Вспомнился тот страшный день почти двадцать лет назад. Анфиса увидела себя, молодую, полную надежд и веры в скорый конец войны, захватившей полмира. Пригнувшись, она шла по окопу, стараясь не разбудить задремавших солдат, изредка поднимая голову, чтобы выглянуть наружу.
С неба крупными хлопьями падал не то снег, не то пепел, покрывая затаившуюся в ожидании землю сплошным ковром.
Его она увидела не сразу. Юнец, почти мальчишка. Он лежал метрах в двадцати от окопа, уткнувшись лицом в сложенные руки, припорошенный этими серыми хлопьями. Анфиса кинулась к нему, не зная, ранен он или уже умер. Она просто исполняла свой долг.
На пути ее встал ребенок. Его лицо исказила злая гримаса, от которой по спине Анфисы прошел мороз. Он преградил ей дорогу лишь на миг, прежде чем раствориться в воздухе, но этого мгновения хватило… Снаряд разорвался чуть в стороне от парня, которого она так спешила спасти. Грудь пронзила обжигающая боль, ноги подогнулись, и Анфиса провалилась в темноту.
Ее комиссовали через две недели, вернули в больницу, где когда-то она работала с Иваном. А еще через неделю доставили и его самого. Ивану оторвало обе ноги. Он почти не приходил в себя, постоянно бредил, все куда-то рвался. Анфиса старалась проводить с ним как можно больше времени, хотя раненые все прибывали и прибывали, свободных рук катастрофически не хватало.
Она не успела. Он умер перед ее очередным приходом. Женщина положила голову мертвого любимого себе на колени, гладила по отросшим волосам и говорила, говорила…
– Ванечка, у нас с тобой будет ребенок. И мне кажется – это девочка. Я чувствую.
Он уже ничего не мог ответить, но Анфиса верила, он ее слышит. И ей казалось, будто на мертвом лице появилась улыбка…
– Таня, – тихо позвал доктор, и звук его голоса вернул Анфису к действительности, – снизьте частоту приема препарата, что я назначил неделю назад.
– Насколько?
Мужчина снял очки и потер переносицу, на которой остался красный след.
– До двух раз в день. К сожалению, положительной динамики нет. – Подумал о чем-то и добавил: – Вы можете идти, я справлюсь здесь.
– Хорошо, Сергей Владимирович. – Девушка кивнула, но доктор не смотрел в ее сторону.
Когда за дверью стих стук каблучков, мужчина еще немного постоял, а потом положил ладонь на лоб пациентке. Женщина резко открыла глаза и встретилась с ним взглядом, но вместо равнодушных синих глаз доктора она видела перед собой холодные синие глаза мальчика.
– Поиграй со мной. – Тот, кто однажды спас ее от снаряда, теперь пришел ее убить.
Она видела, как открывается рот доктора, но голос был не его: это был голос мальчика из ее кошмаров – тихий, но такой пугающий, что женщина не выдержала и закричала:
– Не тронь мою дочь! – Анфиса почувствовала, как клокочущая внутри ее ярость придает ей сил.
Грубые руки доктора тут же схватили ее за плечи, вжали в жесткий матрас, точно их обладатель сомневался в крепости ремней и боялся, что они порвутся, отпустят бьющееся тело на волю. Крик перешел в хрип, а затем в надсадный кашель. Изо рта женщины хлопьями вырывалась желтоватая пена вперемешку с кровью. Она дернулась еще несколько раз и затихла. Остановившийся взгляд уперся в потолок, на лице застыла гримаса боли и отчаяния.
Мужчина посмотрел на часы и выдохнул:
– Время смерти двенадцать двадцать три.
Евгений
– Вы как-то слишком спокойны, – старуха сидела на заднем сиденье, и Краснов время от времени ловил ее взгляд в зеркале заднего вида, – тот человек, он может быть опасен.
– Неужели вы за меня переживаете?
– Я опасаюсь, что вы можете не справиться. – Старуха дернула плечом. – Не забывайте, у него Марина. Почему мы не можем обратиться в полицию?
– Приехали, – вместо ответа бросил Евгений. Старуха осталась сидеть, ожидая, что он выйдет и откроет для нее дверь, а он продолжал сидеть как ни в чем не бывало.
– Прошу вас пойти со мной, – не дождавшись, выдавила она из себя. – Много времени это не займет.
Он не стал спорить. Все же пришлось вылезти из машины и открыть ей дверцу. Она кивнула, подавая Евгению руку, и даже удостоила улыбки.
– Аня ничего не знает о своей сестре, – инструктировала старуха, пока они шли по больничным коридорам, сопровождаемые эхом собственных шагов. – Не думаю, что подобные новости положительно повлияют на ее состояние.
– Разумеется. Зато ей наверняка станет легче, как только бабуля, которую она обокрала, переступит порог палаты. – Евгений и не думал язвить, слова вылетели сами собой. Старуха вызывала в нем странные и противоречивые чувства. С одной стороны, ему было ее жаль, с другой же хотелось послать ко всем чертям за ее надменность и высокомерие.
– С этим я как-нибудь справлюсь.
– Тогда зачем потащили меня с собой?
– Для подстраховки. Или вы уже забыли, при каких обстоятельствах ее похитили?
Дабы не накалять обстановку, Евгений решил промолчать.
