Каждая из сторон уже начала высадку войск. Часть из них была убита ещё между небом и землёй, некоторые были ранены и лежали на скале и среди деревьев. Но никто из противников пока не добрался до пещеры, где по-прежнему командовала миссис Коултер.
Перекрикивая шум, Уилл сказал:
— Что вы будете делать?
— Держать вас в плену.
— Что, заложниками? Думаете, они обратят на это внимание? Они всё равно хотят убить нас всех.
— Одна из сторон определённо да, — ответила она, — но насчёт другой я не уверена.
Будем надеяться, что победят африканцы.
Голос у неё был счастливый, и в свете новой вспышки Уилл увидел на её лице радость и оживление.
— Вы сломали нож, — сказал он.
— Нет, мне он был нужен целым, чтобы мы могли бежать. Ты его сломал.
Вдруг раздался голос Лиры:
— Уилл? — пробормотала она. — Это Уилл?
— Лира! — воскликнул он и упал на колени рядом с ней. Ама помогла ей сесть.
— Что происходит? — спросила Лира. — Где мы? Ой, Уилл, мне снился такой сон…
— Мы в пещере. Не двигайся так быстро, а то голова закружится. Потихоньку.
Соберись с силами. Ты много дней спала.
Глаза у неё были ещё сонные, она не переставая зевала, но отчаянно хотела проснуться. Он помог ей встать, положив её руку себе на плечо и приняв на себя большую часть её веса. Ама боязливо смотрела на них: теперь, когда эта странная девочка проснулась, Ама робела в её присутствии. Уиллу радостно было чувствовать запах сонного тела Лиры: она здесь, это не сон.
Они присели на камень. Лира, не выпуская его руки, протирала глаза.
— Что происходит, Уилл? — прошептала она.
— Вот Ама раздобыла порошок, чтобы тебя разбудить, — очень тихо сказал он. Лира, повернувшись, впервые увидела девочку и благодарно положила руку ей на плечо.
— Я пришёл, как только смог, — продолжил Уилл, — но ещё пришли солдаты. Не знаю, кто они такие. Как только сможем, мы выберемся отсюда.
Шум и суматоха снаружи всё усиливались. От выстрелов с цеппелина загорелся гироптер, высаживавший стрелков на вершину скалы, и теперь он не только горел вместе со всем экипажем, но и не давал сесть остальным гироптерам.
Тем временем другой цеппелин нашёл место для посадки чуть подальше в долине, и арбалетчики, высадившиеся из него, бежали по тропе на помощь уже сражавшимся.
Миссис Коултер следила за ходом событий, насколько ей было видно из пещеры, и вдруг двумя руками подняла пистолет, тщательно прицелилась и выстрелила. Уилл увидел вспышку из дула, но не услышал выстрела из-за взрывов и перестрелки, доносившихся снаружи.
«Если она снова будет целиться, я подбегу и собью её с ног», — подумал Уилл и повернулся было, чтобы сказать это Балтамосу, но ангела не было рядом. Уилл с ужасом увидел, что тот прижался к стене пещеры, дрожа и всхлипывая.
— Балтамос! — требовательно сказал Уилл. — Брось, они тебе ничего не сделают! И ты должен нам помочь! Ты можешь драться, ты же знаешь, что ты не трус, и ты нам нужен…
Но не успел ангел ответить, как случилось кое-что другое.
Миссис Коултер вскрикнула и схватилась за лодыжку, а золотая обезьяна с торжествующим рычанием схватила что-то в воздухе.
От того, что сжимала в кулаке обезьяна, раздался голос — женский голос, но какой-то малюсенький.
— Тиалис! Тиалис!
Это была крошечная женщина, ростом не больше ладошки Лиры; обезьяна тянула и тянула её за руку, и женщина кричала от боли. Ама поняла, что обезьяна не перестанет, пока не оторвёт ей руку, но Уилл уже увидел, что пистолет выпал из руки миссис Коултер, и прыгнул вперёд.
И он схватил оружие, но миссис Коултер вдруг замерла, и Уилл стал свидетелем странного пата.
Золотая обезьяна и миссис Коултер застыли на месте. Её лицо было искажено мукой и яростью, но она не смела пошевелиться: на плече у неё стоял крохотный человечек, приставив пяткук её шее и вцепившись ей в волосы. Уилл с удивлением заметил на пяткеблестящую шпору с шипами, и понял, что это она только что заставила кричать миссис Коултер. Видимо, человечек уколол её в лодыжку.
Но теперь он не мог сделать больно миссис Коултер, потому что его напарница оказалась в опасности в руках обезьяны. А обезьяна не могла причинить вреда ей, иначе человечек вонзил бы свою отравленную шпору в ярёмную вену миссис Коултер.
Ни один из них не мог пошевелиться.
Миссис Коултер тяжело дышала и напряжённо сглатывала, пытаясь справиться с болью.
Блестящими от слёз глазами она посмотрела на Уилла и спокойно сказала:
— Ну, мастер Уилл, что нам теперь делать?
Глава тринадцать. Тиалис и Салмакия
Покрепче схватив тяжёлый пистолет, Уилл сшиб золотую обезьяну с камня, на котором она стояла. Миссис Коултер громко застонала от удара, и лапа обезьяны разжалась достаточно, чтобы крошечная женщина смогла освободиться.
Она вмиг прыгнула на камни, а человечек отскочил от миссис Коултер — оба двигались быстро, как кузнечики. Дети не успели даже удивиться. Человечек явно был встревожен: он бережно ощупал руку и плечо своей подруги, быстро обнял её и обратился к Уиллу:
— Ты! Мальчик! — сказал он тихим, но вполне взрослым голосом. — Нож у тебя?
