Хаа . Ромейн испустил долгий разочарованный вздох: Значит, у этого Сиэля есть другие дела, которые он хочет, чтобы я сделал?
Да. Он хотел спросить вас, почему вы потратили столько денег на странную миссию и есть ли у вас что-то запланированное .
Медисса посмотрела на лежащую на столе пачку оленьих шкур, немного поинтересовавшись, не делал ли Ромэн это просто для развлечения. Но эта мысль быстро прошла. Для эльфийской принцессы собственность была очень незначительной. Если бы это были Скарлетт или Фрейя, они бы смотрели на Ромен с большим подозрением.
Ах, я хотел поговорить об этом, — удивился Ромэн, — в лесу больше нет оленей. Вы что-нибудь знаете об этом?
Как человек, живший до Войны Святых, и тот, кто вырос как командир Серебряных Эльфов, выражение лица Медиссы стало суровым, когда он услышал слова Романа.
Животные в лесу не исчезли бы без причины.
Было ясно, что враги двинулись в путь. Она посмотрела на Ромена и поняла, что тот отправляет авантюристов в разные районы на поиски неестественных вещей:
Что именно сообщили авантюристы?
Несколько авантюристов сказали, что заметили поблизости действия нежити. Я думаю, эта злая нежить из Бучче достигла этой области. Брендель ранее сказал, что они недалеко от Трентхейма, верно?
Это был Мадара .
Том 3. Глава 208. Черные розы, тернии и жажда власти
Королевская фракция
В Трентайм действительно пришли Мадара.
Как будто этого было мало, всего за два месяца граф Ранднер собрал в Паласе двадцатитысячное войско под предводительством самых преданных рыцарей. С горцами и прочими примкнувшими к ним племенами эта армия годилась уже не только для запугивания: они были готовы к полноценной демонстрации силы посмевшим бросить вызов непокорным.
Эта мобилизация наглядно доказала, насколько далек граф от ухода на покой. Старый тигр лишь притаился в засаде, из-под прищура наблюдая за своей территорией, но стоило ему зареветь — точно так же, как и несколько десятилетий назад, задрожал весь юг Ауина.
Ранднер все также держал в железной хватке весь Трентайм, и сейчас очень многие уже в открытую насмехались над дразнящими его дурачками из Фюрбурга.
Командующий королевских рыцарей граф Ассель принимал рапорты с юга уже лично и чуть ли не ежедневно, и незамедлительно передавал их принцессе. Вот и в этот раз он быстро покинул свои покои и бросился докладывать, переговариваясь на ходу с явно поджидавшим за дверью лордом Коббом.
— Приветствую, командир. я слышал, есть новости с юга?
Кобб занимал не самое высокое положение в королевской фракции, зато подчинялся непосредственно Великому мастеру Флитвуду. Тому самому наставнику принцессы, обладающему огромным влиянием и пользующимся уважением при дворе, завидев которого склонялись даже самые могущественные члены королевской фракции.
Ассель, не желая из-за Кобба навлекать на себя недовольство Флитвуда, решил поделиться информацией, ответив с кивком:
— Ее Высочество расположена к этим бунтовщикам, и очень жаль, что это так — ее ждет разочарование. По правде говоря, многие командующие не поддерживают ее стремления с ними связываться: слишком опасно, слишком силен граф Ранднер.
С притворным вздохом Кобб согласно кивнул в ответ:
— А еще ее Высочество не желает общаться с герцогом Арреком! Ну что за дитя, сколько бы слухи не воспевали ее ум! Все-таки девчонка девчонкой еще, и, видимо, ошибок юности не избежать, и она так и будет цепляться за детские иллюзии.
Подняв бровь, Ассель ответил уклончиво:
— Политика есть политика, но нет ничего важнее будущего нашего королевства. И я верю, что рано или поздно ее Высочество осознает, что лучше договориться с графом Ранднером — только с его помощью у нас появится рычаг для переговоров с герцогом!
— Все так, но я волнуюсь из-за упрямства принцессы! Не знаю, слышали ли вы, лорд Ассель, но поговаривают, будто она состоит в тайной переписке, общается с бунтовщиками. Стоит доказательствам тому попадут в руки к графу Ранднеру, мы будем поставлены в крайне затруднительное положение.
— Не стоит беспокоиться: ни герцог Лантонранд, ни Великой мастер Флитвуд, ни наши рыцари не станут поддерживать этих деревенщин. Пускай там себе рыскают в темноте, пока могут, но я уверен, что в свете новой информации ее Высочество не станет их поддерживать.
Кобб едва не расхохотался. Принцесса давно и намного превзошла в упрямстве явно ее недооценивающего Асселя, да и далеко не все при дворе выступают против ее сотрудничества с мятежниками. Вполне в своем скрытном и молчаливом духе не высказывая сомнений напрямую, он ответил вопросом:
— А какую позицию занял лорд Обербек?
Ассель тут же помрачнел и затих.
Волк вел себя неоднозначно, не выдавая даже своих мыслей о происходящем на юге, не говоря уже о том, чтобы выбрать сторону. Еще больший повод для головной боли создавало наличие у Обербека сторонников: тот возглавлял собственную группу, фракцию внутри фракции, а по хитрости ничуть не уступал старому лису Макарову.
