Пока прошел бы откат, там бы из корыт новые малые хвори и гнили нарисовались бы.
Чудо, но Геро успешно держит на себе Хворь. И низенький пока что рост, и гибкость длинных шей вкупе с коротколапостью ему тут в помощь. Малыш цепляет то одно, то другое щупальце своими пастями, а то и сразу несколько прихватывает.
И ухитряется жить, потому что клешня достаточно неповоротлива, а пилу, похоже, босс не может наклонить вниз. Только прямо перед собой он этой конечностью бьет.
А Кену удается взять на себя Гниль. При попадании стрел в ее жирное туловище разлетается слизь, но эльф легконогий, стреляет с расстояния. Ему плевать на брызги.
Ситуация выровнялась. Рэй дождался отката невидимости — он у него куда дольше, чем у Хвори — и растворился в тенях. Судя по следам на хлюпкой жиже — подбирается к боссу.
«Бу-у-уф!» — разносится по складу. Даже стены, кажется, дрожат при появлении голема.
Высоты потолка склада — а она немаленькая, промышленный размер у помещения — для големища хватает впритык. Кое-где он зацепляет башкой разные потолочные конструкции, сносит их походя.
Гнома замирает: процесс настройки и управления поглощает ее полностью.
«Бды-дыщь!» — произведение инженерии древних опускает свою мощную руку на бадью слева. Оттуда вылезают малые подобия Хвори, а она явно опаснее, чем ее неповоротливая соседка по антисанитарии.
Если система сможет из вот этого расплющенного воссоздать новый бассейн с мутагеном (или что там плещется внутри), то можно тушить свет. Задание непроходимо.
Искры! Рэй пользуется тем, что Хворь увязла в борьбе с детенышем гидры (а того исправно лечат Монк и Хэйт, что не дает боссу расправиться с надоедливым многоголовым врагом). Что-то багровое, что-то алое, что-то серебристое.
Клинки убийцы стремительны и неотвратимы, как сама смерть. Вся группа старается вносить свою лепту: тут и когти, и рапира, и тлен, и смерч с пламенем.
Хворь сопротивляется, таки разматывает малыша Геро на отдельные чешуйки. Но это последний ее успех. В жертву мутации вливается весь урон Ненависти, сколько только есть.
И Хворь распадается на бурые ошметки. Те хлещут фонтаном, нанося урон всем, кто попал в область действия, но этого мало. Не при живом Вершителе: группа выживает, а Гниль остается в гордом одиночестве.
«Бды-дыщь!» — это неповоротливый гигантский механизм добрался до второго корыта.
Гниль, словно ее пронял факт численного превосходства противников, снова раззявила рот. И весь ее богатый «внутренний мир», как емко и даже не матерно сказанула орчанка, вываливается наружу.
Трясина, камнепад, область изначальной тьмы — как раз откатилась, тик в тик. И, разумеется, жидкое пламя в исполнении Салли.
— Предлагаю не лезть к козявине ближникам, — озвучивает Монк. — Арбалеты, магия — чуть-по-чуть заковыряем.
Эдикт: Жизнь он уже потратил, а капли едкой слизи очень чувствительно травят.
Свеженькое оповещение о пятой стадии эффекта: Зловоние тоже как бы говорит за то, чтобы поэкономить ману хилерам.
Маська выбирает это время, как наиболее подходящее, чтобы опробовать-таки зелье очищения на «немытом трубочисте» Гнили. Плещет в нее светлой жидкостью. И… ничего не происходит.
— Маловато будет? — предполагает гномка, что одна доза зелья этой громадине, что слону дробина. — А если все вместе плеснем?
— Брось, ничего не будет, — Рэй морщит нос. — Если бы брандспойт и корыто, как те, поломанные — тогда еще возможно. Не переводи добро.
— До чего дошли, — шок и трепет на Маськином лице. — Он учит гнома экономить.
— О гномах и емкостях: а чем не-гномы ломали бы чаны? — задался вопросом между выстрелами Кен. — У нас есть легальный чит в виде голема. А будь на нашем месте другая группа, без гнома с профессией инженер?
— Да грубой физической силой, — фыркнула Барби. — Я б, если б знала, что так будет, с одной стороны ухватила эту чашку Петри, с другой парни бы повисли. И расхреначили б к хренам и Гиппократовой матушке.
— Твоя женщина мудра, — Рэю явно скучно, он-то привык к бою на скоростях, а не мерному отстрела жиртрестины арбалетными болтами. — И я согласен, что нам всем вместе хватило бы силы на разрушение объекта.
— Это все почему? — Вал допел про поэта, взял секундную передышку. — Потому что Хель отлично нас тренирует.
Грациозному танцу несколько противоречит оттопыренный большой палец, но демоница позволяет себе эту вольность.
Напряжение схватки еще не отпустило, еще телепается массивное тело Гнили, но это уже почти агония: до босса доходит големище. И прессует обеими ручищами склизкое туловище босса. Удерживает, пока Ненависть нашпиговывает уродину болтами, стрелами, лупит заклинаниями. До победного.
— Ура, товарищи! — Барби счастливее всех. — Медицина — победила.
— Квест не закрылся, — покачала головой Хэйт.
Ей тревожно: с двух боссов и парочки тварин помельче опыта дали много. До уровня немного осталось. Еще добавку за задание отсыпят, и придется менять турнирную группу. Подставиться и умереть в этот раз не позволила совесть: воскрешение у Монка в откате, а если вдруг убийством этих гадин не ограничится?