— Конечно, у меня, — ответил Уилл. Если они не знают, что нож сломан, он не станет им говорить.
— Тебе и девочке придётся пойти с нами. Кто эта вторая девочка?
— Ама, она из деревни, — ответил Уилл.
— Скажи ей, чтобы она возвращалась домой. Шевелись, пока не пришли швейцарцы.
Уилл не стал мешкать. Что бы ни задумали эти двое, они с Лирой всегда могут бежать через окно, которое он открыл за кустом у тропинки.
Он помог Лире подняться, с любопытством глядя, как две маленькие фигурки садятся на…что? На птиц? Нет, в темноте их ждали стрекозы размером с чаек. Все вместе они бросились ко входу в пещеру, где лежала миссис Коултер. Она была наполовину без сознания от боли и сонной от яда шевалье, но когда они проходили мимо, она приподнялась и закричала:
— Лира! Лира, доченька, дорогая! Лира, не уходи! Не уходи!
Лира горестно посмотрела на неё, но потом перешагнула через тело матери и отцепила её руку от своей лодыжки. Женщина зарыдала; Уилл видел, что на её щеках заблестели слёзы.
Пригнувшись у входа в пещеру, дети дождались короткого затишья между выстрелами и бросились по тропинке вслед за стрекозами. Освещение изменилось: кроме холодного ямтарного сияния прожекторов цепеллинов в ночи плясало оранжевое пламя.
Один раз Уилл обернулся. В отсветах огня лицо миссис Коултер казалось трагической маской, её дэймон жалко прижимался к ней. Она стояла на коленях, простирая руки и крича:
— Лира! Лира, любовь моя! Сокровище моего сердца, девочка моя, единственная! О, Лира, Лира, не уходи, не покидай меня! Доченька моя милая, ты разрываешь мне сердце…
Лира отчаянно всхлипнула: в конце концов, у неё не было другой матери, кроме миссис Коултер; Уилл увидел, как по щекам девочки хлынули слёзы.
Но должен был быть безжалостным. Наездник на стрекозе пронёсся у самой его головы, торопя их. Уилл потянул Лиру за руку, и они вместе пригнувшись побежали по тропинке прочь от пещеры. В левой руке Уилл сжимал пистолет миссис Коултер; после того, как он ударил обезьяну, его рана снова закровоточила.
— Доберитесь до вершины скалы, — сказал наездник на стрекозе, — и сдайтесь африканцам. Они ваш лучший шанс.
Памятуя об острых шпорах, Уилл ничего не сказал, хотя вовсе не собирался подчиняться приказу. Он желал добраться только до одного места — окна за кустом — и быстро бежал, пригнув голову, а за ним бежали Лира и Ама.
— Стоять!
Человек — нет, трое человек в форме преградили им путь, белые люди с арбалетами и рычащими дэймонами-волкодавами — швейцарская гвардия.
— Йорек! — тут же закричал Уилл. — Йорек Бирнисон! — и услышал неподалёку треск кустов, рёв медведя и визг и вопли солдат, которым не посчастливилось с ним повстречаться.
Но откуда ни возьмись подоспела другая помощь: Балтамос в порыве отчаянья бросился между солдатами и детьми. Солдаты изумлённо отпрянули, когда перед ними замерцал этот призрак.
Но это были опытные воины, и уже через миг дэймоны набросились на ангела, сверкая в темноте острыми клыками, и Балтамос отступил: с криком стыда и страха он отпрянул назад и взлетел, отчаянно махая крыльями, Уилл с ужасом увидел, как силуэт его проводника и друга взмыл вверх и исчез среди верхушек деревьев.
Лира смотрела на всё это широко открытыми глазами. Бегство Балтамоса заняло не более двух-трёх секунд, но шведской гвардии этого времени хватило, чтобы перегруппироваться, и их лидер уже поднимал арбалет. У Уилла не оставалось выбора: он вскинул пистолет и, сжав рукоятку правой рукой, нажал на курок — и выстрел отдался во всех его костях, но пуля попала шведу в сердце.
Солдат упал навзничь, как будто его лягнула лошадь. Одновременно маленькие шпионы бросились на двоих других солдат, в мгновение ока спрыгнув со стрекоз на своих жертв. Женщина добралась до шеи одного солдата, мужчина — до запястья другого, и оба сделали пятками быстрое движение назад. Слабый, судорожный вздох — и оба швейцарца умерли, а их деймоны растаяли с тихим воем.
Уилл перепрыгнул через тела, Лира за ним, и они побежали что было сил; Пантелеймон, превратившийся в дикого кота, мчался за ними по пятам. «Где Ама?» — подумал Уилл и в ту же секунду увидел, как она бежит вниз по другой тропинке. «Теперь она в безопасности», — подумал он и через миг заметил далеко в кустах слабое сияние окна. Он схватил Лиру за руку и потащил туда. Они исцарапали себе лица, изорвали одежду, подвернули ноги, спотыкаясь о камни и корни, но нашли окно и упали в другой мир, на белые, как кость, камни под сияющей луной. Безграничную тишину вокруг нарушало только трещание насекомых.
И первое, что сделал Уилл, это схватился за живот; его рвало, желудок снова и снова сводило от смертельного ужаса. Теперь он убил уже двоих людей, не считая тех детей в Башне Ангелов… Уилл не хотел этого. То, что его заставил сделать инстинкт, было противно его телу, и Уилла, упавшего на колени, мучительно, кисло и сухо рвало, пока его желудок и сердце не опустели.