Миниатюрная шатенка с большими карими глазами едва достигла семнадцатилетнего возраста этой зимой. Ее звали Рослин Халлен. Она была старшей дочкой бургомистра с Чаячьего мыса. Самая кроткая и нежная из троицы, она неспроста краснела, искоса глядя на Крисмера.
Все три девушки одинаково раздражали Гвин. Хотя бы потому, что не могли положительно влиять на Девану, постоянно скатываясь в безграничное потакание ее капризам. Адептка скорее предпочла бы провести время на кухне, помогая Бартолеусу, нежели праздно торчать в их обществе, но Крису нравилась их компания. Поэтому Гвин уступила и даже успела свыкнуться.
Они проводили дни либо в рисовальной комнате, где девушки старательно вышивали, но на деле больше времени наблюдали за Крисмером и Гвин, которые играли в шахматы на низкой тахте у окна, либо в библиотеке, слушая глубокий мелодичный голос Криса. Если тот не рассказывал очередную историю, он читал им вслух. Девушки украдкой вздыхали, Гвинейн – зевала.
Шел четвертый вечер с отъезда Ивроса и чародеев, когда произошло нечто совершенно непредвиденное.
В рисовальной комнате было душно от обилия зажженных там свечей. Пахло расплавленным воском. Треск дров в камине и мерное постукивание игральных фигур о деревянную доску убаюкивали. Настолько, что принцесса Девана сидела в кресле, откинувшись на спинку и прикрыв глаза.
Девочка дремала. Большие круглые пяльцы покоились на ее коленях, грозя в любой момент соскользнуть на пол. Она вышивала букетик полевых цветов, но работа не спорилась так же хорошо, как у других.
Верена Либейн закончила очередное вышитое полотенце и придирчиво осмотрела результат своих трудов. Замысловатый растительный узор шел по краю и прерывался лишь в одном месте, чтобы завершиться двумя смотрящими друг на друга алыми розами. Девушка отложила безупречную работу и перекинула толстую косу на свою пышную грудь. Она в нерешительности закусила губу, будто собиралась с духом.
– Милорд, могу я тоже сыграть с вами партию? – наконец спросила Верена со смущенной улыбкой.
Мигом проснулась Девана. Принцесса открыла глаза и с любопытством окинула взглядом зардевшуюся подругу.
Две другие девушки оторвались от своих вышивок.
Крис чуть наклонил голову и вопросительно посмотрел на Гвинейн. Адептка сидела напротив, подперев подбородок кулаком, и уже тихо ненавидела ВарДейка, который должен был вот-вот выиграть в очередной раз.
– Можете играть хоть до утра, – Гвин встала, уступая место Верене.
Леди Либейн не скрывала своей радости. Она торжественно присела напротив заклинателя и принялась со сдержанной улыбкой наблюдать за тем, как он расставляет фигуры на доске.
Гвин тем временем расправила плечи, хрустнув затекшим позвоночником. Зевнула в очередной раз.
– Дышать нечем, – проворчала она. – Голова раскалывается.
Адептка потянулась к окну, невольно склонившись меж парочкой на тахте, и чуть приоткрыла скрипучую раму. Ворвавшийся холодный воздух принес свежесть и запах снега.
Чародейка закатила глаза и шумно вдохнула полной грудью.
– Так-то лучше, – заметила она. – Если будет дуть, закроете окно, – она иронично улыбнулась Верене, – а если заработаете насморк или боль иного рода и в ином месте, придете ко мне. Я все милостиво вылечу.
Бедная дочь барона Либейна покраснела еще гуще.
Крис усмехнулся и покачал головой. Стрельнул глазами в сторону двух других девушек.
Имерия почти сразу утратила всякий интерес к происходящему и вернулась к работе над вышивкой с ирисами в вазе.
А вот Рослин тотчас отвела взгляд, залившись румянцем, и уставилась на свои тоненькие пальчики, в которых замерла иголка.
– Не знал, что вы играете, леди Либейн, – заметил Крисмер, – а то давно уже попросил бы вас составить компанию мне или Гвин.
Адептка лишь усмехнулась и прошлась по комнате. Остановилась у камина, чтобы кочергой поворошить прогорающие дрова.
– Я все детство играла с батюшкой, милорд, – призналась Верена. – А когда перебралась в Высокий Очаг, научила леди Халлен и леди Эрхофф.
– Правда? – Крис вскинул бровь. – И вы, дамы, все это время деликатно умалчивали о своих талантах? – Он одарил девушек сладкой улыбкой. – Что еще вы скрываете от нас? Быть может, что принцесса Девана и вовсе лучшая в шахматах среди вашей неразлучной четверки?
– О нет. – Леди Либейн хихикнула. – Мы так и не смогли обучить принцессу даже азам игры, как ни старались.
Имерия и Рослин переглянулись и тоже сдержанно захихикали, точно в этом действительно было нечто смешное.
Девана насупилась, но смолчала.
Брови Гвин сердито сошлись к переносице. Она убрала кочергу на место и, отряхнув руки, повернулась к играющей паре.
– Почему же? – удивился Крис. – Принцесса, уверяю вас, шахматы довольно просты. Нужно только запомнить, как ходят фигуры.
– Именно, – согласно кивнула Верена и тише добавила: – только госпожа не хочет ничего запоминать. Увы.
Троица снова обменялась взглядами и смешками.
