Каин с завидной периодичностью самовольно захаживал к нему, часто отвлекая от дел, но иногда помогая с обучением в меру своих собственных возможностей. В отличие от Люциана, строить демон не умел, только разрушать, так что толку от его присутствия было не очень много, но достаточно, чтобы ускорить процесс работы светлого начала и помочь ему справиться с трудностями. Постоянная манипуляция светлой духовной энергией выматывала, и если бы не Каин со своим желанием пообщаться и побездельничать вместе, Люциан сошел бы с ума от нагрузки.
После того как ему удалось преодолеть начальные преграды, Люциан сам начал звать Каина, чтобы тот помог с созданием конкретных материалов для строительства, потому что без своего темного нача́ла он был способен сотворить только что-то незначительное – маленький камушек, например, или скромный кустик. А для возведения целого здания из огромных кирпичей и с пышным внутренним садом во дворе им приходилось работать вместе, и это было прекрасно. Из раза в раз объединяя силы, они стали лучше чувствовать и понимать энергетику друг друга, а со временем и вовсе перестали испытывать какие-либо трудности в слиянии. Теперь даже если одно из нача́л не было готово к объединению из-за отсутствия сосредоточенности, вторая половина могла легко втянуть его в процесс, заставляя собраться с мыслями.
За то время, пока Люциан был занят строительством Бессмертного города, его тревоги улеглись и даже слегка позабылись. Иногда Каин или другие создания приносили ему хорошие вести. Клан Луны не развалился, он продолжал существовать и развиваться, а Лунные земли больше не подвергались масштабным нападениям, как раньше. В других кланах тоже не возникало сильных проблем, и жизнь, казалось, шла своим чередом.
Люциан думал, что после возведения Бессмертного города сразу вернется к Эриасу и Сетху, чтобы решить одно незаконченное дело, но стоило им расселиться в небесной столице, как появилась более важная задача…
Каин пожелал заглянуть к семье.
Постучавшись, Хаски ворвался в чужие покои и застыл возле закрывшейся двери. Он уставился на Люциана, который в этот момент направлялся к зеркалу. На светлой нежной коже его предплечий, выглядывающих из-под бело-золотистой безрукавки, виднелись синяки и тонкие царапины, словно от когтей. За свою долгую жизнь Хаски не раз видел такое, но на Люциане – впервые.
– Киай! – тут же взорвался он, обращаясь к сопящему под одеялом демону. – Ты с ума сошел? Ваш дворец всю ночь трясло, но я и не представлял, что все настолько плохо! Вам нельзя драться, вы же все здесь взорвете! Значит, так ты оберегаешь светлое начало и наш мир?
– Тише, – пробурчал Каин, высунув голову из-под одеял. – Модао чудесно себя чувствует, поверь, он более чем доволен, и мы ничего не взорвали.
– Доволен?! – Хаски снова бросил взгляд на молчаливого Люциана, который с хмурым видом стоял перед зеркалом и надевал золотистые верхние одежды. – Да его будто кошки погрызли, как он может быть довольным? Вам скоро отправляться на встречу с твоей семьей, а он в таком состоянии? Раны, которые ты на нем оставил, приправлены духовной силой, они будут долго заживать и саднить. А если владыки мира мертвых увидят? Что они подумают о тебе как о нача́ле?
Каин что-то проворчал, да так неразборчиво, что они расслышали только «злишь» и «не дашь поспать». Он снова зарылся в одеяла, а через мгновение запыхтел и решил выбраться. Откинув их, он медленно сел и бездонными черными глазами уставился в лицо Бога Обмана, который изумленно смотрел на другое израненное тело.
Туловище Каина, казалось, разодрали в два раза сильнее. Из свежих, но не кровоточащих ран сочилась светлая энергия, коей их загрязнили. Зрелище выглядело просто бесчеловечно, но, учитывая, насколько тьма не любила свет и какую боль они причинили друг другу, демон был более чем доволен.
– Не-ебе-есная кара… – протянул Хаски, не в силах понять, кто из двух нача́л оказался более безумен.
– Маул, – насмешливо сказал Каин, глядя, как разъяренное выражение лица Хаски превращается в растерянное. – А ты знал, что у некоторых личностей в этой комнате насилие сродни прелюдии? Я бы советовал переживать за меня, а не за него. – Он кивнул на Люциана, чья золотистая печать на лбу вспыхнула, как щеки от румянца, но взгляд остался суровым. – Он меня чуть не убил, а мы ведь ничего такого не сделали.
– Вздор, – фыркнул Люциан, наблюдая за ними через отражение в зеркале.
– Да ну? – Каин с трудом встал с постели и подошел к своему началу. – Модао, ты настолько жесток, что даже не считаешь мое полуживое состояние серьезной проблемой?
Люциан небрежно хмыкнул, поправил манжеты золотисто-белых одежд и только потом равнодушно сказал:
– Пока ты без штанов, я вообще не могу воспринимать тебя серьезно.
Каин рассмеялся и отправился одеваться.
Хаски стоял, прикрыв лицо ладонью, чтобы не смотреть на чужое покачивающееся достоинство шокирующей длины. Ему становилось страшно от одной только мысли, как эта штука пронзает чье-то нежное нутро.
