– Нет. Я тут особо не бывал, лишь проходил мимо, но рано или поздно мы выберемся, не переживай, – сказал Фельсифул, ободряюще похлопав Люциана по плечу, словно тот его подопечный, за которого нужно нести ответственность.
Люциан странно посмотрел на него и наконец спросил:
– Почему вы изменили свое ко мне отношение? Говорите и ведете себя так, словно мы близки.
– А разве мы не близки? – хохотнул Фельсифул. – Ты теперь член нашей семьи, вон даже родителям Киайя понравился. Если хочешь, можешь обращаться ко мне на «ты». – Он улыбнулся и тут же пригрозил пальцем. – Но не называй младшим дядей, это странно.
Люциана передернуло.
«Какой еще член семьи?» Ему стало дурно от волнения, а не от нежелания стать частью подобного.
– Бог Войны, мне кажется, вы что-то не так поняли… Мы еще не…
Фельсифул рассмеялся, отмахиваясь от него.
– Тут нечего понимать. На аудиенции с семьей в мире мертвых Киай рассказал нам о своих планах. Мы не против союза и знаем, что случится через два месяца. – Он подмигнул ему.
У Люциана перехватило дыхание от неловкости, и он поспешил отвернуться, чтобы никто не видел его заалевших щек.
«Я думал, Каин не станет никому ничего рассказывать, чтобы огорошить всех день в день, а он пошел и предупредил семью? Спросил у них разрешения?»
Люциан был удивлен, но в то же время считал поведение Каина милым. Оказывается, грядущая церемония для него куда важнее, чем кажется на первый взгляд.
Они выбрались из одного туннеля и попали во второй, третий и так далее. Люциан чувствовал иллюзорные заклятия, чувствовал, как пересекает их, но выход при этом ближе не становился.
«Хитро́… я не попадаю в саму иллюзию, хотя их здесь так много, что волей-неволей заплутаешь».
– Ты правда разрешишь своему другу сойтись с демоницей? – снова заговорил Фельсифул, и Люциан покосился на него с немым вопросом в глазах. – Хаски рассказал мне о них, пока мы шли к вам, – признался он. – С виду не скажешь, но мы с этим сумасшедшим божком хорошо общаемся, а он о многом болтает.
Люциан в душе усмехнулся. Он знал, что Хаски и Фельсифул остались хорошими друзьями, даже несмотря на то что общались и виделись гораздо реже, чем раньше. Во времена взросления Кая они были не разлей вода, и даже в воспоминаниях Элеоноры Люциан слышал о загадочном лучшем друге первого младшего дяди.
– Как нача́ло, я не волен вмешиваться в дела смертных больше, чем следует, – ответил Люциан. – Пока я сказал Сетху все, что мог, а дальше посмотрим.
– И что ты чувствуешь, осознавая, что огромная сила ограничивает тебя в действиях?
– Смирение, кроме этого, ничего другого и не остается. – В его голосе слышалась легкая грусть. – Как бы тяжело ни было, если я вмешаюсь, последствия могут быть еще хуже.
– Поэтому ты теперь так редко покидаешь Бессмертный город? Чтобы не сталкиваться с проблемами, решить которые ты не в силах? – Фельсифул усмехнулся. – Может, стоило все-таки отказаться от человечности, чтобы не задумываться о чужих жизнях?
– Вы уже знаете, что у меня были причины оставить при себе человечность, и я не жалею об этом. Со временем я найду способ помогать, а пока справляюсь и так.
Фельсифул завел руки за спину.
– Ну, как бывший человек, я хорошо понимаю, почему ты так рассуждаешь. Мне довелось пережить ту же боль, что сейчас терзает тебя. – Он вздохнул и посмотрел на гладкий потолок пещеры. – Я видел, как состарились и умерли мои близкие, их дети, внуки и правнуки – это тяжело, но я не бежал от этого. Старался чаще являть себя родным, потому помню их короткую жизнь; я проследил, чтобы они были счастливы и безопасно ушли на покой. Теперь все, кто был мне дорог, находятся в мире мертвых и вольны делать что пожелают. – Фельсифул улыбнулся Люциану. – Подумай над этим. Возможно, вместо страданий в одиночку ты можешь помогать своим близким. Я знаю, не в твоих силах вмешиваться в их жизни, но никто не запрещает тебе направлять их, подсказывать или что-то нашептывать, как ты сделал с Сетхом, тем самым ограждая от опасности. Боги стоят на стороне добра, но мы также умеем лукавить и манипулировать – это-то и помогает сохранять мир. Если у тебя проблемы с хитростью, обратись к Киайю – ему в этом нет равных.
Люциан опустил взгляд на гладкую землю. Он не хотел думать об этом, но слова Фельсифула имели смысл. Бог Войны был старше, многое пережил, и к нему стоило прислушаться.
– Спасибо. Я подумаю над вашими словами.
Фельсифул снова похлопал Люциана по плечу.
– Молодец! И отчего Киай говорил, что ты непослушный? Вон как внимательно слушаешь, – хохотнул он.
Люциан предпочел сделать вид, что не расслышал его.
Чем дальше они заходили, тем более безвыходным казалось их положение. Они миновали несколько туннелей и десятки иллюзий, видели ходы, арки и тюремные камеры, но конца пути даже не предвиделось. Распространив духовную силу на километры вглубь, они вроде и знали, куда двигаться, но все равно потерянно блуждали.
Фельсифул остановился и поставил ладони в бока.
– Что-то здесь не так. Это место… Оно меняет места входов и выходов? – спросил он, глядя на Люциана, который остановился рядом, задумчиво осматриваясь по сторонам.
