— Брэндель.
— БрэндельБрэндель — повторил он незнакомое имя, закрыв глаза и тяжело вздохнув.
Он уже чувствовал, как холодеют конечности, а сознание меркнет. Становилось трудно дышать. Но нет, нельзя уходить раньше времени, ведь у него остался еще вопрос. С усилием открыв глаза, он оглядел залитое кровью поле боя. Ауинской кровью. сколько же ее вокруг!
— И каковы. ваши цели?
— Не знаю точно, но господин говорит, что воюет ради спасения Ауина.
— Спасения. Ауина? — в глаза Паласа на миг вернулся свет. Одолеваемый противоречивыми мыслями, он уставился на девушку, — но. как?
— Простите, — покачала головой Скарлетт, давая понять, что не знает ответа, и добавила, — но я верю, что он сможет. Вам, дворянам, все равно больше веры нет.
— Нам, дворянам. нам-дворянам! — вновь раскашлялся сквозь смех старый рыцарь, покачав головой, и обратился уже к своим рыцаря, — слушайте мою команду, это приказ. Сложить оружие, сдаться.
Собравшиеся вокруг него рыцари отпрянули в разные стороны, раздались испуганные перешептывания:
— Господин, нет, что вы!
— Мы не можем, командир!
— Если вы погибнете — мы последуем за вами!
— На славную смерть!
— Нет — слабо прошептал Палас, закрывая глаза и, теряя последние силы, продолжил, — вы. должны сдаться, немедленно. В этом и будет. ваша слава. Все ради чести и будущего Ауина.
Том 3. Глава 22. : Эльфийские стрелки
— Силы графа Ранднера разбиты?!
Прочитавший донесение Обербек не смог удержать в руках пергамент, выронив, но тут же его подхватив. Одной рукой, словно ядовитую змею и не в силах сдержать шока.
Принцесса Гриффин выслушала новость молча, даже не пошевелившись.
Исход важнейшей битвы на юге стал известен не сразу: прошло несколько дней, пока пожар новостей распространился по стране.
Огромная армия Ранднера потерпела сокрушительное поражение, разбитая уверенно и окончательно, и это потрясло всех без исключения лордов окружающих земель.
При этом оказалось, что человеческие потери далеко не так велики, как можно было ожидать. Армия коалиции не полегла на поле боя, а рассыпалась, и большая часть солдат смогла уйти вслед за первыми обратившимися в бегство горцами. Серые Медведи и вовсе обошлись без потерь.
Да, Ранднер потерял несколько тысяч бойцов из частных армий, но подлинным поводом для разговоров, вызывавшим всеобщее изумление, стала гибель лордов Паласа, Красса и Велда.
На поле боя полегли два феодальных лорда и прямой подчиненный самого графа, не говоря уже о многочисленных дворянах рангом пониже. Север Трентайма разом лишился правящей верхушки, и пожелай сейчас старый тигр вновь выпустить когти — при всем желании не смог бы. Его армией некому было командовать. Фюрбург вырвался из железной хватки Ранднера.
Среди приближенных старого графа ходили слухи, что тот и сам может возглавить армию, но многие возражали, что такое вряд ли возможно. Не бывает высокородных дворянин без врагов, и именно в этот момент, когда власть графа под угрозой, ему лучше остаться на своей территории и перегруппироваться. Многие и вовсе считали, что старому тигру выдрали все клыки — настолько, что даже пошла возня и поползли слухи о заговорах.
Но, несмотря на всю свою ненависть к Брэнделю, Ранднер, скрежеща зубами при каждом напоминании о поражении, все понимал, что сначала надо разобраться с делами домашними, а выдвинуться в атаку можно будет и позже.
А молодой победитель к тому моменту его уже не боялся.
К концу января-началу февраля, когда земля того гляди должна была пробудиться от зимней спячки, весь Ауин уже гудел, словно пчелиный улей. В стране разгоралась полноценная гражданская война, вот только в самом эпицентре событий, в Трентайме, разговоров об этом было на удивление мало.
Фюрбург дорого заплатил за победу, и особенно — наемники, чьей задачей было задержать продвижение армии Ранднера. Подсчет потерь показал, что их осталось не больше половины: печальный итог для выживших в Ноябрьской войне. Отказавшиеся сдаться в битве на реке Гри ветераны, мрачно в шутку называвшие себя бессмертными, упокоились по ее берегам вечным сном. Их могилы среди молодых сосен стали вечной памятью несгибаемому воинскому духу. Так и сложилась поэма бессмертных.
Но тень войны накрыла эти земли ненадолго. Стоило льду растаять, на фермах показались первые ростки весенней зелени, а еще недавно казавшийся безжизненной пустошью Трентайм расцвел, запульсировав энергией.
Горожане, едва веря своему счастью, праздновали победу.
— И победу одержали просто. вот так! А я толком и не поучаствовал в бою!
Карглис отнюдь не подобающим приличному дворянину образом ерзал на стуле, сложив руки за головой и наблюдая за собеседниками. Не сиделось на месте и Одуму, и верному главному кузнецу Босли: те не покладая рук возились с какими-то металлическими обломками. По крайней мере, на его, Карглисса, взгляд.
На самом деле то было сломанное оружие.
