Она развела руками.
– Спорю на что угодно, Рой, это бесполезно. Я знаю Лукаса! Это то, что первым придет ему в голову. Без всякого внушения. Я знаю, как он был одержим Фомальхивой в последнее время. Он так просто не сдастся. К тому времени, когда я догоню его и заставлю встретиться со мной, у него уже давно будет в кармане зубная щетка и билет на Марс.
Ее непоколебимая уверенность немного озадачила Роя Стэффорда.
– Я совершенно четко сказал ему, что передам этот проект кому-нибудь другому. Неужели вы думаете, что ваш брат за моей спиной немедленно начнет делать все, лишь бы добраться до фомальхиванина?
София покачала головой не веря своим ушам:
– Да что с вами, черт возьми? Это ведь вы звоните мне за его спиной! И пытаетесь устроить все именно так, чтобы он добрался до Марса!
– Да, но…
Стэффорд запнулся. Конечно, София была права: ему нужна вся инициативность Лукаса. Если его возмущает, что инициативность и абсолютное послушание – взаимоисключающие понятия, то он ведет себя как дурак, который сам не знает, чего хочет.
Но, возможно, он просто хочет убедиться, что Лукас достаточно уважает его.
Да. Он был бы рад это услышать.
– Здесь все зависит от того, как звучало ваше с ним соглашение, – заметила София. – Лукас может рисковать, но он не предатель. Если он четко пообещал, что ничего не сделает, то он действительно ничего не сделает. Но я полагаю, что вы, скорее всего, с него такого обещания не брали.
Стэффорд изобразил на лице улыбку.
– Вы правы, София.
София рассеянно кивнула. Тут ей что-то пришло в голову, глаза заискрились, и она рассмеялась:
– Подождите, я начинаю понимать! Вы сказали, что не дадите ему Фомальхиву, так ведь? Как раз в тот момент, когда я звонила. Боже! Кажется, его это подкосило. У него был очень странный голос.
«Она не знает, – осознал Стэффорд. – Эта девчонка не знает, что ее брат скоро умрет». Хотя это Лукас, а не он сам решил лгать ей, Стэффорд вдруг не смог больше смотреть в ее смеющиеся глаза.
– Лукас посвятил этому делу много времени, – уклончиво ответил он. – Надеюсь, ваши догадки правильные, София, – а если нет, то подтолкните Лукаса немного. Я уверен, он бы пожалел, если бы не оказался в разгаре событий.
– Самые важные вещи происходят втайне, – со смехом заметила София. – Это любимая пословица Лукаса.
А теперь София Хильдебрандт писала ему. Сообщение было коротким и в духе лучших традиций Хильдебрандтов – то есть без каких-либо имен и компрометирующих подробностей. «Привет, Рой! Жаль, что мы не поспорили. Я бы выиграла. Лучше дайте ему отпуск, когда он попросит его вечером в понедельник!»
Рой Стэффорд ухмыльнулся. Итак, Лукас планирует улететь во вторник. Значит, Фионе нужно успеть на утренний воскресный рейс, чтобы у нее было достаточно времени как следует надоесть фомальхиванину. Кроме того, имеется также вероятность, что все пройдет совершенно иначе: Фиона обманет чужака, напугает его и заманит в ловушку именно по своему плану. И воспользуется этим преимуществом, отправив фомальхиванина на Землю еще прежде, чем Лукас прилетит и разрушит ее успех. Честно говоря, совершенно не важно, какой вариант в итоге осуществится. Совету выгодны оба.
Была половина третьего. Фиона некоторое время бесцельно ходила взад и вперед между картотекой, настенным дисплеем и столом, прежде чем призналась самой себе, что сегодня уже ничего не сделает. Первая волна радости давно прошла. Оставалось неопределенное беспокойство. Через пятнадцать минут она позвонила Линде, чтобы сообщить, что ей нужно кое-что сделать перед отъездом и что Линда должна тактично объяснить это шефу. Без пяти три Фиона выбежала из офиса. Прастарая точно будет в лавке, хоть сегодня и не среда.
В половину четвертого Фиона вышла из такси и направилась к тяжелой темной двери. «Ӧссенская мудрость» – гласила вывеска на терронском, а на самой двери красовался настоящий, рельефно выведенный красным ӧссенский знак. Рядом на стене висел дисплей, на котором обычно бегущей строкой размещалась реклама. Теперь на нем светилась неподвижная надпись: «Закрыто».
«Закрыто?!» Дверь ведь даже не была затворена решетками.
Фиона провела ладонью по рельефу. Странно. Она была так счастлива, когда получила сообщение от Стэффорда! Но чувство, охватившее ее сейчас, было отчетливо гнетущим.
Она на цыпочках вошла. В помещении разлилась тихая музыка, наполненная эхом падающей воды, криками птиц, темным рокотом монастырских труб и гармонией не по-земному настроенных струн. Атмосфера внутри была знакомой, но в то же время пугающе жуткой. Фиона вдохнула запах сырости, грибов и глины. Огляделась в тусклом свете.
