Кадар уловил стон, но не сразу понял, что простонал он сам. Он заставил себя оторваться от губ Эмбер и откинул голову назад, тяжело дыша. Лишившись жара его губ, она взглянула на него и увидела нахмуренные брови над глазами, в которых бушевал шторм.
– Надеюсь, у тебя крепкие нервы, – произнес он хрипловатым голосом, в котором прозвучала горькая нотка.
Эмбер моргнула, смешавшись, и вдруг испугалась. Никто не знает, где она и с кем. Только полицейские, которые, можно сказать, вручили ее этому человеку. И она никого, кроме себя, не может винить в том, что позволила ему соблазнить ее.
Кадар остается для нее незнакомцем. Конечно, он обещал ей наслаждение, но совпадают ли их представления о том, каким оно должно быть?
Эмбер не смогла сдержать дрожь.
Что у него на уме?
Должно быть, страх отразился в ее глазах и не остался незамеченным.
– Я не причиню тебе вреда, – сказал Кадар как можно мягче. – Но предупреждаю: в том, что ты увидишь, будет мало приятного.
Глава 5
Кадар повторял про себя, что должен ее предостеречь.
Как правило, его женщины обладали опытом. Они могли принять все: возраст, телосложение, даже изъян. Достаточно было придать им нужный стимул – ночь или две в пятизвездочном отеле, включая все, что к этому прилагалось. Платье. Безделушка. Отличный секс.
Те женщины, с которыми он обычно занимался сексом, прятали глаза и делали вид, что ничего не видели, а потом с облегчением с ним расставались.
Эмбер была не похожа на них. Возможно, она и не невинна в самом строгом смысле этого слова, но все равно во многих отношениях остается наивной.
Сейчас она покусывает губу, явно не зная, что сказать. А на рынке специй она поддалась импульсивному порыву и сбежала от него, хотя их окружала толпа людей.
Да, если Эмбер бросилась прочь на рынке, чего можно ожидать от нее, когда она увидит…
Похоже, ему вообще не следовало вмешиваться, запоздало раскаялся Кадар. Нужно было просто помочь ей разрешить проблемы с полицией и отпустить на все четыре стороны. Но теперь ничего не поделаешь. Он дал слово, что до следующего утра отвечает за нее. К тому же она сама сделала выбор. И он читал по ее глазам, что она уже полна предвкушения. Мимолетный роман с незнакомцем в незнакомой стране. Будет что рассказать подругам, когда она вернется домой. Еще один сувенир из Стамбула.
Молодая женщина была отзывчива и податлива в руках Кадара, ее губы, словно песня сирены, увлекали его, манили к себе, и устоять перед ними было невозможно.
Однако у Эмбер отсутствовало кое-что важное. Опыт. Кадар не мог уложить ее в постель, не предупредив, что реальность совсем не похожа на предзакатный Стамбул в розовой дымке.
Эмбер смотрела на него, и только легкое подрагивание нижней губы выдавало ее сомнение.
– Я уже большая девочка, Кадар, – как можно увереннее проговорила она. – Я справлюсь.
Он ничего не ответил. Только поцеловал ее в нежные, как бутоны роз, губы, потому что, несмотря на твердый голос, она казалась неуверенной и ранимой. Поцеловал, едва касаясь ее губ – из опасения, что она может передумать, когда увидит. А он не хотел, чтобы она передумала.
– Тогда идем, – сказал Кадар, беря ее за руку и заводя в комнату. Он закрыл стеклянные двери, за которыми виднелось бледнеющее небо. – Я покажу тебе!
Эмбер переполняли эмоции. Она была возбуждена и в то же время не могла справиться со страхом, вызванным словами Кадара. Сердце женщины подпрыгнуло и взволнованно забилось, когда он снял пальто и повел ее в свою спальню.
Зажегся свет, и она увидела почти то, что представляла: широкая кровать с золотистым покрывалом, портьеры насыщенных цветов, турецкие ковры на полу.
Но Эмбер бросила на комнату один лишь беглый взгляд, потому что мужчина, стоявший рядом с ней, заслуживал куда большего внимания. Кадар снял туфли, и она задержала дыхание. Сердце билось как безумное.
Никогда еще перед ней не обнажался ни один мужчина. Но Кадар делал это не ради ее удовольствия. Эмбер читала в его глазах скорее вызов, чем желание, когда вслед за обувью он снял вязаный свитер, затем брюки и черные трусы.
И пусть Кадар разделся не для того, чтобы привести ее в восторг, но разве могла она остаться безучастной? Да, она размышляла о том, что такого ужасного он должен ей показать? Но эта мысль жила где-то на краю сознания. В эту минуту Эмбер была целиком поглощена самим процессом раздевания. И то, что она видела, будоражило ее кровь и ставило в тупик.
Кадар был неотразим. Широкие плечи, тонкая талия, узкие бедра. Волосы на груди треугольником сбегали к животу, образуя черный островок между ног, из которого прямо, подобно древку копья, на женщину смотрела часть его тела, подтверждающая, что он действительно находит ее привлекательной.
Эмбер сглотнула, первый раз в жизни столь откровенно разглядывая обнаженного мужчину. Она вся горела – как от желания, так и от смущения, – однако отвести взгляд в сторону было выше ее сил. И только тут она заметила то, что не сразу бросалось в глаза. Вздутие и краснота на бедре и – пересекающий его шрам.
