Ему не может безумно и необъяснимо нравиться человек, способный на такую низость.
Пусть этот дворец не Топкапы и сигнализация здесь не столь совершенная, но Эмбер не удастся завладеть ни одной вещицей.
Пока он несет за нее ответственность.
Еще три дня, сказал себе Кадар. Еще три ночи, чтобы насладиться ею. Потом она уедет, а его жизнь потечет по прежнему руслу.
Почему мысль об этом не приносит ему облегчения?
Когда ночью они лежали в постели, Эмбер неуклонно возвращалась мыслями к прапрапрабабушке. Она тоже ходила здесь из одной комнаты в другую, спала на этой самой кровати и смотрела на те же звезды на потолке. Эмбер казалось, что она ощущает ее присутствие везде.
Неужели султан так же пожирал взглядом ту, другую Эмбер, как сейчас и Кадар, и его глаза так же обжигали черным пламенем?
Неужели султан, как и Кадар, с благоговением касался той женщины, снимая с нее одежды, превращая прикосновения в сладостную пытку, обострявшую все чувства?
Но сегодня сладостной пытки не было. Этой ночью в спальне незримо присутствовала тень прапрапрабабки, что-то нашептывающая в темноте, и Эмбер не могла полностью отдаться страсти.
В Кадаре тоже ощущалось напряжение. Его челюсти были плотно сжаты, в движениях чувствовалась сдерживаемая ярость. Он будто за что-то наказывал ее.
Или самого себя.
Даже воздух был тяжелым и словно искрил от пробегавших между ними разрядов. Эмбер казалось, что со всех сторон ее окружают призраки, надвигаясь, загоняя в ловушку. Разрозненные мысли бежали все стремительнее, и вместе с ними нарастал ее страх. Кадар. Браслет, который она любым способом должна увезти домой.
Любовь…
Это был самый большой страх.
Взлететь Эмбер так и не смогла. Кадар глухо простонал, и его тело начала сотрясать крупная дрожь. В стоне не слышалось торжества, но какая-то мука, болью отозвавшаяся в сердце Эмбер.
К ее глазам подступили непрошеные слезы.
– Эмбер? – Кадар обнял ее и прижал к себе. Его нежность резко контрастировала с тем, что только что происходило, и это усугубило ее терзания. – Я сделал тебе больно?
– Нет, – солгала молодая женщина.
Он поцеловал ее в лоб, в кончик носа, в подбородок и коснулся губ в таком легчайшем поцелуе, что Эмбер показалось, будто ее задели крылья бабочки.
– Что не так?
Его теплое дыхание ласкало ей кожу. Эмбер вдохнула запах Кадара, желая навсегда сохранить его. Это напомнило ей, что до расставания осталось не так много времени, и она почувствовала себя несчастной.
– Ничего. – Эмбер шмыгнула носом. – Все не так.
Кадар убрал волосы с ее лба – влажные, потускневшие пряди, прилипшие к разгоряченной коже.
– Что именно?
Она лихорадочно размышляла, как объяснить причину своих слез.
– Наверное, все-таки ничего.
– Поняв, что твоя экскурсия не состоится и деньги потеряны, ты не плакала. Мне казалось, тебя не так-то просто довести до слез.
Разве она может признаться ему, что влюбилась? Рассказать о браслете, который лежит в рюкзаке и является точной копией одного из музейных экспонатов?
Эмбер облизнула губы:
– У меня была причина для поездки в Турцию.
Причина, о которой я тебе не говорила. Просто потому, что мне это казалось не важным.
И незаметно для себя самой Эмбер поведала Кадару историю своей прапрапрабабушки.
Кадар внимательно слушал, а она рассказывала об истрепанном и местами выцветшем дневнике, который нашла на чердаке и из которого узнала об экзотических местах, пленивших воображение Эмбер Брейтуэйт. О вырванных листах, словно написанное там было слишком личным, настолько, что записи уничтожили.
– Как дальше сложилась ее жизнь? – поинтересовался он.
– В конце концов Эмбер вышла замуж за местного жителя. У нее было много детей, она прожила долгую жизнь и, насколько я знаю, больше не путешествовала.
– А в чем причина твоих слез? – не понял он.
– Я хотела найти ее следы в Турции, потому и решила сюда приехать. Захотела увидеть то, что видела она. Это покажется тебе странным, но у меня такое чувство, будто я ощущаю здесь ее присутствие.
– Здесь?
Эмбер торопливо продолжила, смахивая слезы:
– Может, это оттого, что я скоро возвращаюсь домой, но я почти уверена, что она была здесь. Я не могу объяснить, но мне кажется, что я вижу Лунный павильон ее глазами.
– Тебе стоило рассказать мне об этом раньше. Мы могли бы побывать в тех местах, которые вызвали у нее восхищение.
– Я не думала, что тебе это будет интересно.
Кадар привлек Эмбер к себе и вздохнул:
– Может, и так. Но все равно не понимаю, в чем причина слез.
– Я же говорю, пустяки, – через силу улыбнулась Эмбер.
Он поцеловал ее в макушку:
– Я думал, что причинил тебе боль.
– Нет, – заверила она его и подняла глаза к потолку, с которого ей понимающе подмигнули звезды.
Боль придет позже.
Глава 12
Полет в Стамбул был ничем не примечателен. Турбулентность, в которую они попали, – ничто по сравнению с хаосом мыслей, обуревавших Кадара.
