На тот же день разведцентр сообщил Делиньшу:
«В ночь с четырнадцатого на пятнадцатое рыбацкую лодку не встретили. Из-за недостатка горючего быть там в следующую ночь не сможем».
Получив эту радиограмму, встревоженный Делиньш послал хозяина хутора к Будрису, хотя всякая незапланированная заранее встреча могла привести к провалу. Будрис приехал через два часа. Вместе с Делиньшем, исходя из сложившейся обстановки, они передали англичанам:
«Лодка останется в море с пятнадцатого на шестнадцатое мая и будет ожидать вас. Возвращение связано с большим риском для друзей. Приложите все усилия для того, чтобы в эту ночь обязательно встретить их.
В ответ англичане передали:
«В связи с недостатком горючего отзываем наш катер и не можем быть на месте встречи в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое. Отменяем эту операцию. Будьте осторожны, возможно, ситуация опасна».
После этого англичане замолчали. Делиньш провел всю ночь в мучительной тревоге. Теперь, встретив неудачливых путешественников, он изливал свою ярость на англичан.
Вилкс тоже кипел от бешенства. Провалить так счастливо разработанную операцию! Подлецы. Они всегда бездушно относились к латышским патриотам! Вот их система: загребать жар чужими руками, а когда от них требуется риск — отвертеться под всякими липовыми предлогами! Он считал, что англичане несомненно были на месте встречи, но не подошли, опасаясь, что их вместо рыбацкой лодки встретят катера пограничной охраны. Они всегда были чересчур подозрительны, а каково тем, кто организовал встречу — им наплевать!
Так как делать до появления Будриса было нечего, то он сочинял радиограмму, отбрасывая один вариант за другим, чтобы выразить свое презрение «предателям», как он именовал теперь своих хозяев. В конце концов он составил, а Делиньш передал от его имени следующее послание:
«В ноль-семь шестнадцатого мая благополучно возвратился в порт. Подробно обо всем напишу в письме. Я не рассчитывал, что вы можете нарушить уговор и не быть на месте встречи даже и на следующую ночь, нарушить уговор после того, как мы уже находились в море, когда операция уже началась и ее невозможно было отменить. Замечу, все ваши аргументы довольно противоречивы. В первую ночь мы были в назначенном месте и в точное время. В правильности нашего курса я не сомневаюсь. Беакон работал хорошо, и неудачу я могу объяснить только тем, что вашего катера не было на месте встречи».
Затем Делиньш долго принимал и еще дольше расшифровывал ответ. Вилкс выхватывал записи из-под его руки. Увы, ничего утешительного в ответной радиограмме не было. Англичане радировали:
«Вашему счастливому возвращению в порт мы действительно рады. Глубоко сожалеем, что несчастный случай не позволил нашему катеру быть на месте встречи в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое, но можем определенно утверждать, что в ночь с четырнадцатого на пятнадцатое наш катер был в назначенное время, в условленном месте. Кажется, нет никакого объяснения, как мы могли не встретить друг друга. Немедленно организовали интенсивные поиски вашей лодки в обширном районе западнее назначенного места встречи и прекратили их только тогда, когда, судя по времени, поиски стали бесполезны. Этот несчастливый исход только укрепляет нашу решимость делать в следующий раз все лучше, если ты дашь свое согласие повторить операцию осенью…»
Лидумс прочитал эту радиограмму, усмехнулся и сказал:
— Неужели вы, Вилкс, все еще не понимаете, в чем дело? Ваши хозяева хотели только одного: чтобы мы, не найдя их катера, на нашей лодке пошли бы к острову Готланд. Они действительно любят загребать жар чужими руками! Наше появление на шведской территории устраивало их гораздо больше. Ведь в этом случае они ничем бы не рисковали. Поэтому они просто и не выходили на это ими же назначенное рандеву…
— Ну, дайте мне только вернуться туда, я там испорчу кое-кому жизнь! — пробормотал Вилкс.
— Ну что же, подождем до осени, — философически ответил Лидумс. — Надеюсь, что осенью они возьмут нас прямо с берега!
14
Будрис известие о неудаче «рандеву» встретил бесстрастно. Но сам Вилкс не желал быть таким твердокаменным. В разговорах с Делиньшем и Лидумсом он постоянно возвращался к мысли об обмане со стороны англичан, и тогда на него страшно было смотреть: не человек, а клокочущий вулкан!
Между тем он действительно выздоровел! То есть ноги еще были не в порядке, мускулы ослабли за время долгой болезни, но уже ничего не болело, не ныло. Пока он еще носил себя, как стеклянный сосуд, шагал и усаживался осторожно, прислушиваясь во время каждого движения, что происходит в нем, — но постепенно забывал о прошлых мучениях.
И когда Будрис, выслушав печальный отчет, задумчиво спросил — не у них, конечно, а скорее у самого себя, — как отправить неудачливых путешественников обратно в лагерь, Вилкс довольно браво ответил:
— Мы можем добраться и пешком! Водополье кончилось, луга сухие…
Будрис усмехнулся, сказал:
— Ну, зачем же такое отречение? Мы что-нибудь придумаем. К тому же вы забыли о своих больных ногах!