Учения первой партии офицеров Белых Львов временно прервали, и Карглис маялся от безделья, практически заменив Скарлетт на посту личного гвардейца Брэнделя, днями напролет следовал за новым кумиром по пятам.
Радовала не только победа в войне, но и трофеи. Враг оставил на поле боя целый арсенал оружия и доспехов — главного дефицита для Фюрбурга. По прикидкам Босли выходило, что после переплавки всех этих трофеев получится экипировать армию численностью от трех до четырех тысяч человек.
Ах да, а ведь я еще вся та всячина из руин Вальхаллы! — вспомнил Брэндель, выслушав доклад, и молча вывалил посреди кузницы еще одну гору металла из своего драгоценного пространственного хранилища.
Почти не оставив там места для передвижений. Босли, и так пребывавший в шоке от предстоящей колоссальной работы, пришел в ярость и с руганью вытолкал их с Карглиссом вон.
Только чтобы спустя минуту выбежать следом и с умильным бормотанием затащить их назад. При виде всей этой роскоши убеленный сединами придворный кузнец едва не пустился в пляс, подпрыгивая, словно ребенок, и пылая от энтузиазмп. Сжав Брэнделя за локоть, он засыпал его вопросами:
— Господин, где вы все это взяли? Вы что, имперское хранилище в Киррлутце ограбили?
Брэндель недовольно пожал плечами, высвобождаясь из мертвой хватки, и прошипел:
— Тебе что имперские склады, что общественный туалет? Зашел-вышел когда вздумается? Да даже в туалет вход платный!
— Так вам же наверняка и туда, и туда можно! Право лорда и все такое прочее, разве нет? Все К тому же, все так и говорят, что вы вообще что ни задумаете — выполняете. Не зря же по всему Трентайму идет молва о Брэнделе-чудотворце! — просиял Босли улыбкой от уха до уха, — хотя, надо сказать, не слыхивал я, чтобы в Империи водились общественные туалеты.
Кто. Посмел. Что за безвкусная кличка! Как из третьесортного романчика! Нет бы „волчьим пастырем“ или чем-нибудь в том же духе обозвать. А ведь это важное дело, особенно для популярного персонажа. Вот, например, Обербек — Волчий лорд, или Буга Перекрести-меч — сразу понятно, в чем сила и кто такой. А тут какой-то „чудотворец“! Тьфу!
Захотелось побиться головой об стену.
Карглис, в отличие от вновь обозванного господина, просиял довольной улыбкой.
— Черт побери! — рявкнул вдруг он, — а вдруг и у меня уже прозвище появилось? Я же ведь всегда с лордом! Так, если вы — Брэндель-чудотворец. ну мне, конечно, до такого пока далеко, но вполне можно претендовать на Карглиса-преданного сторонника Брэнделя-чудотворца.
Брэндель, едва не рухнув на колени от бессильной досады, решил навести порядок и резко обернулся, для начала смерив Карглиса ледяным взором.
Отпрыск благородного семейства, второй сын лорда Максена. И что — где класс, где элегантность и достоинство? Эх, начнешь тут волноваться о будущем королевства!
Безуспешно. Видимо, телепатия не сработали, и придется словами. Во имя Белых Львов и все такое прочее.
— Битва была небольшая, и впереди тебя ждет масса возможностей обзавестись собственным прозвищем. Еще устанешь мечом махать и отмахиваться от славы, — попытался он поставить мозги на место будущему личному адъютанту.
— Правда?
— Конечно да. Наш враг не только в Ауине: есть же еще и Мадара. Знаешь, почему немертвые не привели в бой основные силы?
— Так то было не. Не привели? — у Карглиса едва глаза не вылезли из орбит. Босли, много лет проведший в плену, мало что понял из их разговора, но живо интересовавшийся происходящим в королевстве молодой дворянин показался куда большую осведомленность.
— Время для вторжения в Ауин Мадара выбрали не случайно. У них тоже грядет гражданская война: новый император только-только сел на трон, и тот под ним пока заметно шатается. Двор бурлит, фракции перетягивают на себя одеяло — вот император и выдвинул войско в поход, чтобы отвлечь внимание от внутренних проблем. Ведь по сути их кампания — грабеж под прикрытием боевых действий, а сопротивляться и протестовать особо некому — ни тут, ни в землях Мадара, где тоже имеются недовольные поборами на содержание армии, — мрачно пояснил Брэндель, добавив после небольшой паузы, — но у этого нашествия будут серьезные последствия. Возглавляет поход Черный лорд Инкирста, он на передовой и благодаря своим талантам уже завоевал поддержку клана Таркаса. Он сам вызвался возглавить кампанию: хочет, чтобы его имя гремело, и жаждет прорваться в первый эшелон власти. До всего этого он был не более чем молодым лордом, наследником небольших земель, как и многие Мадара. У немертвых в запасе немало таких вот молодых дарований: Инкирста далеко не один.
Так Брэндель по сути стал вестником угрозы нашествия Мадара, впервые поделившись в подчиненными столь мрачными прогнозами.
Ладно, все это — дело будущего, — мысленно заключил он, понимая, что и сам пока вряд ли прислушается к собственным мрачным предупреждениям.
Но его собеседники, похоже, восприняли все намного серьезнее, чем можно было ожидать. Тяжело вздохнув, Карглис переспросил: