За всеми размышлениями дремота подкралась невесомой тенью. Миг собственного засыпания ухватить невозможно. За тем редким исключением, когда его нарушают.
Тихо отворилась дверь. И в комнату зашел принц Кевендил Мейхарт.
Он сделал несколько шагов к кровати супруги, но замер на полпути.
Видимо, все это время принц тоже не смыкал глаз. Искал жену. Искал повсюду, от кухни до чердака чародейской башни. И вновь вернулся в ее спальню.
Гвин лежала, закрыв глаза. Делала вид, что спит. Она дышала глубоко и ровно. А подле нее спокойно лежала принцесса Девана, которая мирно спала по-настоящему.
Девочка обнимала адептку столь крепко, точно боялась потерять даже во сне. Так маленькие детки обнимают любимую игрушку. Набивной мишка или зайка – их главный друг, защитник от ночных кошмаров и хранитель всех их тайн. Девана давно выросла из игрушек. Но потребность держаться за самое дорогое осталась.
Адептка боялась даже немного приоткрыть глаза, чтобы не выдать себя. Но она вся обратилась вслух. Услышала, как изменилось дыхание мужа. Как выровнялось. Как он вздохнул.
Какое-то время принц просто стоял и молча наблюдал. И Гвин чертовски сильно хотелось узнать, о чем же он думает.
А потом Кевендил ушел, тихо закрыв за собой дверь.
Самый темный час – перед рассветом. Порой буквально. Темнота кажется плотной, словно можно протянуть руку и потрогать ее. Но чаще всего эта пословица означает, что даже самому плохому свойственно заканчиваться. Это может быть ночной кошмар или тягостное неведение. А может быть череда печальных событий, что ведут в бездну. И чем отчаяннее пытаешься все наладить, тем ближе оказываешься к краю. Но порой хватает лишь одного обнадеживающего события, чтобы не сорваться.
Неглубокий и весьма сумбурный сон прервался странным ощущением. Гвин отчетливо услышала свое имя. Но не вслух.
Адептка прислушалась. В замке царила тишина. Ни шагов, ни подозрительных шорохов. Но ощущение, что ее зовут, никуда не исчезло. Потому Гвинейн осторожно вылезла из постели, чтобы не разбудить Девану, надела ночные туфли и подошла к двери.
Она положила обе ладони на деревянную поверхность. Едва слышно пробормотала слова заклятия. Прислушалась к отклику, надеясь понять, померещилось ей или снаружи действительно кто-то есть. Кто-то, достаточно сильный, чтобы воззвать на столь глубоком уровне.
Янтарный отблеск в воздухе заставил ее широко улыбнуться.
Гвин приоткрыла дверь. Огляделась.
Иврос ждал в дальнем конце коридора, на верхних ступенях лестницы в темноте, там, где недавно стояли Гвин с Крисом. Норлан показался ей силуэтом с яркими золотыми глазами. Такой же, как в день их знакомства: в простой рубахе и штанах, заправленных в сапоги из мягкой кожи.
Адептка побежала к нему, стараясь ступать как можно тише. Врезалась в широкую грудь. Обняла. Ив бережно прижал ее к себе, увлекая во тьму лестницы, которая скрыла бы их от посторонних глаз, если бы кто-то вдруг надумал выйти из своей комнаты.
Мужчина и женщина довольно долго стояли вот так во мраке. Не в силах выпустить друг друга из объятий или вымолвить хоть слово. Гвин позабыла о том, что на ней одна лишь сорочка. Она снова не чувствовала ни холода, ни страха, когда рядом находился ее импери.
Наконец Иврос наклонился к ее уху и едва слышно прошептал:
– Прошу, постарайся получить развод как можно скорее. Потому что делать тебя вдовой, а Мейхартов оставлять без наследника – дурной поступок.
Женщина подняла на него взор. Колдун улыбался. Конечно, шутка вышла слишком мрачной, но лишь из-за того, как сильно нервничал Иврос перед отъездом.
Он погладил ее по спине. Снова наклонился – на этот раз чтобы с нежностью поцеловать.
– Ты всегда можешь уехать в Терновый Бастион, – напомнил он.
Гвин кивнула. Слова не шли с языка. Никакие.
Иврос снова поцеловал ее. Но на этот раз жарче и настойчивее. Дольше. Требовательнее. И сердце адептки защемило от тоски. Она понимала, что Ив прощается с ней с такой страстью, потому как осознает, что возможности обнять ее в следующий раз не представится еще долго. Она ответила на поцелуй, вложив в него всю любовь, на какую была способна. Взяла лицо Ивроса в ладони. Встала на цыпочки, крепче прижимаясь к нему.
Но спустя минуту-другую Норлан отстранился. Он нехотя разомкнул объятия и прошептал:
– Иди, пока тебя не хватились.
Гвин снова кивнула. Сделала шаг назад, обессиленно опустив руки вдоль тела. Улыбнулась ему рассеянно и печально. И пошла прочь, в сторону спальни. Она не оглядывалась. Боялась не совладать с собой. Но знала, что Ив все еще там. Смотрит на нее. До того мига, как за спиной возлюбленной закроется дверь.
Эпилог
К утру начался снегопад. Снежинки опускались на Нордвуд рыхлыми хлопьями. Они заставили уезжающих поторопиться и отбыть как можно скорее, пока дорогу не замело окончательно. Потому завтрак всем отнесли в комнаты, а после король велел всем собраться во дворе и проводить почетных гостей.
