершенствования не допускало постельных утех, да и физически мы с ней почти не взаимодействовали.
– Условие самосовершенствования… – протянул Морион, словно внезапно о чем-то вспомнил. – И что мы будем с этим делать? – пробормотал он себе под нос и слегка нахмурился.
– Ничего. Я его уже не соблюдаю, – спокойно сказал Люциан. – Теперь мне не требуются никакие ограничения, чтобы наращивать силу. – Он криво усмехнулся. – Как иронично, я всю свою жизнь прилежно тренировался, чтобы быть сильным и достойным трона, изнурял себя, ставил барьеры, которые нужно преодолеть, а в итоге все это не имеет смысла – я просто переродился.
– Про себя я вообще молчу.
Насмешливо хмыкнув, Морион поднялся с кровати и начал развязывать пояс. Сидеть в уличных вещах на кровати было некомфортно, а в комнате оказалось жарковато из-за теплой погоды, хотя за окном уже вечерело.
Люциан подпер щеку ладонью и стал наблюдать, как Морион снял с себя верхние черные одежды, украшенные золотой вышивкой, и небрежно перекинул через ширму. Он думал, что демон останется в нижних, но тот стянул и рубаху, оголяя крепкий бледный торс.
– Кстати, а почему в истинной форме у тебя нет пупка? – поинтересовался Люциан. Он давно обратил на это внимание, но раньше не испытывал желания спрашивать об этом.
– Откуда ему взяться, если я не развивался внутриутробно, как остальные люди? У богов, которые такими были рождены, тоже нет этой дырки в животе.
Морион открыл бельевой шкаф и достал серебристые ночные одежды – явно хозяйские. Люциан едва не подавился, глядя, как его вещи беззаботно натягивают на чужое тело. Не то чтобы ему было жалко, скорее непривычно.
– Удобно? – не мог не спросить Люциан. Он уже начал подниматься с кровати, чтобы тоже переодеться ко сну, как вдруг увидел, что Морион оттянул ворот рубахи и понюхал. Аромат его явно не разочаровал.
– Вполне. В этом воплощении наше телосложение очень похоже, эта ночная рубашка мне по размеру. – Морион со смешком оглядел себя. – Забавно.
Люциан не понял, что веселого демон нашел в их физическом сходстве, учитывая, что сейчас он был в облике брата, а не в своем собственном, но спрашивать не стал. Стоило ему зайти за ширму, как Морион начал прогуливаться по комнате, изучая все вокруг.
Переодеваясь, Люциан заметил, что его вещи для сна лежали на тех же самых местах, они были чистыми и тщательно выглаженными, словно изо дня в день ждали своего хозяина. Только подумав, что эти одежды он, скорее всего, надевает в последний раз, Люциан чуть снова не впал в уныние. Он быстро закончил подпоясывать штаны и, выскользнув из-за ширмы, шмыгнул на кровать под вопросительным взглядом Мориона. Тот так и замер возле книжной полки, держа какую-то деревянную человекоподобную статуэтку в руке.
– Сыграть тебе? – спросил он.
Люциан энергично закивал в ответ, нуждаясь в чем-то, что снова его отвлечет.
Морион тихо вздохнул, расстроенный тем, что Люциан снова тревожится, и послушно вернул статуэтку на место. Он достал гуань, подошел к кровати и заиграл приятную, ласковую мелодию.