А она, такая красивая держательница аур, лежит мертвенькая?
Выбор между своими амбициями и успехом всей команды слишком очевиден.
— И ведь точно… — Вал принялся вертеть головой, высматривая: что же не так, кого они не добили?
Утыкается взглядом в зеленую тушу. Тело Гнили не пропало, обратившись в дымную сферу с лутом, как это сделала ее соседка. И спустя секунд тридцать с момента, как противно-склизкое повержено, туловище взрывается. Хлещет во все стороны гнилостная жидкость, и все складское заволакивает удушливыми испарениями.
Внимание! Вы подверглись воздействию негативного эффекта: Гнилой мор.
Все характеристики понижены на 50%!
Вы больны: каждые 5 минут вы теряете 2% от максимального значения здоровья. Вы, как один из первых носителей, не можете умереть от болезни. Здоровье перестанет уменьшаться, когда достигнет 10% от максимального значения.
Срок действия: отменяется посмертно.
Внимание! Вы заразны! Любой, кто окажется в радиусе 20 м от вас, заразится Гнилым мором и также станет переносчиком болезни.
— Вот теперь приплыли, — Хэйт садится прямо в грязь.
Хуже, чем есть, с болезнью, ей уже не сделается.
— Метка над башкой покрасится, — криво улыбается Рэй. — Ну, мне не привыкать. Рюк, у тебя же есть что-то с кровотечением?
— Глубокая рана, — кивает чародей, понимая, к чему клонит убийца.
— Вы предлагаете самоубиться? — хмурит лоб Барби. — Поехали крышечками совсем?
— А лучше будет вынести заразу в спящий город? — надо же, Вал успел свериться с таймером внутриигрового времени, там, за стенами рыбного склада, царит ночь.
— У меня есть самопожертвование, — напоминает Спиритус. — Я могу сам, без ПК. Его потом смывать еще замучаетесь.
— Как знал, что пригодится, — Монк совсем не выглядит огорченным. — Лут соберите. Сейчас дедушка Монк всех вас вылечит.
— И меня вылечим? — у Хель, похоже, снова небольшие сложности с переводом.
— И тебя вылечим, — обещает Вершитель и улыбается лучезарной фирменной улыбки Деда Мороза при раздаче подарочков на Новый год хорошим деткам. — Сейчас, сменю настройки на дружественные цели, включая создателя… Эдикт: Смерть.
— Как называется будка кладбищенского сторожа? — Барби валялась на камнях, глубоко дышала и явно не собиралась никуда двигаться с налёжанного места. — Живой уголок.
Вы успешно завершили задание: Гнилой мор!
За наградой обратитесь в ратушу города Ла Бьен.
Долгожданное обновление статуса задания радовало глаз. Идти, бежать, лететь куда-то, даже за обещанной наградой, прямо сейчас никому, похоже, не хотелось. Тяжело этот квест дался Ненависти.
— Ого, даже статуса ПК не дали? — Рэй рассматривал Монка, будто впервые увидел. — Шикарно!
В полумраке ночи на камне в круге воскрешения ведь самое то поболтать, поделиться впечатлениями…
Над побережьем и близлежащими областями ночи темнее, чем в том же Велегарде. Пусть видимость и не нулевая, но темень гуще, а звезды ярче.
— Вершитель я или где? — усмехнулся тот. — Особенность класса: мы можем сами задавать условия действия умений.
— Хм-м… — убийца погрузился в раздумья. — А наоборот можешь? В смысле эдикт на жизнь на врагов?
— Хилить монстров? — похоже, и Рюка эта идея зацепила. — Типа: одних лечим, других калечим, но в любой момент можем поменять местами лечимых и калечимых?
— Это я и раньше мог, — Вершитель не выказал энтузиазма. — И Хэйт могла… Оу. Ты прикройся, пожалуйста. Ночь, простудишься. И доспех жалко, да.
Хэйт после всех событий на складе «рыбов» настолько ушла в себя, что даже не заметила пропажи тканой броньки. Это разноцветье небесное не могло выпасть при смерти, а доспех отторжения зла очень даже мог. И выпал.
Обидно, но не так, чтоб до слез. Могла выставить на аукцион, но решила придержать. Передать, возможно, кому-то из младший сокланов. Про Нюту-Анюту конкретно думала, если та, конечно, докачается до соответствующего уровня.
— Ого-го, какая краля! — незнакомый голос вклинился в уютные (после зловония склада — очень даже) посиделки на холодных камнях. — Да тут еще есть девчонки. Чего сидим, кого ждем?
— Возможно, нас и ждут? — вторил неизвестному ловеласу басовитый голос. — А, красотки? Тут возле вас какие-то неудачники затесались. Бросайте их, пойдемте с нами.
— Мы тут все красивые места знаем, — подошел поближе первый, блондинистый парнишка в шароварах и расшитой золотом рубахе с жилетом. — Я вам сыграю на мандолине. И даже спою.
— Но сначала мы вас пригласим в ресторацию, — пообещал второй, тоже приблизившись.
Он ступал мягко, тренированной походкой убийцы. Чем-то был похож на Рэя, и не только кожаной броней с парными ножнами. Взглядом, почти прицелом: с какой части тушки лучше подходить, чтобы начать разделывать.