Но они были над краем бездны. Они поднимались. Если они взлетят выше, лорд Азраил упадёт, а Метатрон уйдёт от них.
«Мариса! Мариса!» — вырвался крик у лорда Азраила, и мать Лиры поднялась и встала на ноги рядом со снежным барсом. В голове у неё гудело, она оттолкнулась и что было сил прыгнула, чтобы броситься на ангела, и своего дэмона, и своего умирающего возлюбленного и, ухватив эти бьющиеся крылья, увлечь всех их вместе в бездну.
Трупоеды услышали крик ужаса, вырвавшийся у Лиры, и их плоские головы тут же защёлкали зубами вокруг.
Уилл прыгнул вперёд и полоснул ближайшего трупоеда ножом. Он почувствовал лёгкий толчок в плечо — это Тиалис спрыгнул на щёку самого большого трупоеда, схватил его за волосы, и не успел трупоед его стряхнуть, как шевалье с силой пнул его под челюсть. Тварь взвыла, задёргалась и упала в грязь, а первый трупоед тупо посмотрел на обрубок своей руки, а потом в ужасе уставился на собственную лодыжку, за которую, падая, уцепилась отрезанная рука. Через секунду нож уже был в его груди. Уилл почувствовал, как рукоять дёрнулась три-четыре раза с последними ударами умирающего сердца, и вытащил нож, чтобы падающий трупоед не выбил его из рук.
Он слышал злобные вопли и визг остальных тварей, которые бросились бежать, и понял, что Лира рядом с ним невредима, но бросился в грязь, думая лишь об одном.
«Тиалис! Тиалис!» — закричал он и, избегая щёлкающих зубов самого большого трупоеда, отвернул набок его голову. Тиалис был мёртв, шпоры его глубоко вонзились в шею животного. Тварь всё ещё брыкалась и кусалась, и Уилл отрезал ей голову, откатил подальше снял мёртвого галливеспианца с кожистой шеи.
«Уилл, — сказал сзади Лира, — Уилл, смотри…»
Она пристально вглядывалась в хрустальный паланкин. Он не разбился, хоть хрусталь и был весь в пятнах грязи и потёках крови тех существ, которых съели трупоеды перед тем, как его найти. Он лежал среди камней, опасно накренившись, а внутри…
«Ой, Уилл, он ещё жив! Но, бедняжка…»
Уилл увидел, как она трогает руками хрусталь, пытаясь достать ангела из паланкина и успокоить его; он был такой старый, напуганный, плакал, как ребёнок и жался в дальний уголок.
«Он, наверное, такой старый, никогда ещё не видела, чтобы так страдали, ох, Уилл, давай его выпустим?»
Уилл одним движением разрезал хрусталь и сунул руку в паланкин, чтобы помочь ангелу выбраться. Обезумевшее и обессилевшее существо могло лишь всхлипывать и что-то бормотать и шарахнулось от Уилла, заподозрив новую опасность.
«Всё в порядке, — сказал Уилл, — мы можем хотя бы помочь тебе спрятаться.
Вылезай, мы тебя не обидим».
Дрожащая рука слабо схватила его руку. Старик всё стонал и поскуливал, скрипел зубами и конвульсивно хватался за себя свободной рукой; но когда Лира тоже протянула руку, чтобы помочь ему выбраться, он попытался улыбнуться и поклониться и его древние глаза с невинным удивлением моргнули на неё из глубины морщин.
Они вдвоём помогли ветхому днями выбраться из его хрустальной тюрьмы; это оказалось нетрудно, потому что он был легче пёрышка и готов был идти за ними куда угодно, не имея собственной воли и откликаясь на простую доброту, как цветок на лучи солнца. Но на открытом воздухе уже ничто не защищало его от ветра, и, к их ужасу, его силуэт стал расплываться и растворяться. Всего за пару секунд он совсем растаял, и последним, что им запомнилось, были эти изумлённо моргающие глаза и глубокий, усталый вздох облегчения.
И он исчез: тайна растворилась в тайне. Всё это случилось меньше чем за минуту, и Уилл сразу же вернулся к павшему шевалье. Он поднял маленькое тело, держа его в ладонях, как в колыбели, и почувствовал, как по щекам бегут слёзы.
Но Лира уже настойчиво что-то ему твердила: «Уилл, нужно уходить, надо, леди слышит тех лошадей…»
С индигового неба низко спикировал индиговый ястреб, и Лира, вскрикнув, пригнулась, но Салмакия изо всех сил закричала: «Нет, Лира! Встань прямо и вытяни кулак!»
И Лира застыла на месте, придерживая одну руку другой, и синий ястреб, сделав круг над ней, развернулся, снова спикировал и вцепился острыми когтями в её пальцы.
На спине ястреба сидела седая дама, обратившая взгляд ясных глаз сначала на Лиру, а потом на Салмакию, припавшую к её воротнику.
— Мадам… — слабо проговорила Салмакия, — мы сделали…
— Вы сделали то, что нужно. Теперь здесь мы, — сказала мадам Оксентиэль и дёрнула поводья.
Ястреб прокричал три раза, так громко, что у Лиры зазвенело в ушах. В ответ ему с неба упал сначала один, потом два, три и ещё сотни ярких стрекоз, несущих на спинах воинов. Они мелькали в воздухе так быстро, что, казалось, неминуемо должны были врезаться друг в друга, но рефлексы насекомых были так остры, а всадники так ловки, что, казалось, вокруг детей и над ними быстро и беззвучно соткался сверкающий ковёр.
«Лира, — сказала леди на ястребе, — и Уилл, теперь следуйте за нами, мы приведём вас к вашим дэмонам».