Аня полусидела на кровати, подогнув колени, и что-то рисовала в блокноте. Увидев посетителей, сунула блокнот под одеяло и уставилась на них большими серыми глазами. Евгений почему-то подумал, что глаза у нее похожи на льдинки. Наверняка кто-то уже говорил ей об этом.
– Елизавета Петровна, – испуганно заблеяла девушка, – я…
– Только не волнуйся, детка, тебе нельзя. – Старуха придвинула стоящий у стены стул к ее койке. – Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо.
– Я рада. Врач сказал, что ты родилась в рубашке. – Старуха попыталась взять руку девушки в свою, но та дернулась, точно обожглась.
– Где Даня? Он приходил ко мне.
– Я не знаю, детка. – Старуха оглянулась на Евгения в поисках поддержки. Сыщик пожал плечами, мол, откуда мне знать.
В палату заглянула медсестра, смерила их неодобрительным взглядом и выпалила:
– Кто разрешил вам войти? У нас тихий час, посещение больных запрещено.
Краснов обрадовался ее появлению, подхватил медсестру под локоток и вывел в коридор.
– Что вы себе позволяете? – запоздало возмутилась медсестра. – Я охрану позову.
– Не надо охрану, я из полиции.
Девушка сразу успокоилась и переменила тон. Удивительно, как люди доверчивы. Даже не попросила показать удостоверение.
– Как-то поздно вы спохватились, господин полицейский! У нас тут человек с шестого этажа сиганул, а вам и дела нет.
Краснов уже хотел сказать, что он здесь не по этому делу, когда словоохотливая девушка кивнула на дверь Аниной палаты со словами:
– Влез на подоконник и спрыгнул. Ну не псих? И как он только в палату попал, ведь никого не пускали к Соломатиной.
– Как вы назвали психа?
– Никак не назвала, – вытаращила глаза медсестра, – слушайте, вы точно из полиции?
– Точно-точно, – он достал из бумажника пятьсот рублей, – вот мое удостоверение. Похож?
– Вылитый – Женщина, кажется, даже не посмотрела на купюру, которая уже оказалась у нее в кармане. – Даниил его звали, больше ничего не знаю. Каким-то образом пробрался в палату к пациентке и сиганул из ее окна вниз.
– А раньше вы его здесь никогда не видели?
– Нет. Его вообще никто не видел. Если бы не тело на асфальте, ничего бы и не узнали. Голова у него лопнула, как арбуз.
– Обойдемся без подробностей. – Евгений не был брезгливым, но сейчас его почему-то замутило. – Я, с вашего позволения, вернусь в палату?
– Да, пожалуйста, – равнодушно ответила она. – Тогда позже загляну, нужно будет укол поставить.
– Мы скоро уйдем, – пообещал Евгений и подмигнул вмиг раскрасневшейся барышне.
Что произошло за время его короткого отсутствия, Евгений не знал, только, вернувшись, застал старуху в объятиях внучки. Обе ревели белугами, не обращая на него никакого внимания, и не заметили постороннего присутствия. Он потоптался в нерешительности и уже собрался уйти, когда заметил на тумбочке возле кровати блокнот.
Девчонка отлично рисовала. Краснов с интересом рассматривал портрет молодого человека, обдумывая слова медсестры.
– Кто это? – Он протянул блокнот Ане.
Красные опухшие глаза девушки часто заморгали, губы зашевелились, и она ответила:
– Даня. Я думала, что он приходил, но на самом деле мне все приснилось. Видимо, так действовало обезболивающее.
– И что он делал? Он говорил с вами? – В молодом человеке, нарисованном Аней, Евгений без труда узнал черты Бирюка. Скорее всего Даниил его сын, по возрасту как-раз подходит.
– Говорил. Всякий бред, – Аня беспечно махнула рукой. – О Марине, которую похитили, про какое-то проклятье и ангела. Говорю же, я была под воздействием препаратов.
– Надеюсь, что теперь тебе лучше.
– Гораздо. Спасибо.
Ни говоря больше ни слова, Евгений вышел из палаты, но успел услышать:
– Бабушка, кто это был?
– Очень хороший человек, который обязательно нам поможет, детка.
Только сев в машину, Евгений достал мобильный и набрал номер, который давно выучил наизусть.
– Антоха, здесь, похоже, все серьезнее, чем я предполагал. Подъехать сможешь?
– Не вопрос, – отозвался Антоха.
– Тогда давай часам к четырем, думаю, управимся. Не мне тебя учить. До скорого!
За несколько часов до встречи
Здоровенный мужик, называвший себя Бирюком, зашел к ней рано утром. Марина не боялась его, хотя для чего-то он ее здесь запер. И хоть условия содержания были приличными, радоваться она не спешила.
– Когда вы меня отпустите? – Она сидела на краешке кровати и смотрела ему прямо в глаза. – Я ничего вам не сделала.
– Скоро. Сегодня и совершим обмен. Осталось дождаться моего сына, и поедем.
– Какой обмен и куда мы с вами поедем?
– Не будь такой нетерпеливой, скоро все узнаешь.
– Вы меня убьете?
Мужчина посмотрел на нее и вдруг рассмеялся, задрав голову к потолку. Отсмеявшись, утер выступившие слезы рукавом рубашки.