залегли темные круги – свидетельство тягостных переживаний.
Гвин захотелось возразить. Но не про “нашу принцессу”, нет. А про то, что если люди будут нуждаться в защите, она поедет. Не потому, что она чародейка, а ее отец – архимаг. И даже не потому, что служба в Академии накрепко укоренилась в ее костях. А потому, что ей хотелось защищать и помогать, если у нее хватало сил. Но женщина промолчала. Сдержалась, дабы не начинать очередной пустой спор с человеком, рядом с которым ей было неприятно находиться.
– Славно, – коротко ответила она, а затем сделала торопливый реверанс. – Тогда спешу вас покинуть. Доброго вечера, ваше величество.
Адептка попыталась обойти короля, но тот преградил ей дорогу.
Бариан Мейхарт взял ее руку в свою. Мягко, исключительно чтобы не дать уйти. Его пальцы оказались сухими и теплыми, будто бы вопреки холодному облику. Монарх подался вперед и совсем тихо произнес:
– Гвинейн. Нам нужно поговорить.
Тон его звучал вполне примирительно. Однако адептка резко высвободила ладонь и отчеканила, глядя в серые глаза свекра:
– Больше не о чем говорить.
Она развернулась в гневном порыве уйти, но монарх вновь схватил ее за запястье, на этот раз крепче и настойчивее.
– Нам нужно поговорить, – повторил он. – Сейчас.
Гвин скрипнула зубами. Обернулась, медленно, готовая ударить в случае необходимости. Посмотрела исподлобья.
– Я закричу, – предупредила она, кивнув на свою руку.
– Кричи, – спокойно ответил Бариан Мейхарт. – Но разговор все равно состоится. Пора положить конец хаосу, что поднимается вокруг.
– Хорошо. – Она сузила глаза и язвительно улыбнулась. – Отведете меня для беседы на галерею над морем?
– Гвинейн. – Король чуть ослабил хватку, однако полностью руки не разжал. – Мы поговорим в моем кабинете. Тебя это устроит?
– Вполне. – Адептка поморщилась. – А теперь отпустите, ваше величество. Я никуда не денусь.
Бариан Мейхарт нехотя послушался, выпуская тонкое запястье. Он ожидал, что невестка уйдет, но она лишь с вызовом смотрела на него.
Король первым зашагал прочь. Гвин двинулась следом. Она рассчитывала на то, что встретит Криса (с таскающимися за ним повсюду девочками) или хотя бы кого-то из слуг. Но коридоры Высокого Очага оказались на редкость пустынны в этот час. Поэтому монарх и его невестка добрались до королевского кабинета в полной тишине и без приключений.
Бариан Мейхарт пропустил Гвин вперед и плотно затворил за ними дверь.
Гвинейн прошла мимо жарко горящего камина, уловив тонкий запах хвойных дров и жженой смолы. Остановилась у рабочего стола с ровными стопками бумаг на нем. Присела на краешек и, скрестив на груди руки, вопросительно приподняла бровь.
– Итак?
– Итак, – эхом повторил ее свекр, подходя к ней.
Он присел на край стола подле Гвин и задумчиво поскреб подбородок.
– Сейчас вы скажете, что Ашаду Норлан не убивали? – Адептка покосилась на него, стараясь уловить настроение. Раздражение. Досаду. Гнев. Но ничего этого не было. Король глубоко погрузился в размышления, подбирая слова.
– Не убивал, – вымолвил монарх. Он глядел прямо перед собой. – Повторюсь. Хоть тебя это не касается, но отчего-то не дает тебе покоя, а ты изводишь всех вокруг. Я любил Ашаду.
Гвин с презрением фыркнула, отворачиваясь.
– Я был женат на Триле по сговору наших родителей, – продолжал Бариан Мейхарт, игнорируя непочтительную провокацию со стороны невестки. – Мы с ней уважали друг друга. Не мешали друг другу. Но единственное, что нас объединяло, – это любовь к детям. Трила была тиха, мечтательна и сдержанна. Кевендил пошел в нее. Но ты, Гвинейн, напоминаешь мне… меня. – Король горько усмехнулся и добавил: – Даже в своей тяге к одному из рода Хагмор.
– Я…
– Дослушай меня, девочка, пожалуйста, – перебил ее король. – Я любил Ашаду с первой нашей встречи. Ни о чем не мог думать, кроме нее. Давал обещания, которые был не в силах сдержать. И верил, что мои чувства взаимны. Потому что ни одна женщина на свете с ней сравниться не могла, так мне казалось. И даже когда я узнал, что она импери из рода Хагмор, то не испугался. Хотя следовало, наверное. Не знаю, чем бы завершилась наша связь, если б не Кевендил.
Бариан Мейхарт посмотрел на свои ладони.
Гвин терпеливо ждала, когда он соберется с мыслями и продолжит.
Монарх нахмурился:
– Я не убивал ее. Но виноват в ее смерти, если хочешь. – Он отвернулся к окну, чтобы не смотреть на притихшую невестку. – Однажды, когда Трила с маленькой Деваной были в Архейме, ко мне в Очаг пришла Ашада. Кевендил провел весь день на конюшне, как я полагал. Но почему-то ему вдруг вздумалось заявиться ко мне в покои. Он вбежал без стука с какой-то детской новостью. Мелочь. Я даже не запомнил, чего он хотел. Сын увидел Ашаду – в одной моей короне. И меня.
