— Трактиры, где мы разместим арены, будут называться по-разному, — подхватил Сорхо. — Я не готов переименовывать Обжорку. Но мы включим их в сеть — и вот ее назовем Счастье.
Мася хлопнула в ладоши и мелодично напела строки, ранее придуманные художницей и навеянные сладкой песней-признанием Вала.
— Я хотел бы открыть кафе,
Сделать «Счастье» его названием.
Чтобы каждый ушел из него подшофе,
В состоянии нестояния.
— Ага, именно, — потрепал по макушке гномочку мастер-кулинар. — Это теперь будет гимн нашей сети трактиров, кафе и прочих едален.
— Свои будут знать, что клуб — это Ненависть, — продолжил мысль Гринвич. — А людям с улицы вовсе ни к чему знать название. Пусть считают, что Н — это от счастья. И выбитые зубы, и сломанные конечности — тоже от счастья. Большого. Да, и именной жетон я сделал только для тебя. Твой ник короткий, и то мельчить пришлось, с лупой возиться. Еле управился. А как ту же Massacre выводить, даже думать не хочу.
— Хм, — задумалась над трактовкой Хэйт. — Понимаю. Так арена уже работает? Вы нашли поединщиков из местных?
— Прошу, — сделал широкий жест Сорхо, приглашая пройти глубже и дальше по подвальному помещению. — Лифия помогла, нашлись знакомства. Пока мы в тестовом режиме работаем, исключительно для местных и своих.
— Ты же помнишь правила? — встряла малая с таким энтузиазмом, что аж хвостики подпрыгнули. — Гость становится участником, если примет бой. Приняв бой, гость получает личный жетон участника и один гостевой жетон. Личный жетон ты получила, пора отрабатывать!
— Что ж, — с предвкушением сощурилась Хэйт. — Приступим.
И принялась снимать экипировку, оставив на замену самое простое: штаны и тунику новичка.
— Есть проблема, — дойдя в разоблачении до области головы, глава Ненависти призадумалась. — Прическа. Я могу убрать шпильки, но…
— Артефактные шпильки? — сделал стойку ювелир. — Покажешь?
Хэйт покачала головой: секретам Бестий лучше оставаться секретами. Так безопасней для всех.
Гринвич, похоже, обиделся.
— Я тебя переплету, — вызвалась Мася. — Косички тонкие в одну косу. Перетяну обычным кожаным шнурком.
Гнома была в курсе, что экзотическая прическа подруги — не прихоть, а вполне себе оружие. Малая принимала живое участие в бою с Драконом, где Хэйт продемонстрировала особые качества своих косичек.
Вскоре глава Ненависти стояла на ринге, где ей предстояло сразиться ни много ни мало — с действующим чемпионом подпольных кулачных боев. Уважили честь основательницы клуба, самого достойного противника ей выставили.
— Встречайте: Большой Джор! — взял на себя роль конферансье Гринвич.
Хэйт было решила, что ослышалась. Имя оппонента в ее восприятии рассыпалось аж на три версии: Джо, Жор и Дожор. Она даже хихикнуть успела, пока луч прожектора (парни явно заморочились с эффектами) не высветил нечто необъятное.
«Этот точно все уже дожрал», — Хэйт на секунду зажмурилась, затем широко распахнула глаза, чтобы убедиться, не мерещится ли ей эта громадина. — «Потом он пошел к соседям, все дожрал у них, возможно их самих, и так далее…»
Груда мышц наверняка имела в родословной представителя расы орков. Объемы, рост и слегка зеленоватый цвет кожи намекали. Кто с кем согрешил: папа с орчанкой или мама с орком, Хэйт угадывать стало резко некогда, когда живая гора ринулась по направлению к ней.
Тут мог бы пригодиться опыт боя с орком-стражником из пограничья, вот только там с нею играли, как кот с мышью, да и доступ к умениям наличествовал. Тогда как здесь — исключительно кулаки решали, кто победит, а кто ляжет лицом в пол, есть песок.
Избежать столкновения помогла ловкость. Конкретно вкачанная для класса, специализирующегося на магии. Сто восемьдесят единиц — шутка ли? На тридцать девятом уровне.
Хэйт юркой рыбкой прошмыгнула мимо Большого Джора, причем ум с какой-то совершенно дикой отстраненностью высчитывал показатели ловкости и силы, как приоритетных для кулачной схватки характеристик.
Тридцать шестой она апнула по дороге к Гултаку Кровавому. Все десять очков бахнула в интеллект. Еще два уровня «капнули» за убийство самого босса. Тогда, в опустошении, в выгорании — ей было плевать, она даже не заметила оповещений. Уже потом закинула двадцатку в интеллект. Мистик она или где?
Тридцать девятый сам собой набрался, пока она ходила на Лестницу в небо: мобы, элитки и мини-боссы были «жирные», экспистые. И эти десять Хэйт ожидаемо определила в интеллект.
Ловкость… Когда они били Гултака, этот стат немного превышал сто шестьдесят очков. Откуда прочие дровишки?
Джор снова пошел на разгон, живо напомнив своей противнице анекдот про бегемота, его плохое зрение и то, что это — не его трудности.
Что-то (пока Хэйт «утекала» с траектории забега бегемота, мозг продолжал методично считать плюсы к ловкости) набралось благодаря тренировкам Хель. Все эти кракозябры и загогулины, в которые скручивала их танцовщица, показали удивительную эффективность.