Каин подобрал с пола черные штаны, быстро надел их и завязал пояс.
– Я так понимаю, все уже собрались и готовы отправляться? – спросил он у Хаски.
– Д-да, – ответил тот, оторвав руку от лица.
– Хорошо, мы с Люцианом выйдем через пять минут, можешь не оставаться здесь. Модао не нравится видеть твой стыд.
– Мне вовсе не стыдно, – проворчал Хаски, гордо вздернув подбородок, но все равно поспешил развернуться. – Ждем вас у входа, не задерживайтесь.
Он напоследок махнул рукой.
Когда дверь за ним закрылась, Люциан с облегчением выдохнул.
– Какой кошмар, – простонал он, растирая ладонями щеки. – Он все видел…
Каин хохотнул.
– Не переживай, Хаски жил в Асдэме и наблюдал слишком много безумств. Он не тот, о ком стоит беспокоиться, подобные вещи его не удивляют.
– Не удивляют? – Люциан обернулся, зыркнув на демона. – А по-моему, он был очень удивлен!
– Ну, я бы тоже удивился, увидев, что ты кого-то изранил. В глазах всего мира ты величайший святой – такой человек просто не может кого-то ударить. – Каин опустил взгляд на свой покрытый синяками торс и тихо рассмеялся, потому что следы были вовсе не от кулаков, но не им об этом рассказывать.
– Замолчи. – Люциан цыкнул и отвернулся от продолжившего одеваться демона. – Все из-за того, что ты слишком дерзкий. Забудь то, что было вчера, и не вспоминай.
– До следующего раза? – съехидничал Каин. – Сомневаюсь, что ты сможешь сдержать свою жестокую натуру.
– Смогу, – заявил Люциан и строго посмотрел себе в глаза через отражение.
Они собирались отправиться в мир мертвых, чтобы повидаться с семьей Каина, которую он ни разу не видел после перерождения. Он считал, что сначала должен выполнить данное отцу перед смертью обещание, а именно – принести им голову владыки демонов. И пускай голову принести не получилось, обещание было исполнено, а враг – повержен.
Помимо нача́л, спуститься в мир мертвых решили и дяди Каина: Бог Воды, Бой Войны и Бог Ветров – они тоже захотели повидаться со своей семьей. Бог Обмана и Бог Земледелия шли с ними, чтобы поблагодарить владычицу мира мертвых за помощь в спасении второго.
Пятеро мужчин уже ждали их у входа в замок, высившийся на землях Бессмертного города, к которому вела длинная мраморная лестница. Замок хоть и занимал несколько этажей, но огромным его не назовешь – в нем даже не было зала для проведения торжеств, лишь пара комнат для приема важных гостей. Серая черепичная крыша с загнутыми кверху углами была увенчана драконами цвета махагона, а белые стены поддерживались алого цвета столбами.
Боги не могли самостоятельно попасть на девятый круг мира мертвых, где жили владыки: для этого им требовалось преодолеть золотую арку на перепутье, Призрачный город и восемь судилищ с очередями из мертвецов, – только после этого, если повезет, их пропустят на девятый круг. Поэтому, чтобы избежать подобной мороки, они сплотились и в течение нескольких дней уговаривали Каина взять их с собой. Он, может быть, и не возражал, но сопротивлялся все равно до последнего, ведь отказать по итогу не мог – в данный момент он единственный обладал способностью, позволяющей открывать проходы на любой круг перерождения.
Поскольку огромный бело-золотистый Бессмертный город парил в небесах, им всем пришлось спуститься на землю, чтобы при переходе не застрять в облаках. А все потому, что мир мертвых представлял собой искаженное отражение мира живых, в котором не существовало города для бессмертных.
Всего мир мертвых насчитывал девять городов: восемь с судами и один с выходом в мир живых. Душ в этих городах было не счесть, но никто не страдал от тесноты – пространство таинственным образом не имело ни конца ни края, а один шаг здесь мог равняться как десяти, так и тысячи в зависимости от того, как быстро ты пожелаешь добраться из одной точки в другую.
Каин за пару секунд открыл проход между мирами и позволил богам войти первыми. Люциан переступил границу предпоследним и сразу ахнул, когда у него перед глазами раскинулся девятый город мира мертвых – пристанище для самых чистых душ, которые завершили круг перерождения и уже готовились вернуться к живым.
Безгрешный город сиял миллионами мертвых огней, был светлым и оживленным. Кругом цвела и пахла растительность, улицы заполняли животные и люди, которые выглядели не как полупрозрачные призраки, а как живые. Небольшие здания в два или три этажа смотрелись аккуратно и ухоженно, а перед каждым домом был разбит либо садик, либо цветочные клумбы. Богатая архитектура услаждала взор, но больше всего потрясал огромный столп света вдали, указывающий, что это конец.
Дальше Безгрешного города только мир живых.
Тем не менее не все души спешили покидать его. Многие оставались здесь на века, учились новому, знакомились и даже влюблялись. Они могли даже иметь детей, о чем Люциану шепотом рассказал Каин, одной фразой объяснив, почему не все в их мире являлись реинкарнацией.