Именно из-за этого молчания противники выбора принцессы медлили, не переходя к открытым действиям. До тех пор, пока ее ближний круг не придет к согласию, и все в него вхожие не выскажут свою позицию, в вопросе с бунтовщиками возможны резкие смены курса.
Ассель, явно настроенный против, свое мнение уже высказал, и продолжал настаивать, что глупо рисковать судьбой всего королевства, ставя не на ту сторону в нешуточном мятеже. Кобб, как и многие другие, это мнение разделял: в его глазах вероятность победы графа Ранднера, правителя на огромной территории, с сильнейшим войском и союзниками, в сотни раз превышала все остальные, особенно отступление перед горсткой бунтовщиков.
Кто знает, может, на фоне чертовых смутьянов они и сами станут лучше выглядеть?
Возможно, планы принцессы и окажутся осуществимыми, но кто в своем уме ее поддержит? Слишком уж это опасна — настолько, что выглядит как мечты наивной девчонки, жаждущей взять под контроль собственную судьбу.
Знать на этом континенте слишком часто сталкивалась с подобным поведением монархов, чтобы воспринимать его всерьез. Вместо этого все строили грустные и понимающие мины, ничего не предпринимая, и держа выгодный себе курс.
Для них судьба принцессы была давно решена: ее ждала роль марионетки в политическом браке, а если девчонка захочет сопротивляться — ей это позволят, но ровно до тех пор, пока эти трепыхания не начнут сказываться на всеобщем спокойствии и благополучии.
Подойдя к покоям принцессы, Ассель подал Коббу сигнал, чтобы тот скрылся из вида, и, постучав для порядка, почти сразу же толчком открыл дверь.
В кабинете уже собралось порядком знакомых лиц: Обербек, Флитвуд, граф Барр и почти все ключевые фигуры в королевской фракции. С момента обострения на юге такие советы проводились здесь почти ежедневно.
Но в этот раз что-то было не так: слишком тихо, слишком натянутая тишина. Под напряженными взглядами присутствующих Ассель с поклоном передал принцессе рапорт.
— Благодарю, сэр Ассель, — спокойно и непривычно холодно ответила принцесса, снова заставив его почувствовать себя не в своей тарелке.
Поводов для беспокойства вроде бы не было: при дворе он считался одним из королевских наставников и обучал ее искусству фехтования.
— Ваше Высочество, это мой долг, — склонив голову, ответил Ассель.
Ни принцесса, ни остальные присутствующие даже не взглянули на пергамент, словно вся нужная информация у них уже была.
Не выдержав, он исподлобья покосился на принцессу: лицо — непроницаемо и сосредоточенно, точеные наполовину эльфийские черты не выдают ни единой эмоции, осанка — привычно прямая. на первый взгляд, все как всегда.
Ее красота словно бунтовала против окружающего холода: в серебристых волосах отражался мягкий свет свечей, а покоившиеся на подоле платья изящные ручки застыли в неподвижном ожидании.
И только в глазах, вмело встречающихся взглядами с окружающими, застыла мрачная решимость, а губы почти все время оставались крепко сжаты.
— Я так понимаю, настало время выслушать мнения, — отстраненно начала Гриффин.
Казалось бы — вот он, компромисс, но, судя по решительному тону и звенящему в голосе металлу, становилось понятно, что уступок не будет. Словно решение принцесса приняла самостоятельно, твердо и давно, а их советы и жалобы ее крайне мало волнуют.
Граф Барр в который раз разочарованно покачал головой, сожалея, что принцесса не родилась принцем: с таким-то характером и решительностью они бы сейчас горя не знали.
Увы, никаких если бы и а вдруг в истории не бывает, и судьба принцессы была решена: мир с графом Ранднером и вынужденный брак с кем-то из семейства герцога Аррека.
В представлениях всех без исключения членов королевской фракции набеги с севера не стоили внимания: к захватчикам-северянам здесь относились как к собакам, лающим, но не кусающим.
Стоит растаять снегу — закончатся бои, пройдет угроза войны, и наступит пора возрождать королевство. Что может быть естественнее такого исхода?
Трентайм
Зевнув, Хардш поморщился, чихнул и принялся прыгать и растирать лицо в попытке разогнать кровь. Несмотря на приближение весны, не похоже было, что холод скоро отступит — напротив, река Гри то и дело покрывалась льдом, а деревья укутывало слоем инея.
Он стоял в дозоре на вершине сторожевой башни, опираясь от нечего делать на парапет, и вглядывался в лес. Частично его уже вырубили и вспахали, засеяв озимыми, но ростки пока не показались. Фермеры оттуда уже ушли: остались только солдаты и наемники под прикрытием ограниченного количества рыцарей, правда, лучших в своем деле бойцов со всего Ранднера.
Пост Хардша располагался почти на границе Трентайма, и по обе ее стороны понимали, что в скором будущем предстоят бои. Правда, стороны очень по-разному оценивали свои шансы на победу.
Люди Ранднера не сомневались в ней ни на минуту: пускай граф и старел, но медленно, не теряя хватки и не сдавая позиций. Его приказы все так же беспрекословно выполнялись, вассалы все так же признавали его власть, и именно благодаря этому ему и удалось в столь короткий срок собрать двадцатитысячную армию. Большинство жителей Трентайма понимали и то, что Ранднер тайно прибег к помощи горцев, и, что еще хуже — нежити, но пасовали перед его силой. Те же самые соображения сдерживали даже могущественных северных лордов.