– Или же выход меняет положение, и мы не успеваем его достичь. Вы знаете что-то еще о тюрьме клана Ночи?
Фельсифул покачал головой.
– В мое время говорили, что тюрьма полна иллюзий, которые не позволяют свободно передвигаться по ней. Заклятия… если те и были, то только в камерах, чтобы сдерживать заключенных. Про меняющиеся ходы я не слышал.
Люциан вздохнул.
«Стоит ли позвать помощь? Времени прошло не так много, и если побеспокоим кого-то, то только покажем себя неумехами, да и у Фельсифула будут проблемы, если Каин его здесь застанет».
– Что ж, тогда пройдемся еще. – Он махнул рукой и направился дальше. – Но в этот раз попробуем внимательнее смотреть на иллюзии, возможно, в них вплетены заклятия, которые укажут на связь с выходом.
Фельсифул поспешил следом.
– Мне только одно неясно, почему Киай поставил ловушку, которая ведет именно сюда? Чтобы жертва блуждала до конца своей вечности? Это ведь жестоко… Он ведь не такой…
«А по-моему, именно такой…» – беззаботно подумал Люциан, а вслух сказал:
– Возможно, он потом придет сюда, чтобы разобраться с вором, а пока позволяет бродить и питаться страхом. – Люциан задумался, а потом бдительно посмотрел на Фельсифула. – На самом деле странно, что он поставил ловушку аккурат с картиной. Вы ведь говорили, что он должен отдать ее вам, почему же так вышло?
– Не знаю. – Бог Войны беззаботно пожал плечами. – Думаю, Киай просто вредный.
Люциан с трудом сдержался, чтобы не цокнуть языком, и подумал: «Очевидно, Фельсифул украл картину, которую Каин выкрал у него. Портрет не закончен, и художник вряд ли отдал бы его добровольно».
– Стой. – Фельсифул отвлек Люциана от мыслей и вытянул перед ним руку, преграждая путь. – Слышишь?
– Шорох? Раньше я его не слышал.
Люциан почувствовал, как по чужой руке прокатилась дрожь, и непонимающе посмотрел на Бога Войны. Волосы его начали медленно загораться.
– Насекомые, – напряженно шепнул тот. – На нас движутся какие-то насекомые!
Фельсифул взмахнул руками, создавая огненный шар, но Люциан тут же погасил его и осуждающим тоном прошипел:
– Вы сожжете кислород!
– И что? Нам вообще-то дышать не нужно.
– Нам нет, но этим жукам – да. – Люциан указал на огромных членистоногих, появившихся в конце туннеля. – Где-то здесь их гнездо, если выжжем кислород и все портентозы умрут, то это нарушит баланс тьмы.
Портентозы напоминали огромных рыжих тараканов, правда, полутораметровой длины, а их образ жизни напоминал муравьиный: они так же строили гнезда под землей, рыли тоннели, имели королеву и почти никогда не покидали свою территорию. Сами по себе они были тихими созданиями, но, когда устраивали погоню, начинали трещать, прямо как рой цикад. Их рокот порождал такое мощное эхо, что из ушей лилась кровь, но у Люциана и Фельсифула, к счастью, было достаточно сил, чтобы выдержать их натиск, не получив ран.
– Издеваешься? – чуть не взвизгнул Фельсифул. – Я на дух не переношу жуков, особенно тех, которые бегут нас сожрать.
– В таком случае нам тоже нужно бежать.
Люциан схватил его за руку и рванул в обратную сторону. Фельсифул быстро сориентировался и побежал так, что Люциан с трудом поспевал за ним. Конечно, они могли бы обратиться в нематериальное, чтобы ускориться, но тогда Бог Войны снова вызовет пламя и сожжет все вокруг, а Люциан не хотел бросать его, поэтому тоже передвигался на своих двоих.
Портентозы гнались за ними, невзирая и на иллюзорные стены, и на решетки. В какой-то момент Люциан даже подумал, что такими темпами они оббегут все туннели и наконец найдут выход, но нет. Свобода им не светила, но они хотя бы отбились от тварей, когда отбежали достаточно далеко от их территории или улья.
– Демоны! – выругался Фельсифул, переводя дух. – Все говорили, что с пришествием светлого нача́ла жизнь у нас станет проще, но, пока тебя не было, я спокойно убивал этих жуков. Ты что творишь? Хочешь, чтобы я блуждал вблизи этих тварей и периодически от них бегал? Неужели в этом вашем балансе нет никакой лазейки?
Люциан покачал головой.
– Сожалею. Но теперь нам нельзя убивать всех подряд. У жуков есть свой хищник, и это не вы. Вы – помеха, которая нарушит баланс, если вмешается. Нужно следовать пищевой цепи. Отныне боги могут воевать только против тех, кто способен убить их или потенциально опасен для их существования. Если же мы, наивысшая ступень пищевой цепи, начнем без разбора поглощать нижестоящих, то виды исчезнут и все сломается.
Фельсифул скривил губы.
– Ну прелестно. Теперь понятно, зачем Киайю нужен был Бессмертный город – отгородить высшую ступень от низшей.
– В какой-то степени все так и есть, но он создал его для вашего удобства. – Отдышавшись, Люциан выпрямился и направился дальше по туннелю. – Вам ведь комфортно на небесах? Там легче принимать молитвы, оттуда быстрее телепортировать к нужному храму, да и все боги рядом – можно попросить помощи. Нет внешних раздражителей вроде смертных, тварей или демонов, нет темной энергии и магических конфликтов, зато есть свои замки и территории. Бессмертный город больше про комфорт, чем про обособленность, которая произошла сама по себе и не является обязательным условием для проживания. Боги все равно периодически спускаются.