– Почему тебя это интересует?
– А почему не должно?
– Потому что ты не считаешь меня достойным твоего внимания, а помогаешь только потому, что хочешь посмотреть, что из этого выйдет. Тебе скучно. Ты используешь этот поход, чтобы развлечь себя, – невозмутимо сказал Люциан. Он не держал обиды и будто бы понимал другую сторону. – Поэтому мне интересно, зачем ты спрашиваешь, что я выберу, если тебе все равно на мои желания.
Морион улыбнулся, впервые не насмешливо и не ухмыляясь.
– Владыка Луны прав, мне все равно. Но это не отменяет вопроса, выберете ли вы побег или потерпите меня?
– Хм, – протянул Люциан, задумавшись. – В таком случае я утолю твое любопытство и отвечу. Не знаю, что бы я выбрал. Мне не хочется отпускать такого способного заклинателя, но, с другой стороны, ты довольно непредсказуем, и связываться с тобой все равно, что заранее подвергнуть нервные клетки тяжелой каторге, – прямо произнес владыка Луны, не пытаясь смягчить тон. Он знал, что Мориону плевать на его слова, что тот не обидится, даже если Люций покроет его бранью.
Морион усмехнулся и лишь прищелкнул языком в ответ. Между ними воцарилась тишина. Эриас по-прежнему танцевал под дождем и кривлялся. Находясь под гипнозом, он что-то лепетал себе под нос и исполнял причудливые движения, а когда время вышло и взошло солнце, пошатнулся и едва не рухнул на землю. Благо подбежал Сетх и успел поймать его. Осмотрев Эриаса, он предположил, что теперь они могут вернуться на постоялый двор.
Заклинатели покинули веранду и направились в трактир, где еще днем сняли несколько комнат. Прошедшая ночь утомила всех: Морион сразу отправился к себе, а остальные уложили Эриаса и остались рядом, чтобы оценить его состояние.
– Он истощен. Всю ночь защищал внутренний свет от тьмы буйного духа, – констатировал Сетх, убирая пальцы с чужого пульса. – Ему придется восстанавливать силы несколько дней, но это лучше, чем если бы его душа очернилась.
– Да уж, тогда очищение заняло бы не меньше месяца, а так несколько дней помедитирует и восстановится. Думаю, поспим до обеда и продолжим путь. Эриас, если что, помедитирует в лесу: природа, тишина – прекрасная обстановка, – рассмеялся Абрам.
– Какой ты добрый. – Сетх полоснул взглядом по другу.
– Насчет отъезда подумаем, когда Эриас очнется, – сухо сказал Люциан. – Нам бы надо поторопиться. Я не хочу задерживать Мориона, но и жертвовать здоровьем одного из вас – тоже.
– Какое облегчение, пойду омоюсь и отосплюсь. – Абрам махнул рукой и развернулся в сторону двери. – Меня уговаривать бездельничать не надо, я на это всегда согласен.
– Мы осведомлены, мог бы и не напоминать. – Сетх устало выдохнул, когда дверь с хлопком закрылась. Он потер переносицу двумя пальцами и посмотрел на Люциана. Какое-то время помолчал, будто раздумывал над словами, а потом спросил: – Почему ты так снисходителен по отношению к бессмертному? – Сетх старался говорить безобидно, но в его голосе все равно слышалась претензия. – За всю ночь ты ни разу не попросил его перестать издеваться над Эриасом. Ты же знаешь, что он все слышал и видел. Как думаешь, что он чувствовал и каково ему будет, когда очнется?
Люциан остался невозмутимым.
– Я извинюсь перед ним.
– Конечно, извинишься. Но на вопрос ты не ответил. Понимаю, у тебя добрая душа, но ты ведь не из тех, кто дает в обиду друзей. Обычно ты затыкаешь каждого, кто пытается докучать нам, но с Морионом ведешь себя смирно и позволяешь ему абсолютно все. Почему?
– Я не тот, кто может им помыкать. Абрам несколько раз пытался заткнуть Мориона, но тот обращал слова против него. Им нелегко управлять, а запреты и отказы лишь веселят его. Я не хочу тратить силы в попытке убедить стену подвинуться. Пытаться выстоять против него бесполезно. Он уничтожит всех изнутри.
Сетх шумно выдохнул.
– Я удивлен, что ты так спокойно признаешь его злую сущность. Но все же к тебе он относится с бо́льшим уважением, чем к нам. Думаю, ты зря пренебрегаешь возможностью поставить его на место. За всю ночь ты ни разу не попытался сделать это, может быть, он бы и побурчал, но заткнулся?
– Может быть. – Люциан спорить не стал.
Морион славился своей непредсказуемостью. Люциан правда пытался понять его, основываясь на знаниях о Кае, но пока видел совершенно разных людей. Морион был хитрее, гибким, как лоза, которая подавалась то вправо, то влево в зависимости от настроения. Кай по сравнению с ним напоминал крепкий дуб, который не шелохнется даже во время урагана.
Люциан видел между ними разницу, но не мог перестать сопоставлять их двоих. Скверный характер, внешняя схожесть Кая и Мориона были слишком очевидны. У Люциана до сих пор мелькала мысль, что Морион и Кай могут быть одним человеком, но никаких доказательств не было. «Вот если бы во снах появился намек на то, что Кай станет бессмертным или хотя бы упоминание Мориона…»
Сетх ушел, и Люциан остался наедине с Эриасом. Он думал помедитировать, но уже начал терять связь с реальностью. Сняв верхние одежды и сапоги, владыка Луны забрался под одеяло, думая о том, как завтра принесет другу извинения за чужую вольность.
