Рядом Лира беспомощно смотрела на него, качая на руках Пана.
Наконец Уилл немного пришёл в себя и огляделся. И сразу увидел, что в этом мире они не одни: маленькие шпионы тоже были здесь, их сумки лежали неподалёку. Их стрекозы порхали над камнями, ловя мотыльков. Человечек массировал плечо женщине, они оба сурово смотрели на детей. Глаза их горели так ярко, а выражения лиц были видны так ясно, что не оставалось сомнений в их чувствах друг к другу. Уилл видел: кто бы они ни были, это восхитительная пара.
— Алетиометр в моём рюкзаке, там, — сказал он Лире.
— Ой, Уилл, я так надеялась, что ты его найдёшь, что бы ни случилось. Ты нашёл своего отца? А мой сон, Уилл, — просто невероятно, что мы должны сделать, о, я и думать боюсь об этом… И мы в безопасности! Ты привёл меня в безопасное место…
Слова вырывались у неё так быстро, что она и не ждала ответов. Она всё вертела в руках алетиометр, привычно гладя тяжёлое золото, гладкий хрусталь и выпуклые колёсики.
Уилл подумал: «Он скажет нам, как починить нож!» Но сначала спросил:
— С тобой всё в порядке? Хочешь пить или есть?
— Не знаю…да. Но не очень. Всё равно…
— Нам надо убираться от этого окна, — сказал Уилл, — вдруг они найдут его и зайдут сюда.
— Да, правильно, — ответила она, и они стали подниматься по склону; Уилл нёс свой рюкзак, а довольная Лира несла сумочку, в которой лежал алетиометр. Краем глаза Уилл заметил, что маленькие шпионы последовали за ними, но держались на расстоянии и не представляли угрозы.
Над вершиной скалы был каменный уступ, который мог сойти за тесное убежище для них двоих, и, убедившись, что здесь нет змей, они сели под уступом и съели немного сухофруктов, запивая водой из бутылки Уилла.
— Нож сломался, — тихо сказал Уилл, — не знаю, как это случилось. Миссис Коултер что-то сделала или сказала, и я подумал о своей матери, и от этого нож повернулся, или зацепился за что-то, или… не знаю, что случилось. Но мы застряли тут, пока его не починим. Я не хотел, чтобы те человечки об этом знали: пока они считают, что я могу им пользоваться, я здесь главный, последнее слово за мной. Я подумал, что ты могла бы спросить алетиометр, и…
— Да! — тут же ответила Лира. — Да, я спрошу.
Она немедленно достала золотой инструмент и села так, чтобы лунный свет падал на циферблат. Заложив волосы за уши, прямо как её мать, она привычно начала крутить колёсики; Пантелеймон, превратившийся в мышь, уселся к ней на колено.
Едва начав, она взволнованно ахнула и посмотрела на Уилла: стрелка качнулась. Но прибор ещё не остановился, и она нахмурившись смотрела на циферблат, пока стрелка не замерла.
Она убрала алетиометр в сумку и спросила:
— Йорек? Он рядом, Уилл? Мне показалось, что ты его звал, но я решила, что это просто мои фантазии. Он и правда здесь?
— Да. Он может починить нож? Это сказал алетиометр?
— Ой, Уилл, из металла он всё может сделать! Не только броню, но и всякие мелкие, тонкие вещи… — она рассказала Уиллу о жестяной коробочке, которую сделал ей Йорек, чтобы посадить туда мухошпика, — но где же он?
— Рядом. Он пришёл бы, когда я звал, но, видимо, дрался… А Балтамос! Как он, наверное, испугался…
— Кто?
Он в двух словах объяснил ей, чувствуя, как щёки его горят от стыда, который, должно быть, испытывал ангел.
— Но я потом тебе о нём расскажу, — закончил он. — Так странно… Он мне столько рассказал, и, кажется, я тоже понимаю… — Уилл взъерошил волосы и потёр глаза.
— Ты должен рассказать мне обо всём, — твёрдо сказала Лира, — обо всём, что ты делал с тех пор, как она меня поймала. Ой, Уилл, у тебя всё ещё кровь? Бедная твоя рука…
— Нет. Отец её вылечил. Просто я ударил золотую обезьяну, и рана открылась, но сейчас уже лучше. Он дал мне мазь, которую сам приготовил…
— Ты нашёл своего отца?
— Да, в ту ночь, на горе…
Пока Лира промывала ему рану и накладывала свежую мазь из роговой коробочки, Уилл рассказал ей о некоторых последних событиях: о драке с незнакомцем и об озарении, случившемся с ними за миг до того, как стрела ведьмы нашла свою цель, о встрече с ангелами, о пути к пещере и встрече с Йореком.
— Столько всего случилось, а я спала, — изумилась она. — А знаешь, мне кажется, она была добра ко мне, Уилл, мне кажется да. Не думаю, что она желала мне зла…
Она сделала столько плохого, но…
Она потёрла глаза.
— А мой сон, Уилл, он был такой странный, что и описать нельзя! Я как будто читала алетиометр: всё так ясно, и понимаешь всё так глубоко, что дна не видно, но всё равно ясно.
— Это… Помнишь, я тебе говорила про моего друга Роджера, как его поймали глакожеры, а я пыталась его спасти, но ничего не вышло, и лорд Азраил убил его?
— Так вот, я его видела. Видела во сне, только мёртвого, он стал призраком и вроде как манил меня, звал, только я его не слышала. Он не хотел, чтобы я тоже стала мёртвой, нет. Он хотел со мной поговорить.