Дни, проведенные с Эмбер в Бургуке, были одними из лучших в его жизни.
Кадар взглянул на Эмбер, сидевшую в кресле рядом. Ее глаза были закрыты, но он чувствовал ее напряжение, как нависшие над землей тяжелые облака, обещающие бурю.
Что тревожит ее?
Что таится за улыбкой, освещающей мир?
Эмбер улыбалась, ловя на себе его взгляд, но все остальное время она заметно нервничала. Все началось с той ночи, когда она расплакалась.
Может, Эмбер настолько тронула история ее предшественницы?
И почему она ждала так долго, а не рассказала ему об этом сразу? Да, они не были близки сначала, но за дни, проведенные вместе, между ними образовались если не дружеские, то приятельские узы.
И почему она, по ее словам, сильнее ощущала присутствие своей прапрапрабабушки в Бургуке, а не в Стамбуле, куда, вероятнее всего, та приехала?
Что-то было не так. Это не давало покоя Эмбер и тревожило Кадара.
Он вздохнул и откинулся на спинку кресла, когда зажегся сигнал «пристегнуть ремни», поскольку самолет угодил в очередную зону турбулентности. То же самое сделала Эмбер.
Похоже, ему будет ее недоставать, когда она уедет.
Хорошо, что она уезжает!
Эмбер закрыла глаза. Потряхивание самолета отвечало ее суматошным мыслям. Она приехала сюда, чтобы хоть глазком увидеть то, что видела прапрапрабабушка, но даже представить не могла, что действительно найдет ее следы.
Эмбер Брейтуэйт… Она жила в Лунном павильоне и носила браслеты, изготовленные специально для нее. Как, должно быть, ей было непросто вернуться к скучной сельской жизни в Хертфордшире после такого приключения. Как, должно быть, тяжело было ее семье представить жизнь Эмбер в чужой стране.
Она вспомнила о пропавших страницах дневника. Почему их вырвали? Чтобы новости о скандальных приключениях мисс Брейтуэйт не просочились в общество и не шокировали его?
Следуй зову сердца…
Слова продолжали крутиться в ее мозгу. Она никогда не получит ответы на все свои вопросы, никогда не узнает, сколько времени та Эмбер прожила в Лунном павильоне. Но никогда не будет жалеть, что поехала в Турцию. Не важно, что будет потом. Она нашла свою бесстрашную прародительницу. Узнала, где пропадала та пять лет. И где проводила ночи с мужчиной, которого любила и который никогда не мог принадлежать ей.
Прежде Эмбер не чувствовала такую близость со своей тезкой. Словно они были сестрами и их не разделяло больше полутора века.
Она тоже последовала зову сердца… и потеряла его в Лунном павильоне.
Эмбер закрыла глаза, когда самолет в очередной раз затрясло.
– Все в порядке, – сказал Кадар, накрывая ее руку своей.
Как бы хотелось, чтобы так оно и было!
Эмбер уезжает. Прямо сейчас она собирает свои вещи и готовится ехать в аэропорт. Кадар стоял возле окон, по которым стекали струи дождя, и смотрел на Мраморное море, ставшее серым под нависшими свинцовыми облаками. Корабли казались размытыми пятнами.
На сердце у него было неспокойно.
Он привык, что Эмбер рядом.
Более того, ему это стало нравиться.
Однажды возникнув, эта мысль продолжала биться в мозгу.
Ему будет ее недоставать.
Ее глаз. Улыбки. Того, как она забывалась в его объятиях, когда они вместе качались на волнах экстаза. И, несмотря на его первоначальное недоверие и сомнения относительно ее порядочности, в характере Эмбер было то, что Кадару нравилось. Она покорила сердца жителей Бургука… Она чистила апельсины, окруженная детьми…
Кадар задумался. За исключением повышенного интереса к драгоценностям она не совершила ничего предосудительного. Впрочем, разве это преступление – восхищаться прекрасными ювелирными изделиями? Может, Эмбер в самом деле не знала, что совершает преступление, когда пыталась купить монеты у того старика?
Что, если с самого начала ошибся именно он? Если Эмбер воровка, разве смогла бы она устоять перед соблазном завладеть чем-нибудь? В Лунном павильоне добра хватает.
Кадар размышлял, пытаясь понять характер женщины, которая нежданно и независимо от его воли вошла в его жизнь и завладела всеми его мыслями.
Он взъерошил волосы и отвернулся от окна, не понимая Эмбер и не до конца понимая самого себя. Если она невиновна, тогда он относился к ней кошмарно; достаточно вспомнить, что он очернил ее перед Мехметом. Как возмущена она была, узнав, что он назвал ее воровкой!
Почему он встал в позу судьи? Да, он пытался доказать Мехмету, что Эмбер ничего для него не значит, но разве это оправдывает его?
И разве это правда? Что, если она уже начала что-то для него значить? Разве скучают по людям, которые ничего не значат?
Несколько чудесных дней с ней, а затем – целая жизнь без нее.
Все равно что жизнь без солнца. Невозможно!
Но разве он не хотел, чтобы Эмбер исчезла из его жизни? Впрочем, это трудно назвать жизнью. Пустые дни, встречи с женщинами, их отвращение при виде его шрамов и нескрываемое облегчение при прощании. Жизнь, полная череды мимолетных, ничего не значащих встреч.