И еще кое-что дали за недельную работу над Верностью: система оценила детальный кропотливый труд. Силу тоже подняло, видимо (поскольку оповещения Хэйт отключала во время работы, а лог «уплыл», кое-что пришлось додумывать) за скалывание крупных кусков породы на начальных этапах. Даже в мудрость откуда-то капнуло две единички: может, за оригинальное включение в картину из камня наложений двух разных пород?
Большой Джор завершил неудачный забег, остановился, принялся разминать шею и сплетенные кисти рук.
Некое второе «я» художницы, подозрительно смахивающее на проявление шизофрении, избрало эту минутку отдыха для вызова окна характеристик. Чистых, без прибавок от экипировки, коей здесь и сейчас ее персонаж был лишен. А то вдруг что не так запомнилось?
Герой: Хэйт. Класс: Адепт Тьмы.
Уровень: 39.
Здоровье: 2264. Мана: 2470.
Мудрость: 247. Интеллект: 407.
Живучесть: 150.
Сила: 120. Ловкость: 180.
Атака: 120. Защита: 240.
Выносливость: 72.
Стойкость: 18.
Окошко пришлось резко свернуть, мысленно ругнувшись на «шизу»: нашла время! Громадный боец рванул на перехват вертлявой цели, увеличив зону поимки расставленными в стороны ручищами. И загреб-таки легкую на ногу Хэйт, буквально сцапал за шкирку. Дернул без всякой деликатности, сбил с шага, а затем и вовсе повалил на песок. И сам грохнулся сверху, всем весом.
— И вот я ерзаю под ним, — днем позже Ника делилась с Галкой впечатлениями. — А эта туша пыхтит на мне и давит, давит…
Когда Галя дозвонилась до младшей подруги, Нике сильно хотелось отказать. Отмазаться от визита — Галка звала в гости, на сырный суп и беседу по душам. Но в голосе, искажаемом мобильной связью, явственно звучала тревожность, и Вероника устыдилась своего нежелания ехать в гости.
Рассеянность и нервозность Гали Ника отметила и вживую, но затем увлеклась пересказом событий и пропустила, как на лице подруги сменяли одно за другим разные выражения. Иначе даже ей, слабо подкованной в чтении эмоций, не составило бы труда уловить ход мыслей Галки.
Сначала в глазах и уголках Галиных губ проявилась искренняя радость. Довольство: «Наконец-то девочка созрела!» — затем мелькнула тень неодобрения. «Партнер, конечно, на диво неудачный ей попался».
— А потом все кончилось, — испустила вздох Вероника. — Две минуты по таймеру в горизонтальном положении.
— И всё? — всплеснула руками Галя.
— Всё, — подтвердила гостья. — Полный слив.
— Да-а, — протянула хозяйка, пододвинула тарелочку с гренками. — Не очень получилось. Еще попробуешь?
— Конечно, — Ника цапнула гренку, улыбнулась подруге. — Но, пожалуй, попозже. И времени нет, и не готова я пока к повторению.
— Славно, славно, — одобрила Галка.
И не призналась вслух, что упустила начало рассказа. Неловко — ей о столь личном, а она в свои мысли ушла. Вместо этого радушная хозяйка поделилась новостью — основной причиной внезапного приглашения.
— А я, кажется, за вторым собралась, — со сложной смесью чувств в голосе и на лице выпалила Галина. — Точнее, не кажется. Тест положительный.
— Тест? — не сходу догадалась Вероника.
— На беременность, — пояснила для недогадливых Галя. — У Леськи будет братик. Или сестренка. А муж… То в работе, то в гробу своем. Я ему даже не сказала пока — некогда. И… я же хотела на работу вернуться, когда Лесю в ясли возьмут. Мы так планировали: ипотека сама себя не выплатит. А с Лешкиной зарплаты все, считай, на жизнь и расходуется. Боюсь себе представить, как он отреагирует… Мы ведь столько лет пытались с первой, а второй — сам собой. Когда не ждали и не готовились.
Монолог будущей (и текущей) мамы гостья выслушала полностью, без уместных и не очень встречных реплик. Иногда ведь просто выговориться надо, вывалить в чьи-то уши кучу накопившихся мыслей и чувств.
— Он обрадуется, — Ника ободряюще коснулась Галиной руки.
— Думаешь?
— Уверена, — повторила гостья. — Зуб даю. Леськин, молочный.
Ла Бьен, город-порт на берегу Лазурного моря, жемчужина триумвирата вольных торговых городов и всего Янтарного Взморья, встретил Ненависть яростным шумом людским.
Хэйт уже успела попутешествовать по разным уголкам Тионэи, но нигде так громко не орали в ухо и не толпились на небольших площадях. Уже потом, после прогулки по городу, она сопоставила концентрацию гвалта и скученность местных строений.
Домики жались друг к дружке, стояли впритирку. Улочки не могли похвалиться шириной: если по дороге катились навстречу друг другу две телеги, прохожим приходилось льнуть к домам, чтобы пропустить транспорт.
Все строения в Ла Бьен были выполнены из камня. Преобладали белый, светло-серый и рыжий: рыжеватые плашки тут частенько использовали для оформления цоколя, а яшмовую гальку пускали на узенькие дорожки для пешеходов.
Ненависть отправилась на Янтарное Взморье неполным составом с ознакомительным визитом. Кое-какую информацию ребята успели собрать и передать главе клана, но поглядеть своими глазами, без спешки пройтись по городу тоже стоило. Парни Сорхо пока что занимались делами клуба, но обещали вскорости подтянуться. Сам трактирщик без продыху трудился на кухне, качал «обман вкуса».