— И… Это ведь я привела его в Свельбард, где его убили, он умер из-за меня. И я вспомнила, как мы с Роджером играли в колледже Джордан, на крыше, в городе, на рынках, и у реки, и на глинозёмах… С Роджером и с остальными… Я ведь отправилась в Болвангар, чтобы привезти его домой живым и невредимым, но только всё испортила, и если я не попрошу у него прощения, всё будет бесполезно, просто уйма потерянного времени. Мне надо это сделать, понимаешь, Уилл. Мне надо пойти в страну мёртвых и найти его и… попросить прощения. Мне всё равно, что будет потом. Потом мы можем… я могу… не важно, что потом.
Уилл сказал:
— Это место, где находятся мёртвые, — такой же мир, как этот, как мой и твой и все остальные? В него можно попасть с помощью ножа?
Она посмотрела на него, поражённая этой мыслью.
— Ты можешь спросить, — продолжал он, — спроси прямо сейчас. Спроси, где он, и как туда попасть.
Она склонилась на алетиометром и быстро закрутила колёсики. Через минуту она получила ответ.
— Да, — сказала она, — но это странное место, Уилл… Такое странное… Мы и правда можем это сделать? Мы и правда можем пойти в страну мёртвых? Но какая часть нас туда пойдёт? Потому что дэймоны растворяются, когда мы умираем, я это видела, а наши тела — ну, они же просто остаются в могиле и разлагаются?
— Значит, должна быть третья часть. Другая.
— Знаешь, — оживилась она, — мне кажется, так и есть! Я же могу думать о своём теле и своём дэймоне, так что должна быть третья часть, которая думает!
— Да. И это призрак.
Её глаза сверкнули.
— Может, мы сможем вытащить оттуда призрак Роджера. Может, мы спасём его.
— Может быть. Можно попытаться.
— Да, мы это сделаем! — откликнулась она. — Пойдём вместе! Так мы и сделаем!
Но они не смогут сделать вообще ничего, если они не починят нож, подумал Уилл.
Как только в голове у него прояснилось, а желудок успокоился, он сел и обратился к маленьким шпионам. Они возились неподалёку с каким-то крошечным прибором.
— Кто вы такие? — спросил он. — И на чьей вы стороне?
Человечек прекратил своё занятие и закрыл деревянный ящичек, похожий на скрипичный футляр длиной не больше грецкого ореха. Женщина заговорила первой.
— Мы галливеспианцы. — сказала она. — Я леди Салмакия, а мой спутник — шевалье Тиалис. Мы шпионы лорда Азраила.
Стоя на камне в трёх-четырёх шагах от Уилла и Лиры, она была отчётливо видна в лунном сиянии. Её голосок звучал спокойно и внятно, и говорила она уверенно. На ней была широкая юбка из какого-то серебристого материала и зелёная туника; на её ногах, босых, как и у мужчины, были шпоры. Одежда мужчины была похожего цвета, но он был в тунике с длинными рукавами и в широких штанах до середины икр. Оба они выглядели сильными, ловкими, жестокими и гордыми.
— Из какого вы мира? — спросила Лира. — Я никогда не видела таких людей, как вы.
— В нашем мире такие же проблемы, как и в твоём, — ответил Тиалис. — Мы вне закона. Наш предводитель, лорд Роук, услышал о мятеже лорда Азраила и пообещал ему поддержку.
— А что вы хотели сделать со мной?
— Доставить тебя к отцу, — сказала леди Салмакия. — Лорд Азраил послал войско под командованием короля Огунве, чтобы спасти тебя и мальчика и доставить вас обоих в его крепость. — Мы здесь, чтобы помочь вам.
— Ага, а если я не хочу отправляться к отцу? Если я ему не верю?
— Очень жаль, — ответила она, — но таков наш приказ: доставить вас к нему.
Не удержавшись, Лира рассмеялась от мысли о том, что эти крошечные человечки могут заставить её что-то делать. И зря. Женщина внезапно крепко схватила Пантелеймона и прикоснулась кончиком шпоры к его мышиной лапке. Лира охнула: шок был такой же, как когда его схватили люди в Болвангаре. Никто не должен трогать чужого дэймона, это считалось насилием.
Но потом она увидела, что Уилл правой рукой крепко схватил человечка за ноги, так что тот не мог пустить в ход свои шпоры, и поднял вверх.
— Снова пат, — спокойно сказала леди Салмакия. — Поставь шевалье на место, мальчик.
— Сначала отпусти дэймона Лиры, — ответил Уилл. — Спорить я не настроен.
Лира увидела, что Уилл явно готов разбить голову галливеспианца о камень, и по спине у неё пробежал холодок. Оба человечка тоже это поняли.
Салмакия убрала ногу от лапки Пантелеймона, он немедленно вырвался от неё, превратился в дикого кота со вздыбленной шерстью и угрожающе зашипел, стегая воздух хвостом. Его оскаленные клыки были на расстоянии ладони от лица леди, но она смотрела на него абсолютно хладнокровно. Мгновение — и он, став горностаем, повернулся, бросился наутёк испрятался на груди у Лиры, а Уилл осторожно поставил Тиалиса обратно на камень рядом с его спутницей.
— Тебе следовало бы проявить уважение, — сказал шевалье Лире. — Ты неразумное и дерзкое дитя, а несколько храбрых людей погибли сегодня ради твоего спасения.
Лучше бы тебе вести себя вежливо.
— Да, — робко ответила она. — Извините, я исправлюсь. Честно.