Девана густо покраснела и поджала губы. Она сидела в своем кресле маленьким сердитым зверьком, который действительно ничего запоминать не хотел. По вине этой троицы в том числе. Да, они были ее вынужденными компаньонками в силу придворной необходимости. Но были ли они искренними подругами? Вряд ли. Всем троим проще было идти у девочки на поводу, чем настоять на чем-то, чему-то научить. Даже простейшей игре в шахматы. А за спиной принцессы они наверняка не раз и не два обменивались вот такими насмешками в адрес своей госпожи, которая не желала трудиться и частенько не доводила начатое до конца. Придворные дамы Деваны шли по самому легкому пути.
– Стыдно, девушки, – холодно произнесла Гвин.
Пять пар глаз уставились на нее в замешательстве.
Адептка подошла к столику с готовой вышивкой, подцепила двумя пальцами полотенце, над которым только что трудилась леди Либейн, и принялась методично вытирать об него руки. И вытирала до тех пор, пока вся серая зола, которой кочерга запачкала ладони Гвин, не осталась на чистой белой ткани.
Очи Верены распахнулись в ужасе. Однако, как и ожидала Гвин, дочь барона не посмела и слова вымолвить в адрес жены принца.
У Криса отвисла челюсть, но он также сдержался, примерно понимая, к чему Гвинейн затеяла весь этот балаган.
– Стыдно, – повторила Гвин, бросив замаранное полотенце обратно на столик. – Стыдно смеяться над теми, кто младше вас или по какой-то причине слабее. – Она неспешно обошла кресло Деваны и встала за ее спиной, положив руки на плечи девочки, мягко и успокаивающе. – Стыдно лицемерить перед своим сюзереном, а за глаза считать его недалеким глупцом. Ты согласна, сестрица?
– Да, – буркнула принцесса.
Она хотела встать и убежать из комнаты, как обыкновенно поступала, если чувствовала обиду, но Гвин удержала ее за плечи. Наклонилась. Поцеловала золотистую макушку. Принялась ласково расправлять Деване локоны, не обращая никакого внимания на замерших людей вокруг.
– Вы в ответе за эту девочку. Если вам никто этого не говорил, то скажу я. А если говорили, то я об этом напомню. – Адептка почувствовала, как под ее мягкими прикосновениями ершистый ребенок обмяк и расслабленно привалился к спинке кресла, позволяя Гвин разглаживать свои волосы. – Вы должны быть верны своей госпоже. До конца и во всем. Должны помогать ей, но не уступать там, где того требует ситуация. Должны оберегать ее. Защищать. Даже от самой себя, когда нужно. – Женщина говорила громко, но монотонно. Ее пальцы выделили три тоненькие прядки над правым ухом девочки и начали заплетать в косичку. – Вас трое. Она – одна. Неужели вы думаете, что ваши обязательства перед ней ограничены досугом? Нет. Ваша задача – вырастить из этого ребенка будущую королеву, умную и сильную духом. Научить всему, чему только можно. Настойчиво добиться результатов. И быть с ней от начала до конца. Возможно, всю жизнь. Возможно, так никогда и не вырастив собственных детей. Ваша задача быть ей опорой в любой момент. А не распушать хвосты при виде симпатичного мужика, позабыв обо всем на свете.
Гвин закончила плести. Без лишних раздумий сняла с собственных волос одну из тяжелых металлических бусин и закрепила ее на белокурой косичке. Затем снова наклонилась и поцеловала «сестру» в макушку, тонко пахнущую ромашкой.
Девана обернулась к ней, нащупала бусинку. Улыбнулась смущенно и вместе с тем светло. А потом поймала руку Гвин на спинке кресла и легонько сжала. Без слов.
Гвинейн улыбнулась в ответ. Она ощутила тепло. А еще легкую печаль, от которой не могла избавиться.
– Если приложить к уху морскую раковину, можно услышать шум прибоя, – серьезный голос Криса нарушил тишину. – А если закрыть глаза, когда Гвинни открывает рот, то можно услышать мастера Керику.
Блондин захохотал.
– Вечно ты все испортишь, ВарДейк, – проворчала Гвин.
Она окинула взглядом наперсниц принцессы. Те сидели пунцовые, потупив взоры.
– Прошу простить меня, моя леди. – Крисмер изобразил поклон, не вставая с места. – Но вы правы. Безусловно.
– Откуда вам так много известно о воспитании детей, леди Гвинейн? – неожиданно подала голос Имерия, одарив адептку колючим взглядом. – У вас их никогда не было. Или я не права?
– Были. – Лицо Гвин слегка помрачнело. – И много. Все остались в Идарисе. И они никогда не покинут стен старой Академии.
– Но… – Девана удивленно захлопала глазами, однако задать вопрос не успела.
В дверь постучали. На пороге возник Дарон.
– Прошу простить меня, – камергер торопливо поклонился, – но к нам прибыл гонец из Валиндера. Он упал с лошади в пути, и у него, кажется, сломана рука, а наш лекарь отбыл утром на Чаячий Мыс. Леди Гвинейн, вы не могли бы взглянуть?
– Конечно, – кивнула она. – Уже иду.
– Я с тобой. – Крисмер встал с места.
– Не нужно, – отмахнулась адептка. – Со сломанной рукой я как-нибудь разберусь. Играйте дальше. И не забудьте перемыть мне косточки, когда я уйду достаточно далеко.