— Именно забыл! Забыл! — с восторгом закричал Вилкс. — Во время этого проклятого ожидания я был так напряжен, что всякая боль кончилась!
— Да, я знавал подобные случаи…
Будрис обратился к Лидумсу:
— Я попытаюсь сговориться с шофером рыболовецкого колхоза и переправить вас на машине с рыбой. Вещи заберите с собой, выходите на шоссе — точка тебе известна — к полуночи. В случае, если машину остановит патруль, скажите, что вы, грузчики рыбозавода, ездили за «свежаком». Имейте в виду, в лагере большие затруднения с продуктами. Так что, когда будете уходить с машины, возьмите с собой рыбы, я потом расплачусь с шофером…
Вояж совершили благополучно. Набрав несколько мешков рыбы, вылезли из машины. В условном месте, в тайнике, отыскали письмо Графа, в котором было сказано, куда Делиньш должен явиться, отправив путешественников на Запад.
Каково же было удивление Петерсона и Эгле, когда они увидели не только Делиньша, которого ожидали с огромным нетерпением, но и самих путешественников! Весь день в бункере то и дело вспыхивали отголоски той грозы, которую уже обрушил на головы своих хозяев Вилкс.
— Это предательство! — вопил Эгле.
Петерсон пытался остановить его, но через минуту сам разражался бранью:
— Что же, они считают, что мы недостойны их забот?
«Братья» помалкивали. Они понимали, что их подопечные побаиваются и за себя. Если англичане не пожелали рисковать ради Вилкса, то где гарантия, что они помогут остальным?
Настроение в отряде было хмурым и оттого, что чувствовалось приближение голодовки. Лес был еще пуст, он не мог прокормить человека. Птица села на гнездовье, звери скрылись, ни следа, ни лежки нельзя было усмотреть на подсушенной земле. А уходившие на добычу продуктов «братья» все чаще возвращались с таким мизерным «подаянием», что старый Кох только морщился.
Лидумс опять принял руководство отрядом. Петерсон все чаще поговаривал о том, что ему пора бы отделиться с Делиньшем, а Вилксу оставить для работы на рации Графа. И Делиньш почти совсем согласился покинуть своего бывшего учителя.
В это время Вилкс надумал передать англичанам радиограмму о морском флоте, базирующемся в Лиепае.
Этой радиограммой он собирался и напомнить о себе и в то же время слегка отомстить англичанам. Пусть потом раздумывают, какие неоценимые сведения получили бы они, если бы вывезли Вилкса к себе. Вот, мол, вам, я и не то еще знаю, а захочу — скажу, не захочу — промолчу!
Когда он показал свою «достоверную» информацию, полученную от того самого рыбака, что вывозил их на рандеву, Лидумс дружески посоветовал не передавать ее. Слишком она была сомнительна.
Но Вилкс заупрямился, и Лидумс отступил.
В эти дни работала только новая рация Петерсона, на которой тренировался Граф. Дальше перебранки с Лондоном по вопросу о том, почему англичане не встретили Вилкса, дело не шло. Все очень внимательно следили, как передает свою радиограмму Вилкс.
К вечеру двое из «братьев» отправились за продуктами. Вилкс сидел за столом в бункере и упрямо шифровал свою радиограмму. Лидумс лежал на нарах, недовольно наблюдая за ним. Эгле, Петерсон и Граф играли в карты. Кох, по обыкновению чертыхаясь, готовил весьма скромный ужин. Юрка стоял на посту, лениво поглядывая окрест и наблюдая, как постепенно уходит свет. Вот уже на самых вершинах сосен медленно тает золотой отблеск солнца.
Вдруг оба «брата» промчались с пустыми мешками мимо Юрки и, крикнув в один голос: «Синие»! — нырнули в бункер. Юрка прислушался.
В лесу потрескивали сучья, где-то далеко взвизгнула собака, как взвизгивает всегда, напав на след. Юрка опрометью бросился за «братьями» в бункер.
Там творилось что-то невообразимое. «Братья» хватали оружие. Эгле, совершенно потерянный, почему-то совал в свой рюкзак миски и ложки. Вилкс, разорвав шифровку, пытался проглотить ее, но перепутал сорта бумаги, эта была быстро воспламеняющаяся. Потом он догадался, наконец, вытащил ее изо рта, поднес к сигарете, бумага вспыхнула и растаяла, и Вилкс бросился к выходу. Лидумс ухватил его сильной рукой за полу пиджака и удержал.
— Стоять! — крикнул он.
Петерсон вытащил пистолет, но руки у него так дрожали, что он никак не мог снять пистолет с предохранителя. Граф, уже вооруженный автоматом, помог ему. Лидумс, выждав, чтобы все привели оружие в порядок, приказал:
— Без моей команды не стрелять! Собрать личные вещи и оставить лагерь! Отходим на юго-восток, в направлении Энгурского массива. Прикрывать отступление остается Граф. В случае появления собак, стрелять сначала в собак, потом в проводников! Делиньш, возьми радиостанцию. Пошли!
Они едва успели покинуть бункер, как из лесу донеслась громкая команда: