– Надо немного ввести вас в курс дела перед встречей, потому что это будет частью презентации, – тараторит Джо. – Я кое-что от вас утаила… боялась переборщить с информацией. Полторы недели назад один из моих практикантов заканчивал каталогизировать останки Сюзанн из двух гробов. Как вы понимаете, там было полно мусора: пыли, грязи, глины, осколков костей. Я хотела удостовериться, что мы отфильтровали абсолютно все. Умудрился же первый следователь упустить из виду третью правую бедренную кость. Кстати, мы подняли несколько его других дел – и тоже нашли ошибки.
– Не томите, Джо, – говорю я.
– Мой студент нашел подозрительный хрящик. Я подтвердила его догадки: хрящ принадлежал плоду. Одна из неопознанных жертв оказалась беременна девочкой. Мы только что сверили ДНК ребенка с ДНК Террела и можем с уверенностью сказать, что он – не отец. Мы добавим образцы ее ДНК в криминалистические базы данных – возможно, найдем еще одно совпадение. Новую зацепку.
Ну конечно, Террел – не отец!
Я мысленно начинаю считать. В могиле лежали шесть девочек: мы с Мерри, Ханна, две неопознанные жертвы и один ребенок. Кто-то из них вновь начинает зудеть у меня в голове – на всякий случай, вдруг я забыла?
Все ответы – у меня.
Мистер Вега: Тесси, можешь нам немного рассказать про «пыльцу Чернооких Сюзанн»?
Мисс Картрайт: Это трудно объяснить. Термин придумала моя подруга Лидия.
Мистер Вега: Все же постарайся. Расскажи, например, про тот случай, когда ты вышла под проливной дождь – и отец не мог увести тебя обратно в дом.
Мисс Картрайт: Я думала, если постою под дождем подольше, он смоет с меня всю пыльцу.
Мистер Вега: Ее видно?
Мисс Картрайт: Нет.
Мистер Вега: А когда ты впервые ее заметила?
Мисс Картрайт: В день выписки из больницы. Еще раз: я ее не вижу. Какое-то время мне казалось, что дело в кондиционере для белья. В мыле. В стиральном порошке. Поэтому мне и не удается от нее избавиться, думала я.
Мистер Вега: Сейчас пыльца тоже есть?
Мисс Картрайт: Немного. Самое ужасное было, когда она попала в спагетти с тертым пармезаном. Я потом всю ночь блевала.
На огромном столе в конференц-зале нет никаких костей. Только одинокая коробка с салфетками «Клинекс». У меня такое чувство, что кто-то вбил гвоздь в мое сердце.
По всей видимости, на встречу, устроенную Джо, я пришла первой. В комнате никого, только стол и стулья – да остаточные флюиды боли после встречи с мамой и братом Ханны. Если бы существовал какой-нибудь УФ-фонарь для поиска следов горя и гнева, здесь все стены оказались бы испещрены жутким граффити в духе Дали. Сколько семей сидело за этим столом, ожидая, пока их любимых загонят в упрямые рамки криминалистической науки?
Дверь за моей спиной со щелчком закрывается. Флуоресцентный свет так палит с потолка, что почти останавливает ток крови в жилах. Я сажусь на стул, в котором совсем недавно сидел брат Ханны, и пытаюсь выключить мысли.
Дверь открывается, и в зал заходят сразу все участники встречи. Билл, лейтенант Майрон, Джо и ее русский друг Игорь Аристов, тот самый гений из Галвестона.
– Игорь – как Игорь Стравинский, – сказала мне Джо по телефону в тот вечер, зная, конечно, что я сразу представила себе горбуна из «Франкенштейна», а вовсе не автора «Весны священной».
Этот Игорь, однако, не горбун. У него нет черной накидки с капюшоном и жутких вытаращенных глаз. Он высокий и подтянутый, одет в штаны цвета хаки и красное «поло». Глаза теплые, карие. Из уголков глаз бегут морщинки – но почти сразу останавливаются. Едва заметная проседь на висках.
Игорь подходит ко мне и крепко пожимает мою руку.
– Вы, как я понимаю, Тесса. Очень рад знакомству.
У него сильный акцент, и большинство женщин на моем месте уже воображали бы, как он снова и снова произносит их имя в любовном пылу. Это не про меня. Я пришла сюда только потому, что хочу помириться с Джо. Все эти «если бы» да «кабы», которыми будет пестрить речь Игоря, мне неинтересны. Или этот гений сейчас сотворит чудо на моих изумленных глазах, или мне надо прислушаться к совету Билла: смириться с участью Террела.
Лейтенант Майрон садится первой. Интересно, я выгляжу такой же убитой, как она?
– Давайте все присядем, – говорит Джо. – Не будем тянуть время, у Эллен была тяжелая ночь.
– Полицейский застрелил свою молодую жену. По одной пуле за каждый месяц совместной жизни – всего шесть. Начинай, Джо.
Джо кивает. От волнения она никак не может унять свои руки: первый раз вижу ее в таком состоянии.
– Обычно я посылаю Игорю образцы стертых в порошок костей, а он изучает их и высылает мне готовые результаты исследований. Но это бумажки, переписка между двумя учеными. Я хочу, чтобы вы трое услышали все из первых уст: вдруг какая-нибудь мелочь поможет что-то вспомнить. – Она старательно прячет глаза от меня. Ясно, кому здесь больше всего требуется такая помощь.
