дь занятного раскопают».
— Ага, — легко согласился Вал. — Что насчет кофе? На десерт: юэбины с миндалем и танг хулу — фрукты в карамели.
— Ум-нум-нум, — выразила восторг Потапова с набитым ртом.
— Не спеши, — посоветовала Ника сокурснице. — Подавишься. И с приютом не торопись, занимайся им, раз тебе это нравится.
— А как же кван? — квакнула Анюта, подразумевая, очевидно, «клан».
— Ненависть дружит с терпением, — Вероника заулыбалась своим мыслям. — Лэю будет, чем заняться. У нас список заявок километровый, плюс «дубли» обделены вниманием. Ты подключишься чуть позже, только и всего.
— А вы чем там заняты? — Аня доела и теперь накручивала на палец прядь волос, как делала всегда, когда нервничала или изнывала от любопытства. — Чем-то интересным же, да?
Вал свел ладони перед собой, как бы сжал воздух, будто что-то сферическое между ними находилось.
— Мы вроде как закончили с одним делом, — задумалась о происходящем по ту сторону реальности художница. — Теперь, полагаю, наступит время рутины.
Нужно было обновить ассортимент альбомов с описаниями монстров подземелий, покуда действовал спрос. Более углубленно заняться тренировками: Хель уже сетовала, что подвалы их кланового дома простаивают без дела. Эвент ежедневный — обязателен к выполнению. Производственные навыки, опять же, сами себя не прокачивают.
Их дела в Гиблых Отрогах завершены, осталось только жрецу показать пещеру, да рассказать еще раз, с деталями, о сражении.
— Скукота, — обрушила вердикт Потапова. — Ну а потом?
— Потом учеба, — Вероника напомнила приятельнице и самой себе о том, что больничный не бесконечен. — И что-нибудь не сильно сложное поделаем. Неполным составом, раз сладкая орко-эльфийская парочка отчаливает в отпуск. Так, я за кофе.
Как известно, лучший способ разрушить все свои планы — это рассказать о них. Об этом Ника в процессе настройки программы кофеварки не задумывалась. Вот о том, что надо бы устроить вылазку в парк, пока стоит неприлично ясная и теплая для осеннего Питера погода — да. О том, что корма надо закупить для пернатых, а то потом с учебой будет некогда. Даже про то, что Стас подозрительно долго не звонил, только одно сообщение в воскресенье прислал: «Продли больничный». Она и продлила, не стала задавать глупых вопросов.
Ясная осень, ясные планы. Яснее ясного.
Их утро встречало прохладой… Суровой такой прохладой, что пробиралась под курточки и гнала мурашки по коже. «Бабье» лето затянулось, но по ночам осень уже отвоевывала законные права.
Вероника подняла себя и Потапову по будильнику, в пять тридцать. Кофе в два организма, еще по двойной порции в два термоса, умыть непроснувшуюся физиономию, одеться. Читаем: напялить, что попалось под руку, такое многослойное. Днем ведь потеплеет, нагреет их тушки на солнышке.
Затем подхватить сумки и холсты, благо их заранее собрали, с вечера. И топ-топ до остановки. И все это, конечно же, в режиме: «Поднять подняли, разбудить забыли». И молча. Что-то бухтела с недосыпу Анечка, но как-то тускло, без задора.
На остановке художница продолжала подремывать, чуточку приоткрывая один глаз на звук затормаживающих авто.
— Б-в-в, как ховодно-то, — зябко ежилась и, кажется, даже слегка пританцовывала для разогрева Аня. — Ник, эй, ты спишь? Встали бы позже… Вот зачем? Ай, всё.
Махнула рукой. Обозначила позицию по отношению к раннему утру и холоду.
Меньше чем через час, когда девушки добрались до природы, Аня сама получила ответы. Вслух восхитилась изумительным светом, который позже изменится, а то и уйдет из-за облачности. Особенной прозрачностью воздуха. Дрожащей на ветру ажурности тонкой паутинки в капельках росы. Всецветным ковром из опавшей листвы на траве, до коего не добрались еще грабли работяги-дворника.
И безлюдьем.
— Я поняла, — с затаенной торжественностью в голосе скажет рыженькая и возденет к небу кисть. — Поняла.
Даже «эль» не исказится временной беззубостью. Видимо, чтобы не испортить момент. За следующие четыре часа обе сокурсницы не проронят ни слова.
Маслом на холстах мазок за мазком проявляются пейзажи. Краски осени пышны и нарядны, после серых панельных домов спальных районов особенно радуют глаз, и кисти сами тянутся к палитре. Кисти и тех, кто их держит, влекут к переносу на холст небесная синь и золото листвы. Охра пожухлой травы и багрянец голых ветвей дерена. Опущенные под весом налитых рубиновых гроздей ветки рябин и темно-серый, весь в мхах и лишайниках, ствол могучего дуба.
И время замирает.
Позже, когда просыхают краски, художницы пьют кофе из термосов, лакомятся вчерашними сластями из китайского ресторанчика. Вал закупился основательно, а мест в желудках после обильной трапезы накануне для десерта не хватило.
— Ква-со-та, — по слогам и с «дефектом фикции» характеризует все вокруг Анюта. — И часто ты так?
Она раскидывает руки, словно пытаясь обнять и поляну, и деревья, и все их принадлежности для живописи, и подругу. Вероника пожимает плечами, и умиротворенная улыбка не сходит с ее губ.