Заметив ее взгляд, Кадар медленно повернулся, и Эмбер не сумела сдержать потрясенное восклицание.
Его спина от правого бедра до плеч была испещрена шрамами. Самые разные – уродливые, кривые, сморщенные, – они пересекали друг друга, натягивая кожу, образуя бугры и неровные спайки. Казалось, кто-то расплавил его спину, небрежно перемешал и оставил застывать в таком виде.
– Тебе противно? – спокойно поинтересовался Кадар, бросая на нее взгляд через плечо.
Эмбер посмотрела ему в глаза.
– Ты хочешь, чтобы мне было противно? – так же спокойно спросила она.
Он круто развернулся:
– Так тебе не противно?
– Это шрамы от ожогов? Их невозможно не заметить. Ну вот, я увидела. Ты хочешь, чтобы я спросила, что случилось? Или мне следует вести себя так, словно их нет?
– Второе.
– Хорошо. Так и поступим. В таком случае мне кажется, что на одном из нас слишком много одежды. – Эмбер подняла руки к пуговицам куртки.
Впервые в жизни она позволила себе говорить столь откровенно. Через несколько секунд куртка лежала на полу. Впервые в жизни Эмбер повела себя столь бесстыдно. Только сняв топ, обувь и джинсы, оставшись в своем практичном, абсолютно не сексуальном белье, она снова оробела, обхватила себя руками и подняла глаза к потолку. Боже милосердный, мелькнуло у нее в голове, о чем она думала, решив вести себя, как стриптизерша? И почему она вообразила, что у нее получится быть соблазнительной?
Кадар убрал руки Эмбер, легко преодолев ее сопротивление и, взяв женщину за подбородок, заставил посмотреть на себя.
– Почему ты остановилась?
Эмбер тряхнула головой, с трудом заставив себя не отводить глаза.
– Я… не так уж хороша и не буду притворяться, что могу быть такой, какой не являюсь, – через силу призналась она.
– Не так уж хороша? – эхом откликнулся Кадар, взял ее руку и положил на свою горячую плоть. Эмбер почувствовала, как она пульсирует, и из ее легких вышел весь воздух. Эмбер была смущена, но Кадар приковывал ее взгляд. Такой восхитительно твердый, а кожа под рукой гладкая, как атлас… – Ну как? Ты по-прежнему считаешь, что недостаточно хороша для соблазнительницы? – спросил он, и в его голосе появились хрипловатые нотки.
Эмбер заморгала, когда он сдернул резинку, удерживающую ее волосы. Они шелковым покрывалом упали ей на плечи.
– Ты красивая женщина, Эмбер. Красивая и желанная. Поверь в это!
Пока Кадар нежно перебирал ее волосы, пропуская их между пальцами, пока она чувствовала его подрагивающую, словно дышащую, плоть, она была готова в это верить. А затем он снова поцеловал Эмбер. Его руки гладили ее плечи и спину, он расстегнул ее бюстгальтер. Он упал на пол, прохладный воздух обдал ее груди, заставляя соски затвердеть. Не отрываясь от ее губ, Кадар коснулся их подушечками пальцев, и Эмбер была не в состоянии сдержать охватившую ее дрожь. Он ласкал соски, пока они не превратились в тугие бутоны, а внизу ее живота возникла тягучая боль от неутоленного желания. Все чувства Эмбер ожили. У нее возникло ощущение, что она пробудилась от долгого сна, как оживают поникшие от жары цветы под теплыми каплями дождя.
У нее словно больше не было костей. Она стала мягкой, податливой глиной в опытных руках мастера, способного придать ей любую форму, какую он пожелает.
Кадар подхватил Эмбер на руки, словно почувствовав, что ее колени вот-вот подогнутся, но привел ее в изумление, пройдя мимо кровати.
– Куда ты идешь?
– У нас впереди целая ночь. Нам некуда спешить. Душ поможет тебе расслабиться.
Эмбер бросило в жар от такой перспективы. Будет чудом, подумалось ей, если от соприкосновения с ее телом вода не превратится в пар.
Такую ванную комнату ей видеть еще не доводилось. Здесь нашлось место и для просторной душевой кабины, и для мраморных сидений вдоль стен, и для огромной ванны, похожей на чашу, которую и начал наполнять Кадар.
Он снял с вешалки пару больших полотенец. Одним обернул свои бедра, другое накинул на Эмбер, завязав его над грудями.
– Ты когда-нибудь бывала в турецкой бане?
– Нет.
– Тебе обязательно нужно там побывать, пока ты в Турции. Позволь дать тебе представление о том, что это такое. – Кадар просунул руки под ее полотенце. – А это тебе ни к чему, – сказал он, снимая с нее практичные простенькие трусики.
Она осталась без одежды, прикрытая полотенцем, достаточно коротким, и его можно было считать неприличным, потому что оно не скрывало ее ноги, Эмбер почувствовала, как ее кожу стало покалывать от прикосновений Кадара. Сейчас их разделяла всего лишь тонкая хлопковая ткань.
Кадар усадил ее на сиденье. Зачерпнув в ванне воду металлическим ковшиком, он проверил температуру, а затем облил водой Эмбер.
Вода потекла по ней теплыми ручейками. Кадар снова наполнил ковшик, приподнял ее подбородок и брызнул водой в лицо. Так он брызгал до тех пор, пока Эмбер не стала мокрой.