Когда ястреб расправил крылья и поднялся с одной руки Лиры, она почувствовала, как в другую ей почти невесомо упала леди Салмакия, и мгновенно поняла, что леди так долго оставалась жива только благодаря силе своего духа. Она прижала её тело к себе и побежала с Уиллом под облаком стрекоз, не раз спотыкаясь и падая, но не переставая осторожно держать леди у сердца.
«Налево! Налево!» — крикнули с синего ястреба, и в свете молнии, разорвавшей мрак, они повернули туда; справа же Уилл увидел отряд людей в светло-серых доспехах, шлемах и масках, рядом с которыми в ногу мягко трусили их дэмоны — серые волки. Поток стрекоз тут же направился к ним, и люди замешкались. Оружие их было здесь бесполезно, а галливеспианцы в мгновение ока оказались среди них, и каждый воин соскакивал со спины своего насекомого, находил руку, кисть, голую шею и, вонзив в них свои шпоры, снова прыгал на своего летуна, разворачивался и уносился прочь. Угнаться за ними было почти невозможно. Солдаты развернулись и в панике бежали, сломав строй.
Но вдруг сзади послышался грохот копыт, и дети в ужасе обернулись: на них галопом скакали те всадники, и пара из них уже крутили над головами сети, ловя в них стрекоз, щёлкая сетями, как хлыстами и отбрасывая в сторону смятых насекомых.
«Сюда! — раздался голос леди, а потом она сказала: — пригнитесь, ну же, вниз!»
Они пригнулись и почувствовали, как под ними дрожит земля. Неужели это от стука копыт? Приподняв голову, Лира убрала с глаз мокрые волосы и увидела совсем не лошадей.
«Йорек! — крикнула она, чувствуя, как её захлёстывает радость, — о, Йорек!»
Уилл тут же дёрнул её обратно вниз, потому что прямо к ним направлялся Йорек Бирнисон, но не один, а вместе с полком своих медведей. Лира пригнулась как раз вовремя, а потом Йорек проскакал над ними, рёвом приказывая своим медведям двигаться вправо, влево и раздавить врага с боков.
Так легко, будто броня его весила не больше его меха, медвежий король развернулся к Уиллу и Лире, которые пытались встать на ноги.
«Йорек, сзади, у них сети!» — крикнул Уилл — всадники почти настигли их.
Не успел медведь и шелохнуться, как в воздухе просвистела сеть одного из всадников, и Йорек мгновенно оказался опутанным прочной, как сталь, паутиной.
Взревев, он встал на дыбы, замахиваясь на всадника огромными лапами. Но сеть была крепка, и, хотя лошадь испуганно заржала и тоже встала на дыбы, Йореку было не высвободиться из пут.
«Йорек! — заорал Уилл. — Стой спокойно! Не двигайся!»
Спотыкаясь, он бросился через лужи и кочки, пока всадник пытался усмирить лошадь, и добрался до Йорека как раз в тот момент, когда появился второй всадник и в воздухе просвистела вторая сеть.
Но Уилл сохранял спокойствие: вместо того, чтобы лихорадочно кромсать всё вокруг ножом, запутываясь ещё больше, он проследил за полётом сети и разрезал её в считанные секунды. Вторая сеть бесполезной кучкой верёвок упала на землю, а Уилл прыгнул к Йореку, нащупывая сеть левой рукой и вспарывая её правой. Огромный медведь стоял неподвижно, а мальчик метался вокруг его большого тела, разрезая, высвобождая, расчищая ему путь.
«Теперь беги!» — отпрыгивая в сторону, крикнул Уилл, и Йорек как будто взорвался вверх, прямо в грудь ближайшей лошади.
Всадник поднял было свою саблю, чтобы опустить её на шею медведю, но Йорек Бирнисон в броне весил почти две тонны, и ничто меньшее не могло перед ним устоять. Лошадь и всадник отлетели в сторону, сокрушённые, смятые и уже никому не опасные. Восстановив равновесие, Йорек огляделся, оценил обстановку и рявкнул детям: «Ко мне на спину! Живо!».
Лира прыгнула на него, а за ней Уилл. Зажав между ног холодный металл, они почувствовали огромную мощь, когда Йорек шевельнулся под ними.
Позади остальные медведи вступили в бой со странной кавалерией, а галливеспианцы помогали им, жаля лошадей до бешенства. Леди на синем ястребе пронеслась низко над детьми и крикнула: «Теперь прямо! Среди деревьев в долине!»
Йорек доскакал до вершины небольшого холма и остановился. Примерно с четверть мили впереди треснувшая почва спускалась к роще. Где-то за ней батарея мощных орудий выпускала снаряд за снарядом, которые выли над головой, а ещё кто-то стрелял осветительными ракетами, и они, разрываясь под самыми облаками, медленно падали в кроны деревьев, озаряя их холодным зелёным светом и делая отличной мишенью.
А за саму рощу дрались с пару десятков призраков, которых сдерживал отряд потрёпанных духов. Увидев небольшую группу деревьев, Лира и Уилл сразу поняли, что их дэмоны там и умрут, если они вскоре не доберутся до них. С каждой минутой призраков становилось всё больше, они выплывали из-за гор справа. Теперь Уилл с Лирой видели их очень ясно.
Где-то совсем рядом за горой раздался взрыв, земля задрожала, в воздух высоко взлетели камни и куски земли. Лира вскрикнула, а Уилл непроизвольно схватился за грудь.
«Держитесь», — рявкнул Йорек и поскакал вперёд.
Высоко в воздухе разорвалась ракета, а потом ещё одна и ещё, они медленно падали вниз, испуская магниевое сияние. Разорвался ещё один снаряд, уже ближе, и Уилл с Лирой почувствовали, как содрогнулся воздух, а через пару секунд лица им ужалили камни и клочья земли. Йорек не останавливался, но им было трудно держаться