Гвин почувствовала, как у нее подкашиваются ноги. Живое воображение чародейки услужливо нарисовало ей картину происходящего. И тот шок, который, очевидно, испытал маленький мальчик при виде неодетого отца со столь же неодетой женщиной.
– И вы накричали на него? – севший голос адептки нарушил короткую паузу.
– И я накричал, – кивнул король. – А он убежал в страхе. И тогда я понял, что наделал. Я поговорил сначала с сыном. Потом с Ашадой. В этом самом кабинете, а не в тронном зале, как придумали сплетники. Я не называл Ашаду сумасшедшей. Я просил прощения. Она вышла из себя. Проклинала меня и мое королевство. А я все пытался объяснить, почему не смогу сдержать обещаний, что дал ей в пылу страсти. Потому что…
– Были и другие обязательства. Перед семьей, – подсказала Гвин, глядя на огонь в камине.
– Перед семьей, – эхом повторил монарх. – Перед собственными детьми. И женой, которая не заслужила всего этого. Но, конечно, Ашада слушать не пожелала. Не существовало такого оправдания, которое могло бы изменить хоть что-то. И тогда она пошла на галерею. Со своей собственной болью. Я думал, она просто хочет побыть одна. Но я не выгонял ее из замка. Думал, мы сможем найти решение вместе.
Бариан Мейхарт замолчал.
Гвин слышала, как он дышит. Глубоко и тяжело. Погруженный в воспоминания, от которых наверняка желал избавиться. Ей тотчас вспомнились слова короля, которые он произнес во время их разговора Йольской ночью. Он любил ее. И никогда бы не тронул. Неужели монарх не соврал? Неужели Гвин ошиблась на его счет? Но откуда тогда взялось то предчувствие опасности?
– Я оплакал их обеих, – продолжал Бариан Мейхарт, понизив голос. – Оплакал Ашаду. И оплакал Трилу. И я не знаю, которая из утрат принесла мне больше страданий. Я отослал Кевендила к матери в Архейм в тот же день, когда все случилось. Взял с него слово, что он никому не скажет про Ашаду. Он сдержал обещание. Даже когда не нашедшая покоя Ашада пришла за Трилой. И снова все произошло на его глазах. – Король болезненно поморщился. – Обе погибли по моей вине, если тебе будет легче от этого. И по моей вине дети остались без матерей. Трое.
Он выделил голосом последнее слово. Гвин без труда догадалась, о ком он говорил. Она молча кивнула и принялась расправлять складки на платье, будто ничего особенного не услышала.
– По моей вине Кевендил вырос таким, каким ты его знаешь. – Бариан Мейхарт, не глядя, нашел руку невестки и сжал в своей. – Он такой же непростой, как и Девана, если вдуматься. Но, пожалуйста, Гвинейн, дай ему шанс. Не принимай решений на горячую голову, как делал я. Кевендил еще молод, но он хороший юноша. Достойный твоего внимания.
Гвин уставилась на свою руку в ладони свекра изумленным взглядом. Вздохнула и задумчиво осведомилась:
– Скажите, ваше величество, вы рассказали бы мне все это, не вмешайся в дело мой высокопоставленный отец? – Она невольно приподняла бровь. – Или предпочли бы придерживаться вашей старой политики и охотиться на меня, как на опасного зверя?
– Гвинейн. – Король укоризненно покачал головой. – Я вообще никому не хотел это рассказывать. Никогда. И надеюсь, что ты тоже не станешь, но однажды сможешь унять свою горячую кровь и прислушаться к тому, что я тебе твердил.
– Все сложнее, чем кажется. – Адептка высвободила руку. – И у меня все еще остались сомнения.
– Твое право. Но прошу не обсуждать эту неприглядную историю с Кевендилом или в его присутствии, – тихо произнес монарх.
Согласиться или отказаться Гвин не успела.
Дверь в кабинет отворилась, явив Крисмера ВарДейка. При виде Гвин в компании короля выражение лица блондина сменилось с радости на удивление и замешательство. Адептка и Бариан Мейхарт сидели рядышком на краю стола. Никто не кричал и не пытался убить друг друга. Подозрительно.
– А, вот ты где, – только и смог вымолвить Крис. И поспешно добавил: – Я с ног сбился, пока нашел тебя. А вы тут беседуете. Так… тихо. Все хорошо?
– Да. – Гвин оттолкнулась от стола и направилась к нему. – Мы уже закончили. Пойдем.
У выхода она остановилась, повернулась к свекру и сделала реверанс, тихо вымолвив:
– Приятного вечера, ваше величество.
Каждую ночь с отъезда Ивроса ей снился один и тот же сон. Как навязчивое видение. Снова и снова в разных вариациях.
Гвин видела себя в золотом платье из тончайшей ткани, что струилась по телу, бесстыдно очерчивая его изгибы. Она обнаруживала себя в разных частях Нордвуда: от мрачных руин Архейма до коридоров Тернового Бастиона. Ее окружали тьма и холод. Но во сне адептка была не одна.
Она ощущала, как мужчина обнимает ее со спины, нежно, но настойчиво. Он целует ее в висок. Потом в щеку. Спускается частыми невесомыми поцелуями по шее к открытому плечу. Она оборачивается и узнает Ива, только выглядит он несколько иначе. Будто сильнее и увереннее. Она позволяет ему прикасаться к себе, точно нет между ними никаких преград. Золотая взвесь в воздухе искрит и переливается. И собирается в золотого паука над их головами, что неторопливо перебирает лапками. Паук будто бы наблюдает за ними с любопытством, но Гвинейн это полностью безразлично. До тех пор, пока сон не прерывается.