Для таких вот спонтанных пленэров Ника предпочитала акварель. Альбом удобнее и легче в переноске, чем холст. Но Анечка упросила взять масляные краски: мол, работу в масле можно будет показать родительнице, и та порадуется.
Отчего Потапова старшая не обрадуется работе в акварели, Вероника прояснять не стала. Наверное, это особенность социального задания: квестстартер принимает только определенного типа картину. Вон, у той же Ани был квест в приюте, где требовалось накормить серых котят в количестве пяти хвостов. Рыжие, черные и трехцветные в зачет задания не шли, хотя тоже котята и тоже, наверняка, голодные. С акварелью и маслом, очевидно, схожая история.
— Эх… Твоя сильнее, — Потапова добралась до сравнения работ. — Я даже вижу, как с холста ветер дует. Как, вот как ты это делаешь?
Еще раз дернулись плечи.
Аня вздохнула: безнадежность и вселенская печаль звучали в этом вздохе.
— У тебя очень удачно подобраны теплые тона, — решила поддержать сокурсницу Вероника, тем более, соотношение тонов и полутонов на соседнем холсте и впрямь славно смотрелось в сочетании.
— А у меня руки сами тянутся, чтобы поймать тот твой летящий листик!
— Это потому, что он рыжий, как ты.
Смех звенит над полянкой.
— Так! — Ника решительно поднялась со раскладного стульчика. — Кисти промыть, все сложить. Пока наша осень хоть немного подсохнет, разомнемся. Ты же положила скакалки в рюкзак? Нет, пока не доставай, сначала зарядка.
…Спустя какое-то время:
— А вот теперь достаем скакалки. Отставить падение ниц! Сама говорила: земля холодная. Нет, я не хочу твоей смерти. Что мне делать с твоим трупом в случае чего? Повторяй за мной: раз-два, раз-два…
— Есть хочу, — выдохнула Аня, когда пытка, то есть, зарядка, подошла к концу. — Жуть как.
Китайские сласти за физическими упражнениями скоренько переварились. Молодые разгоряченные организмы требовали добавки, да посолиднее, чем кофе с пироженкой.
— Отлично! — улыбнулась Ника. — Значит, умирать тебе расхотелось. По дороге зайдем в кафешку, оживим тебя, немощь бледную.
Ради правды, немощь была как раз таки румяная. Раскраснелась от занятий на свежем воздухе так, что могла спорить цветом лица с рябиновыми ягодами на холстах.
— Эм… — Потапова замялась и принюхалась. — Я, кажется, пахну. А в кафе люди…
— От масла пахнет тоже, — пожала плечами Вероника. — Определись: ты хочешь есть или принюхиваться?
Ближайшее кафе на набережной порадовало малым количеством посетителей. Художницы заняли столик в дальнем от входа углу, складировали у стены холсты и сумки. Официантка споро поднесла меню и намек, что время бизнес-ланча вот-вот наступит. Намек восприняли благосклонно, сходу сделали заказ. И утопали в комнатку за неприметной дверцей, чтобы сполоснуть руки и не только.
Вещи оставили без присмотра, потому как ну кому могут понадобиться отнюдь не дизайнерские сумки и неудобные холсты на подрамнике с рамой?
По возвращению обнаружили, что в кафе начали подтягиваться и другие посетители. Точнее, посетительницы. Две миловидных блондиночки расположились через столик от студенток.
Все из себя ухоженные, даже холеные, хоть сейчас на фотосессию. Ника поймала взглядом заинтересованный прищур Потаповой: та увлекалась портретными фото, и порой выдавала отличные кадры. Кивнула одобрительно: хороши девы, и личики, и фигурки — все как надо. «Упакованы» соответственно, недешево и со вкусом.
Аня брала с собой в вылазку фотокамеру в переносном чехле, и даже поснимала природу перед тем, как взяться за кисть.
«Если не решится сама подойти, предложить девицам пару кадров, надо будет намекнуть после того, как поедим», — подумала Вероника. — «Обычно девчонки не прочь пофотографироваться, Аня им потом скинет исходники и обработку, сама получит немного практики. Все в плюсе».
— Эй, ты чего на нас таращишься? — выкрик одной из блондинок сбил с Ники весь позитивный настрой.
— Фу, да с каких пор сюда пускают бомжей? — презрительно сморщила нос вторая. — Место побирушек — на паперти.
— Или под мостом, — подхватила мысль блонди-номер-один. — Да от них же воняет! Официант! Где администратор, где охрана? Пусть их выведут.
Официантка, что как раз принесла приборы, воду и сок двум художницам, спешно рванула к стойке. То ли прятаться, то ли действительно звать кого-то на помощь. И пока Ника прикидывала, как угомонить красоток, при этом обойтись без травм, сорвалась на крик ее сокурсница.
— Ты офонарела, мымра крашеная⁈ — Аня подскочила, сжала кулаки.
Боевой выкрик смазала замена «эр» на «вэ», но эффект был достигнут. Девица, которая возмутилась первой, первой же ринулась к столику художниц. Изо рта блонди потек новый поток оскорблений, что-то там было про нищебродок, чухонок и бродячих собак… А потом девица добралась до Анюты, занесла наманикюренную руку для пощечины.