На кухне он поставил чайник на конфорку, помыл финики и выложил их на тарелку. Мысли снова вернули его к злополучному браслету, доказавшему призрачность его надежд на счастье. Странно, почему пропажу до сих пор не заметили?
Вода закипела. Кадар заварил чай, поставил чашки и тарелку с финиками на поднос и принес в комнату.
– Вот ваши финики – свежие и мясистые, – сказал он, ставя тарелку рядом с Мехметом.
Мехмет взял один, пожевал и кивнул:
– Неплохо. Хорошо еще, что есть чем жевать. Я рад, что ты не забываешь старика. Все же жалко, что ты пришел один. Значит, та молодая женщина уже дома?
– Да, – безропотно ответил Кадар.
Раз уж Мехмету хочется поговорить об этом, придется поддержать беседу, хотя настроения обсуждать отъезд Эмбер у него не было. Но и не хотелось разочаровать старика, поскольку Мехмет, пообщавшись с Эмбер десять минут, почему-то решил, что она вошла в его жизнь надолго.
– Вы еще увидитесь?
– Вряд ли.
– Печально. – Мехмет покачал головой. – Я надеялся показать ей кое-что.
– Что вы хотели показать? – думая о своем, рассеянно спросил Кадар.
– Понимаешь, после того как она ушла, я долго размышлял, почему ее лицо показалось мне знакомым.
– Эмбер показалась вам знакомой?
– Да, хотя я сомневался; все-таки голова стала не та, что прежде. – Мехмет вздохнул. – Но ее имя… Такое необычное. Я думал, думал – и наконец вспомнил.
Он повернулся и принялся что-то искать в коробке на столе. Кадар ждал, забыв про остывавший чай.
– Вот она! – наконец воскликнул Мехмет, доставая что-то из коробки. – Да, я уверен, что не ошибся. – Он протянул вещицу Кадару. – Что скажешь?
У Кадара появилось предчувствие, что сейчас бесповоротно изменится его жизнь. Когда он опустил глаза на маленький овал, лежавший на ладони, его сердце на миг остановилось, а затем забилось неровно. Потому что предчувствие оправдалось.
Это была Эмбер.
С камеи на него смотрел профиль Эмбер. И что самое главное – камея явно была старинная.
– Откуда это у вас?
– От отца.
По спине Кадара пробежал холодок.
– Но ведь это Эмбер!
– Я так и знал! – объявил Мехмет, хлопнув рукой по колену. – Это имя… Вот почему я спросил, была ли она когда-нибудь в Стамбуле. Я был уверен, что ее лицо мне знакомо, и вспомнил, что раньше видел его на камее.
Кадару стало плохо. Это означало, что сказки, которыми кормила его Эмбер, могут оказаться правдой.
– Отец рассказывал вам об этой женщине?
– Да, была одна история, – медленно кивнул Мехмет. – Но в официальную летопись она не вошла, там нет ни слова о том, кем была женщина, пришедшая с Запада, с волосами, блеск которых соперничал с сиянием солнца, и глазами, голубыми, как воды лагуны. Караван, с которым она путешествовала, был ограблен, и все разбежались, бросив ее одну. Но ей необыкновенно повезло. Слуги султана нашли ее и отвезли в Лунный павильон, куда как раз приехал и он сам. Султан прибыл один, оставив гарем во дворце. Она попалась ему на глаза. Он был пленен ее необычной красотой и оставил в Лунном павильоне. Он часто навещал ее, и через некоторое время она родила дочь. На их счастье. Потому что слухи об иноземке уже дошли до дворца, и если бы она родила наследника, мать и сына ждала бы смерть. Впрочем, малышка вскоре заболела и умерла. Через год умер султан. Предчувствуя свою кончину, он велел моему отцу отправить ту женщину домой, понимая, что здесь ей оставаться небезопасно. Отец исполнил его волю. Когда она садилась на корабль, который должен был доставить ее домой, то подарила ему камею в знак благодарности.
Мехмет замолчал.
В мыслях Кадара бушевал настоящий ураган. Наконец он задал вопрос, ответ на который боялся услышать:
– Как… как звали ту женщину?
– Ее называли Керибар.
На подбородке Кадара дернулся мускул.
По-турецки «янтарь»[1].
Совпадение.
– Но что-нибудь она взяла с собой?
Мехмет подумал и кивнул.
– Специально для нее по приказу султана изготовили два браслета. Керибар попросила моего отца положить один браслет в склеп султана как вечную память о ней, а другой обещала хранить до конца своих дней. Увы, ему это сделать не удалось, поэтому браслет вернулся в Лунный павильон.
Значит – браслета два.
Эмбер говорила правду.
Что же он наделал?!
– Эмбер рассказывала, – услышал Кадар свой голос, – что ее прапрапрабабушка ездила в Константинополь, где ее следы затерялись. Она вернулась домой через пять лет. Увидев у Эмбер золотой браслет с драгоценными камнями, я решил, что она его украла в Лунном павильоне.
– Ты удостоверился, что тот браслет на месте? – с тревогой спросил Мехмет.
– Нет, – через силу выдавил Кадар. – Я был не прав. Боже мой, как я был не прав!..
Сейчас ничего нельзя сделать, понял он холодея. Единственную ниточку, которую она ему оставила – листок с адресом, – он смял и выкинул. Кадар едва не застонал.