Бариан Мейхарт и его наследник стояли на верхней ступени широкого каменного крыльца перед замком. Справа от них куталась в меха принцесса Девана в окружении своих подружек. А дальше, несколькими ступенями ниже, собрались королевские советники, капитан гарнизона и парочка местных вельмож, что оказались в эти дни в Высоком Очаге. Подле конюшен столпились слуги, включая Дарона, Навину и Бартолеуса в толстой душегрейке.
В центре двора суетились лакеи и конюх Лотар. Они были заняты последними приготовлениями и проверяли уже оседланных лошадей. Руководил процессом Крисмер ВарДейк. Вскоре к нему присоединились братья Корвес. Чародеи убедились, что их внушительный запас оружия закреплен прочно.
Из замка вышел Авериус Гарана в сопровождении сестры и Ивроса Норлана, а также пары слуг, что несли их вещи. Ив направился прямиком к Вереску, даже не взглянув в сторону Мейхартов. А вот Керика Гарана и архимаг задержались на ступенях.
Авериус Гарана вежливо поблагодарил хозяев замка за теплый прием и пообещал рассказать о Нордвуде Императору во всех возможных подробностях. Бариан Мейхарт не смог решить для себя, хороший это знак или нет, поэтому выдал дежурное:
– Приезжайте к нам снова. Будем очень рады принимать каждого из вас.
Его взгляд остановился на мастере над рунами.
Чародейка учтиво поклонилась в ответ, но он поймал очаровательную улыбку, что расцвела и погасла на ее красивых устах. Король невольно залюбовался и задумался о том, какие все-таки удивительные женщины в семье Гарана. Умеющие быть прелестными и опасными одновременно. Весьма своевременно – потому как большие двери за их спинами вновь отворились.
Гвинейн вышла провожать свою семью последней. Пожалуй, такой ее прежде никто не видел.
Женщина собрала волосы вверх, заплела их в виде косы-короны вокруг головы. Лишь несколько алых прядей с нарочитой небрежностью обрамляли лицо. Никаких украшений. Впрочем, ее наряд того и не требовал.
Гвин надела то самое платье из черного бархата, которое служанки давным-давно почистили и привели в идеальный вид. По его подолу мелкой взвесью лежала золотая пыль. Она образовывала сложный узор, похожий на рисунок инея на стекле. В нем угадывались то ли причудливые цветы, то ли золотые пауки в своих сетях. На плечи женщина набросила тонкую черную накидку до пояса вроде шерстяной шали. Только материал разобрать было нельзя, потому как всю поверхность накидки покрывали иссиня-черные вороньи перья. Они лежали ровными рядами, будто живые птичьи крылья. Каждое перышко отливало изумрудным цветом, что удивительным образом гармонировало с зелеными глазами адептки.
Женщина вышла с гордо поднятой головой и встала подле мужа. Кевендил Мейхарт тотчас приосанился. Скользнул недовольным взглядом по ее наряду, но по обыкновению смолчал. Вероятно, решил оставить возмущение на потом.
Мастер над рунами тотчас оказалась возле любимой племянницы.
– Моя дивная крошка. – Керика с улыбкой заключила адептку в крепкие объятия. – Я буду ужасно скучать.
– Я тоже, тетушка. – Гвин зажмурилась. Поцеловала тетку в щеку.
– Не исчезай больше никуда, хорошо? – шепнула она. – И пиши мне как можно чаще.
– Обещаю, – ответила адептка, отпуская ее.
Керика направилась к лошади, и ее место перед Гвинейн заняли дяди. Бергард и Хелвит по очереди расцеловали племянницу, а она пожелала им приятного пути и сказала, что будет с нетерпением ждать новой встречи. Чародеи поклонились королю, затем принцу. Поцеловали руку засмущавшейся принцессы Деваны. И удалились к своим лошадям. Так на пороге остался лишь один представитель уезжающего семейства.
Авериус Гарана сам подошел к упрямой дочери. Он взял ее под локоть и отвел на пару шагов в сторону, к краю каменного крыльца. Так, чтобы между ними и Мейхартами оставалось небольшое расстояние.
Архимаг обнял свое единственное дитя с нежностью. Бережно погладил по спине, укрытой накидкой из перьев. Она обвила отца руками, но как-то холодно. Невероятно сдержанно. Будто нарочно демонстрировала характер.
– Ты все еще можешь передумать, – шепнул ей архимаг.
На лице Гвин не дрогнул ни один мускул. Она отступила на шаг и сухо ответила:
– Передавай привет маме.
– Обязательно. – Авериус Гарана усмехнулся, а потом направился к своему вороному коню, которого придерживал ВарДейк.
Крисмер простился с учителем весьма буднично, будто бы тот и не уезжал вовсе.
– Жду твоего письма с отчетом, – тихо сказал архимаг. И добавил еще тише, так, чтобы расслышать мог только Крис: – Не подведи меня.
– Да, мастер, – ВарДейк с почтением склонил голову. – Легкой вам дороги.
Он помог учителю сесть в седло, хоть тот и не особо нуждался в помощи. Тепло попрощался с Керикой и Корвесами. Кивнул Норлану. А затем присоединился к провожающим на крыльце, встав на свободное место между Гвин и Мейхартами.
Кружил снежок. Робко опускался на бордовые плащи. Будто не знал, позволена ли ему подобная дерзость.