Глава 25. Воспоминания прошлых лет. Часть пятая
Люциан погрузился в мир грез. Сон начался с того, что Кай пылко целовал Элеонору. В каждом движении читалась уверенность, словно он был искусен в любовных делах. «Откуда столько умений в девятнадцать лет? Читал неприличные книги на досуге?»
Люциан постарался абстрагироваться от происходящего, чтобы не принимать непотребства на свой счет. Он не думал, что Кай полезет к возлюбленной целоваться сразу после ее выздоровления, и потому чувствовал себя неудобно. «Значит, он все же нашел способ захаживать к ней, не вызывая подозрений? Какое несчастье».
Они даже не успели обмолвиться словом при встрече, когда темный принц завалился в ее палату. Он бросил пару приветственных слов – и вот они уже обжимаются на кровати. Люциан, наблюдая за такой страстью, ощущал себя брюзжащим стариком: ему никогда не хотелось наброситься на Амели так, как Кай кидался на Элеонору. Темный принц не упускал ни одного шанса прикоснуться к любимой, вскользь или в открытую.
«Это и есть любовь? Или просто физическое влечение?» – подумал Люциан.
– Тебе разве не нужно идти? – Элеонора оторвалась от губ темного принца. – Кто-то может заметить, что ты задержался.
– Все в порядке, теперь я могу находиться в лазарете хоть час, хоть два или даже больше, – ответил Кай и вновь прильнул к ее губам. Он прижимал Элеонору к кровати, расположившись между ее ног. Она водила ладонями по его спине, с губ срывались едва слышные стоны, пока Кай оставлял поцелуи на ее шее. Элеонора выгнулась в пояснице, старалась прильнуть к нему ближе. Комната наполнилась жаром и запахом страсти. Двое влюбленных желали друг друга, сильно скучали по близости, которой им не давали насладиться.
– Я хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне, – прошептала Элеонора после того, как Кай оставил бордовый след от губ на ее обнаженном плече. – Сними… перчатки…
Услышав ее просьбу, Люциан тут же очнулся и обратился в слух. Именно этого он всегда ждал! Наконец-то в его снах появилось что-то дельное, а не сплошная пошлость. Если Кай снимет перчатки, Люциан даже расхочет умирать.
Кай замер, выдохнув во впадину между девичьими ключицами. На миг между ними воцарилась тишина.
– Не могу, – сказал он.
Элеонора задумалась. Она медленно обхватила лицо принца ладонями и заставила его посмотреть в глаза.
– Какими бы страшными ни были твои руки, – мягко, но решительно произнесла она, – я хочу, чтобы они касались меня. Я хочу ощутить тепло твоей кожи, хочу знать, что мы близки. Ты не должен бояться показать мне…
– Ты не понимаешь, – холодно отозвался Кай. Он сел рядом и посмотрел на Элеонору сверху вниз. – Я говорил, что не могу снять перчатки. Почему ты не можешь принять это и более не обращать внимания?
Элеонора опешила. Она готова была принять Кая любым, но понимание того, что он не доверяет ей свои тайны и шрамы, расстраивало ее.
– Прости, – нерешительно прошептала она, будто чувствовала, что не имеет права наседать на возлюбленного. Может, Элеонора и не знала, что у него с руками, но могла представить, как непросто ему жить, не имея возможности ощущать мир кончиками пальцев. Наверняка Каю было так же неуютно, как и ей. «Зря я спросила», – подумала Элеонора.
Кай какое-то время сверлил ее взглядом, а затем просто отмахнулся.
– Ничего. – Он скользнул на край кровати. – Я давно понял, что ты умеешь испортить момент.
Элеонора поджала губы. Она тоже приподнялась, прислонившись спиной к изголовью кровати.
«Всегда жесток, если что-то идет не так, как ему хочется, – подметил Люциан. – Хотя вопрос о перчатках, кажется, его сильно задел».
– Что ты придумал, чтобы находиться в моей палате так долго?
– Упек Ливьена в лазарет, – ответил Кай с бездушным смешком.
– Что?! – воскликнула Элеонора, подскочив на месте. – Что ты с ним сделал?
Кай скривился.
– Если бы знал, что ты так взбеленишься, ударил бы сильнее. – Он посмотрел на возлюбленную. – К чему так переживать за человека, способного залечить даже перелом позвоночника?
Элеонора взвилась:
– Ты же знаешь, что я отношусь к Леви, как к брату! А если учитывать, с какой силой ты бьешь, то никакая регенерация не спасает! – Элеонора искренне гневалась. Ей бы радоваться, что возлюбленный нашел способ видеться с ней, но не за счет страданий другого человека!
«А-а, видимо, Кай сказал, что идет в лазарет навестить названого брата, вот и ошивается тут битых полчаса».
– Но Леви не твой брат, – отметил Кай. – Перестань переживать о нем, иначе в следующий раз я не остановлюсь, и он отправится прямо в гроб, а не в лазарет.
– О чем ты говоришь? – ошарашенно прошептала Элеонора. – Ты не можешь так поступить…
Кай поморщился, поднимаясь с кровати.