– В чем именно, мальчик мой? – задал вопрос Мехмет.
– Во всем.
– Можно попытаться все изменить, – заметил старик.
– Если бы… – Его взгляд упал на камею. – Могу я это взять?
– Конечно, – кивнул Мехмет. – Если твоя Эмбер – потомок Керибар, камея по праву принадлежит ей. И хотя ты не объяснил, в чем дело, я желаю тебе удачи. Ошибки нужно исправлять.
– Вы не возражаете, если я пойду? Мне надо подумать.
– Иди, иди. Похоже, тебе есть о чем подумать.
Кадар пожал руку человека, заменившего ему отца.
– Не скучайте и не болейте.
Да, удача сейчас не помешает, размышлял Кадар, выходя из квартиры Мехмета. Совсем не помешает.
Глава 14
Эмбер планировала найти себе новое жилье, и как можно скорее. Она только что приняла душ и сидела в шелковом халатике в столовой дома своих родителей. Они предложили ей вернуться к ним, когда она рассталась с Камероном.
Но Эмбер чувствовала себя в родительском доме некомфортно. Новость о ее разрыве с бывшим парнем разнеслась по округе. Если на пороге появится хоть еще один сочувствующий, она полезет на стенку.
Эмбер не стала никому объяснять, что ей плохо совсем по другой причине. Ей плохо оттого, что ее считает преступницей Кадар Сохейл Амирмоез – она специально записала его фамилию, чтобы не забыть. Плохо, потому что всего за несколько дней и ночей она безнадежно и бесповоротно в него влюбилась. Но хуже всего, как показалось Эмбер, что Кадар тоже испытывает к ней какие-то чувства. Она прекрасно понимала, что это безумие, но поделать с собой ничего не могла.
Как не могла заставить себя сердиться на Кадара или возненавидеть его за то, что он отобрал у нее браслет и, судя по всему, не собирался возвращать. На сердце у нее были только тяжесть и горечь.
Эмбер покачала головой и сосредоточилась на газете, которую просматривала в поисках подходящей квартиры. Неожиданно в дверь позвонили.
Она тяжело вздохнула, но честность не позволила притвориться, что ее нет дома, и Эмбер, запахивая халат, побрела к двери.
Она набросила цепочку, открыла дверь и… растерянно заморгала, уверенная, что глаза ее обманывают. Но мужчина, стоявший на пороге дома ее родителей, не исчез. Мысли вихрем неслись в ее голове, а дрожащая рука уже сбрасывала цепочку и открывала дверь.
– Как… как ты меня нашел? – выдохнула Эмбер, забыв, что оставила ему адрес.
– Я выкинул листок с твоим адресом, – признался Кадар, – но затем сообразил, что твои данные должны остаться в полиции. Можно, я войду?
Эмбер вспомнила, как она выглядит: мокрые спутанные волосы, халат – и пожалела, что не привела себя в порядок.
А затем вспомнила, как они расстались, и в ней вспыхнул гнев. Именно он придал ей сил и заставил распрямить плечи.
– Зачем? Или ты решил лично отдать то, что принадлежит мне?
Кадар посмотрел ей в глаза, и сердце женщины замерло. Она заметила, что черты его лица заострились, на подбородке проступила щетина.
Эмбер отступила в сторону, позволяя Кадару войти. От его близости сердце скакнуло в груди, а в голове замелькали воспоминания о проведенных вместе жарких ночах.
Она молча ждала, пока он осматривался в гостиной; его взгляд задержался на фотографиях и хрустальных фигурках животных, которых коллекционировала ее мать. Потом Кадар вернулся к фотографиям.
Эмбер попыталась увидеть снимки его глазами. Она и брат в школьной форме. Ее семья на пляже во время рождественских каникул. Свадебная фотография родителей. Ее фотография, сделанная пару лет назад после окончания университета. Она стоит в магистерской шапочке и мантии, с дипломом в руках и браслетом на запястье.
Ей удалось взять себя в руки.
– Можно? – спросил Кадар, протягивая руку к фотографии, на которой был виден браслет. Эмбер кивнула. Он взял ее, подержал несколько секунд и поставил обратно.
– Так ты приехал, чтобы вернуть браслет? – не выдержала наконец она.
Кадар молча достал из кармана атласный мешочек, вытащил браслет и протянул ей. Он его отполировал, сообразила Эмбер. Теперь видно, что это не дешевая безделица, а драгоценность.
Крепко сжимая браслет в руке, она спокойно – знал бы он, чего ей это стоило! – спросила:
– Значит, ты все-таки обнаружил второй браслет в Лунном павильоне?
Кадар лишился дара речи. Он был готов к ее гневу, язвительности, но совсем не к тому, что Эмбер будет общаться с ним так, словно они расстались только вчера.
– Да, – наконец выдавил он. – Но и до этого я уже не сомневался в правоте твоих слов.
«Когда это случилось? Почему ты сразу не приехал ко мне?» – хотелось спросить Эмбер, но выдавать свои чувства она не намеревалась.
– Что заставило тебя поверить, что я ничего не крала?
– Не что – кто. Мехмет.
Глаза Эмбер расширились.
– Мехмет? Каким образом?
– Он рассказал мне историю о молодой женщине, которую подобрали в пустыне. Так получилось, что она стала любимой наложницей султана и прожила в Лунном павильоне пять лет.