Игорь устроился во главе стола.
– Я – геохимик. И геолог-криминалист. Основы изотопного анализа кто-нибудь изучал? – Игорь обводит нас взглядом. – Хорошо, тогда я попробую объяснить на пальцах. Жертв я буду называть «Сюзанна номер один» и «Сюзанна номер два». Я получил образцы бедренной кости Сюзанны номер один и образцы черепа и зубов Сюзанны номер два. Кроме того, Джо прислала мне образцы плода, принадлежавшего Сюзанне номер два. Я сумел установить, что одна женщина прожила большую часть жизни в Теннесси, а вторая – почти наверняка из Мексики.
– Что? – Билл своим удивлением взрывает напряженную обстановку в комнате. – Откуда вы можете это знать?
Игорь переводит на него спокойный взгляд.
– Кости человека поглощают определенные химические маркеры из почвы того региона, где он проживает. Соотношение элементов – кислорода, свинца, цинка и так далее – в почвах большинства регионов остается одинаковым на протяжении сотен тысяч лет, с тех пор, как формировались реки и горы. А есть и современные маркеры. Очень легко определить, что Сюзанна номер один – американка, а не европейка, потому что в Америке и Европе используются различные источники этилированного бензина.
– То есть наши кости впитывают всякую хрень из воздуха? – вдруг оживляется лейтенант Майрон. – Так ведь мы уже давно отказались от этилированного бензина!
– Неважно, – терпеливо отвечает Игорь. – Да, сейчас он запрещен, но его следы до сих пор обнаруживаются в почве и в нашей костной ткани. А маркеры Сюзанны номер один указывают на то, что она в течение многих лет проживала рядом с определенным набором шахт, скорей всего, неподалеку от Ноксвилля, Теннесси. Сколько именно лет – не знаю. И место ее смерти мне тоже неизвестно. Я, возможно, смог бы это сказать, будь у меня образец ее ребра. Ребра человека постоянно растут и меняются, поглощая вещества из окружающей среды. С их помощью можно установить место проживания человека в последние восемь-десять лет его жизни. Но скелеты жертв неполные: из могилы удалось извлечь лишь отдельные части головоломки.
– Мексика. Теннесси. – Билл не сводит взгляда с лейтенанта Майрон. – Ваш убийца, вероятно, кочует с места на место. А Террел ни разу не уезжал из дома.
– Он не мой убийца.
Билл оставляет сарказм лейтенанта Майрон без внимания и продолжает что-то строчить в телефоне.
– Перестаньте, пусть Игорь договорит, – призывает к порядку Джо.
– Ничего-ничего, – улыбается Игорь. – Я даже рад выбраться из лаборатории. И особенно – лично познакомиться с вами, Тесса. Подобные встречи вдыхают в мою науку… жизнь. А это дело представляет особый интерес. Мне удалось извлечь еще больше информации из останков Сюзанны номер два и ее нерожденной дочери. В них содержатся элементы вулканической почвы и маркеры, указывающие на то, что в рационе жертвы было много кукурузы. Я могу предположить, что она родилась в Мехико или где-то неподалеку. Мы с Джо считаем, что ей было около двадцати лет.
– Это еще не все? – спрашивает Билл.
Игорь кладет ладони на стол.
– В могиле был лишь один череп, который принадлежал Сюзанне номер два. Я попросил Джо прислать мне образцы определенных зубов, потому что зубы позволяют выстроить хронологию. – Если прежде он говорил монотонно, словно читал лекцию, то теперь его голос немного оживляется. – Эта наука открывает поразительные вещи! В детстве мы суем в рот все что ни попадя. Зубная эмаль поглощает пыль. Первый моляр формируется к трем годам – и как бы замораживает изотопный сигнал в этом периоде. Первый моляр Сюзанны номер два говорит нам, что она в раннем детстве жила в Мехико. Третий моляр заканчивает формироваться в подростковом возрасте – в случае Сюзанны номер два это по-прежнему был Мехико. А что потом – не знаю. Ближе к совершеннолетию она переехала или ее похитили.
– С ума сойти. – Лейтенант Майрон обводит взглядом присутствующих. – Правда?
Непонятно, действительно она восхищена, или голова у нее идет кругом от недосыпа и постоянного присутствия зверского насилия в рационе.
– А почему вы уверены, что она уехала из Мехико живой? – спрашивает Билл. – Известно, что убийца перемещал останки минимум дважды. Он не сразу закопал своих жертв в том поле рудбекий, где нашли Тессу. – Билл резко переводит взгляд на меня, словно только что вспомнил о моем присутствии. – Извини, Тесса. Я просто хочу сказать, что, возможно, через границу перевезли уже ее останки.
Лейтенант Майрон зарывает пальцы в волосы.
– Если жертву похитили или она была нелегалкой, установить ее личность практически невозможно. Родные не разместят в базе ДНК дочери-нелегалки. А если они подумали, что их дочь попала в руки торговцев наркотиками, то тем более не захотят поднимать шум – чтобы не нарваться на новые неприятности. Эти изверги вешают обезглавленных жертв на мостах. Родителям надо думать о безопасности остальных детей.
Джо кивает.
– Она права. Я работала над останками девушек и женщин, убитых и зарытых в пустыне неподалеку от Хуареса. Беседовала с их семьями. Все они запуганы до смерти. В этой пустыне погребены сотни девушек, и с каждом годом их все больше.