— Ну же, Ева! Борись за свою жизнь! — раздался голос, словно пригвоздив его к месту.
Алек стиснул челюсть и бросился вниз по лестнице. Дерево разлеталось в щепки, когда он с яростью выбил дверь, ведущую в подвал.
— Ева, — прорычал он, увидев её безжизненное тело.
Существо, нависшее над ней, повернулось к нему, злобно ухмыляясь, пена пузырилась в уголках его рта.
— Мне очень жаль, — промурлыкал он, — ты как раз опоздал. — Улыбка осветила его чёрное, блестящее лицо, когда он соскользнул со стола.
— Пожертвуй собой, — скомандовал Алек.
— Вижу, ты узнаёшь во мне то, что я вижу в тебе, — усмехнулся Аластор, обходя Алека кругом. — Мы оба не отсюда.
— Вернись в Тартар с миром, — холодно произнёс Алек.
Аластор хихикнул.
— Я и не успел насладиться её телом.
Алек бросился на Аластора. Схватка была отчаянной: он ударил существо с силой, достаточной, чтобы повалить валун, и, обернув руки вокруг его талии, рванул его к бетонному полу. Ярость питала каждый его удар, и чёрная кровь сочилась изо рта Аластора, капая в лужу, расширяющуюся вокруг его головы. Аластор попытался схватиться за него, но скорость и неистовая решимость Алека мешали ему удержать хватку. В конце концов, Аластор поднял ногу и с силой ударил его в рёбра, откинув назад. Алек врезался в металлический стул, но тут же поднялся, схватив его за ножки.
Развернувшись, Алек обрушил металл на лицо Аластора, заставив его пошатнуться. Он снова поднял стул и, не теряя времени, вновь ударил существо по голове. Аластор рухнул на колени, и Алек тут же рванулся к Еве, не упуская возможности быть рядом с ней в тот момент, когда это было нужнее всего.
Алек сорвал ремень, удерживавший голову Евы, и осторожно приподнял её подбородок. Он раздвинул её губы и коснулся их своим ртом, глубоко выдыхая, чтобы передать ей ту силу, что копилась в его теле. Магия покалывала его горло, будто живое пламя, переходя от него к Еве. Его ладони обхватили её лицо, и он ощущал, как её щеки постепенно согревались с каждым вдохом, что он дарил ей. Высвобождение силы изматывало его до предела, дрожь пробегала по телу, и усталость давила на него грузом.
Сзади раздалось зловещее шипение. Алек повернулся как раз вовремя, чтобы перехватить кулак Аластора, метивший в его лицо. Удар был такой силы, что его отбросило в сторону, и он наткнулся на поднос, заваленный инструментами для татуировок. Пара ножниц упала на пол в нескольких шагах от него, и Алек потянулся к ним, но прежде чем он успел дотянуться, нога Аластора ударила его в живот. Ребра Алека хрустнули, боль огненной спиралью прошлась по всему телу. Задыхаясь, он отбросил боль в сторону и, собрав силы, пополз к ножницам. Аластор уже замахнулся для очередного удара, но Алек перекатился на спину и, собрав всю свою мощь, поднялся, сжав ножницы обеими руками.
Зарычав от боли, он вонзил лезвие в верхнюю часть бедра Аластора. Тот взревел, когда Алек продолжал прорезать мышцы до самого колена. Бедро существа раскрылось, как разорванное мясо, и чёрная кровь хлынула, заполняя пространство между изуродованными тканями. Алек вытащил ножницы и встал на ноги, раздвоив лезвия, как два импровизированных клинка. Он кружил вокруг раненого врага, готовый к следующей атаке, пока Аластор корчился на полу, выплёвывая гневные угрозы:
— Я вырвусь из той дыры в Подземном мире! И когда это случится, я убью всех, кого ты любишь! — прошипел Аластор, сжимая зубы.
— Мы будем ждать, — ответил Алек, присев рядом. Он прижал лезвия ножниц к шее Аластора, вонзив их глубоко в мышцы. Кровь фонтаном вырвалась из разрезов, и Алек успел отшатнуться, избегая брызг.
Тело Аластора задёргалось и затихло. Подвал погрузился в зловещую тишину, нарушаемую только тяжёлым дыханием Алека. Он нащупал свои раны, проверяя, насколько серьёзны повреждения. Восстановление шло медленнее обычного, и ему необходимо было вернуться в Тартар, пока силы окончательно не покинули его, превращая в смертного. Бросив ножницы, он осторожно подошёл к Еве. Перед тем как коснуться её лица, он вытер руки о джинсы, очищая их от крови. Снова приподняв её подбородок, Алек откинул волосы Евы и выдохнул ту огненную энергию, что привела его сюда — силу, пробуждающую кровь Древнего Оракула.
— Ева? — негромко произнёс он, пристально изучая её лицо.
По комнате пронёсся ветер, и подвешенная лампочка на потолке закрутилась, отбрасывая хаотичные всполохи света. Вокруг них заволокло дымом, и Алек услышал удалённый смех Пифии.
— Пифия! — в отчаянии закричал он. — Я опоздал? — Но Оракул не ответила. Её смех лишь усиливался. — Пифия! Ответь мне!
Внезапная вспышка света осветила Еву, и Алек отпрянул назад. Когда ветер и дым рассеялись, тело Евы засияло ярким янтарным светом. Вибрации, исходящие от её тела, очерчивали её контуры, пока свет не поднялся над ней, словно рой золотых светлячков. Ева резко вдохнула, и мерцающие огоньки стремительно вернулись в её тело, врываясь с глухим хлопком.
— Ева? — прохрипел Алек, ковыляя к ней.