Ее взгляд скользнул по полкам с ӧссенскими предметами. Среди них были священные и обычные, магические и бесполезные. Рядом с амулетами лежали обычные украшения из металла и кости, рядом с мирскими чашами для еды и керамическими подставками под чай находились флаконы с эфирными маслами. Она видела их столько раз, что знает о них решительно все. Некоторые предметы были действительно бесценными. Но Прастарой – этой необыкновенной женщины, ӧссеанки с даром прорицания – не было на своем месте за прилавком, где она обычно сидела, готовая в любой момент продать каждому из своих клиентов именно то, что он заслужил. Разве она вот так ушла бы и оставила лавку открытой? Фионе не хотелось в это верить.
Она могла быть только… внизу.
Фиона переступила с ноги на ногу.
«Я пришла в неподходящее время. Что-то не так, что-то точно не так, боже! А что, если Прастарая обвинит меня в том, что я ей досаждаю?»
Было неловко. Фиона так долго ходила сюда, добилась определенных привилегий и, видимо, даже благосклонности… и все же не могла перестать бояться Прастарой. В глубине души она чувствовала, как хрупко равновесие. Их добрые отношения в любой момент могут пойти наперекосяк. Было что-то совершенно непредсказуемое в этих ӧссеанах.
Фиона сжала губы. С другой стороны, раз уж она сюда тащилась, то так просто не уйдет – слишком дорожит своим временем! Она откинула занавеску на стене за прилавком, прошла по узкому коридору в заднюю комнату и заглянула внутрь.
– Мать?.. – позвала она в тишине.
Здесь тоже никого не было. Однако створка двери, обычно закрывающей вход в лардӧэн, была поднята.
Фиона спустилась вниз. В лардӧэне была почти полная темнота. Запах грибов усилился до невыносимого. Но плоские красные огоньки в полу вели ее по знакомому пути к алтарю. Она никогда в жизни не была здесь одна, только с ними, с людьми и ӧссеанами, которые здесь собирались. Она так привыкла к их присутствию, что даже сейчас мысленно слышала отзвуки их шагов вокруг. Они спускаются по лестнице. Снимают обувь и садятся на подушки у стен. Все равны, все вместе – все с одним общим желанием.
Пылающая, пьянящая гармония.
Но сегодня подземный зал был пуст, а вместо опьянения остался только леденящий душу страх. Фиона нерешительно остановилась перед статуей Аккӱтликса, с холодным превосходством возвышавшегося над аиӧ. Она коснулась плеча двумя пальцами, как подобало, и с угасающей надеждой пустилась исследовать темные углы.
А их было много. По всей круглой комнате располагалось пятнадцать ниш, прикрытых красными шторами. Фиона начала раздвигать шторы одну за другой, заглядывая в коридоры.
Она уже прошла половину круга, когда вдруг из одного из коридоров донесся запах грибов, такой густой, такой острый, что чуть не сбил ее с ног. В храме всегда немного пахло грибами, но она никогда не замечала, что запах может исходить снизу. Что случилось, раз теперь запах просто невыносим? Будто в нише что-то разворошили. Кто-то нарушил спокойствие. У Фионы мурашки побежали по коже, а во рту появился горький привкус. Воздух, должно быть, был пропитан мириадами невидимых спор.
«Почему здесь нет света? – рассердилась она. – Почему, черт возьми, во всем храме нет ни одной лампы, которую можно было бы взять с собой внутрь?» Единственный источник света – плоские красные светящиеся пластины – был вделан в пол. Она разблокировала нетлог и посветила его дисплеем.
На полу коридора она увидела темный силуэт лежащего тела. Фиона вздрогнула от испуга, когда осознала, что это Прастарая. Она понятия не имела, как распознать смерть, но, когда прикоснулась к телу, оно не показалось ей холодным или окоченевшим. Она взяла ӧссеанку под руки и потянула к свету. Старуха была хрупкой и довольно миниатюрной, и все же Фионе стоило немалого труда выволочь ее по круто поднимающемуся полу в зал. Фионе не хотелось думать о том, как ей придется тащить ее вверх по лестнице. Пальцы скользили по стеклянистому слою чего-то скользкого, покрывающего кожу и одежду Прастарой. Запах плесени и грибов лишал Фиону сил.
Наконец они обе оказались в храме. Фиона увидела белые полосы мицелия, которые покрывали Прастарую, как кокон липкой паутины. «Рё Аккӱтликс!» – простонала она тихо. Мицелий был на лице Прастарой. Во рту. На глазах.
Фиона полезла в сумочку за салфетками и вытерла ей лицо. При этом она с испугом заметила те же белые пятна на кружеве своей блузки, но бояться, что гриб захватит и ее, было некогда. «Рё Аккӱтликс, можно ли надеяться, что Прастарая еще жива? Как ей помочь?» – лихорадочно думала она.
– Мать? Ты меня слышишь?
Неожиданно Прастарая сипло вздохнула. Пошевелилась. Открыла глаза. Фиона подсознательно уклонилась от вспышки трёигрӱ.
– Фиона, – пробормотала Прастарая.
Ее рука – костлявая когтистая лапа в блестящей вуали гифы – с трудом поднялась и вцепилась в рукав Фионы. В этой хватке было удивительно много силы.
Фиона затряслась от ужаса. Когда она склонила над ней голову, то отчасти ожидала, что случится что-то жуткое: что плазмодий гриба, пожирающий тело инопланетянки изнутри, вдруг рванется вверх, захватывая и ее… но пугающим стало другое.