Её глаза засверкали ярким золотом, и тихий, незнакомый смех сорвался с её губ.
— Благодарю тебя, юный бессмертный, — прошелестела она.
— Пифия? — Его сердце ёкнуло, когда глаза Евы закатились. Он осторожно прислушался к её дыханию, убедившись, что оно всё ещё ровно.
Стиснув зубы от боли, пронзившей рёбра, Алек освободил её от пут, просунул одну руку под её шею, другую — под колени и медленно понёс к выходу, превозмогая каждое движение. Силы стремительно покидали его, тянув обратно в Тартар, но он боролся с этим желанием. Пробравшись к двери, он бережно положил Еву на траву перед домом.
Сирены прорезали ночную тишину, и красные и синие огни замигали вокруг. Алек поднял руки, готовый сдаться.
Глава 19
Шиллинг загибал свои потрескавшиеся, мозолистые пальцы, перечисляя сухие факты:
— Никаких отпечатков — ни на теле, ни на месте преступления. Соскоб из-под ногтей погибшего — пустой, без следов ДНК. На видеозаписи видна вся сцена, но лицо преступника без особых примет.
— И у нас остаётся всего несколько часов, чтобы найти Еву живой, — добавил Джеймс, сдерживая раздражение.
— Чистый кошмар, — хмуро резюмировал Шиллинг.
— А я пришёл с подарками, — воскликнул Уинслоу, врываясь в кабинет с кипой бумаг. — Во-первых, дорожный патруль Оклахомы передал, что федералы Мексики сообщили о тридцати семи похожих убийствах за последние десять лет. Вот несколько снимков, остальные в пути. — Он разложил перед коллегами пачки глянцевых фотографий.
Джеймс листал их, задерживаясь на каждом изображении:
— И на каждом теле — одинаковая татуировка дерева, как у нашей жертвы.
— Значит, он уже давно этим занимается, — медленно проговорил Шиллинг, вглядываясь в фотографии.
— Так и есть, но теперь мы его остановим. Что у тебя ещё?
— О, парни, вы меня обнимете за это. Патрульный только что получил наводку на машину, подходящую под описание Форда. Одна женщина позвонила после того, как увидела репортаж по телевизору. Она узнала машину, точно такую у её соседки, и…
Не дожидаясь окончания фразы, Джеймс и Шиллинг вскочили.
— Чёрт возьми, Уинслоу, — Джеймс уже кидал ключи напарнику. — Адрес пришли на наши устройства.
— Ох и мудак, — пробурчал Шиллинг, выходя за ним следом.
* * *
Добежав до машины, Шиллинг тяжело рухнул на сиденье, всё ещё задыхаясь.
— Сикомор-Хайтс, — выдохнул он. — Фарго-стрит, дом 6717, Сикомор-Хайтс.
Джеймс выключил свет в салоне, как только завёл двигатель.
— Место совсем рядом с точкой, где он выискивает жертв.
Шиллинг надавил на педаль, и машина сорвалась с места, визжа шинами по асфальту.
— В Сикомор-Хайтс поступил сигнал о краже со взломом, — раздался голос в радиоприёмнике, пока Джеймс тянулся, чтобы увеличить громкость. — Фарго-стрит, 6717, Сикомор-Хайтс, — монотонно доложила диспетчер.
— Кража? Что за чертовщина там происходит? — Шиллинг, нарушая правила, проскочил на красный свет и выехал на шоссе.
Джеймс схватил передатчик:
— Два короля двенадцать, мы на месте через пять минут.
— Семь Линкольн один, приём. Я возвращаюсь с Линн Лэйн. Два короля двенадцать, заходите с семьдесят первой улицы, — голос из радиоприёмника звучал ровно и уверенно.
Машина рванула к съезду, и Джеймс вжался в дверь, чтобы удержаться.
— Два короля двенадцать, повторяю, мы следуем с семьдесят первой улицы. Нам потребуется подкрепление.
Диспетчер замолчала, и спустя мгновение её голос снова раздался в радиоприёмнике:
— Для кражи со взломом?
Шиллинг выхватил передатчик из рук напарника:
— Всем подразделениям немедленно собраться у 67–17 Фарго-стрит. Повторяю, всем собраться! Подозреваемый, возможно, вооружён и крайне опасен.
Диспетчер явно осталась недовольна, но спорить не стала.
— Мужчина подъехал к дому на жёлтом скутере, видно, что он взломал дверь и вошёл внутрь. Будьте осторожны: подозреваемый может уйти пешком.
— Семь Линкольн один, я в районе. На лужайке перед домом двое — мужчина и женщина. Устанавливаю контакт.
Шиллинг увеличил скорость, когда впереди замелькали огни сирен.
— Семь Линкольн один, женщина не реагирует. Нам понадобится помощь.
— Семь Линкольн один, приём. Связываюсь с Европейской Ассоциацией Студентов-Медиков. — Диспетчер замолчала, прервав передачу на несколько минут, а затем вернулась в эфир: — ЕАСМ уже выехали к вам.
Машина въехала в район, и Джеймс затаил дыхание. Замедлившись, он выскочил из автомобиля и поспешил к офицерам, склонившимся над женщиной на лужайке.
— Как она? — крикнул Джеймс.
— Она дышит, но без сознания. Ждём скорую, чтобы доставить её в больницу, — ответил офицер, поднимаясь и встречая Джеймса на тротуаре. — Она была в розыске, да? Я узнала татуировку.
Ещё несколько патрульных машин остановились, сирены ревели. Джеймс, проигнорировав вопрос, быстро спросил:
— Кто ещё в доме?