Надо было двигаться дальше. Кругом топорщились кусты, и часто пробираться между ними приходилось ползком. Ни ветерка, безмолвие пустыни нарушалось только шуршанием одежды да скрипением снега.
Ползти оказалось трудно. Кусты, преграждавшие путь, невозможно было сломать, они были тверже камня. Пришлось прожигать себе дорогу бластером. При этом Джоктар не забывая, что у бластера и силового тесака запас энергии ограничен, экономил снаряды, как только мог.
Ослепленный вспышками собственных выстрелов, он не сразу понял, что выбрался на открытое место. Тучи на небе разошлись, но оно всё равно оставалось свинцово-серым. Надвигались сумерки. В этом безрадостном свете утесы, окаймлявшие долину, казались особенно мрачными. Следовало подумать об месте для ночлега.
Он двинулся по заснеженной равнине. Нависающая над нею тишина была не менее зловещей, чем неистовый грохот бури. В этой исполинской ледяной чаше, в которой тут и там курились смертоносные дымки, он был единственным живым существом. Его грудь снова стиснуло мучительное ощущение одиночества. На много миль вокруг не было ни птиц, ни зверья — никого, кто мог бы двигаться, смотреть, чувствовать.
Отчаяние, сковавшее Джоктара, было настолько сильным, что пришла мысль вернуться туда, на трассу, к месту аварии. Пленённый искушением он даже остановился и оглянулся назад, на цепочку собственных следов. И тут тишину нарушил грозный рокот, многократно усиленный горным эхом.
Над ущельем, где он только что прошел, встало белое облако. Лавина! Он стоял и смотрел, как между ним и джампером стремительно вырастает ледяная стена.
Подавленный, Джоктар бесцельно продолжал шагать по долине. Впереди голубела заросшая кустарником узкая низина, но его не привлекало новое сражение с неподатливыми сучьями. И он повернул к черневшему слева утесу. Каждый шаг давался с трудом из-за налипшего на унты и тулуп снега, к тому же у него разболелась голова.
Еще один мощный удар лавины сотряс горы. Пласты снега навсегда похоронили маленький джампер…
Вдруг совсем рядом с собой он увидел то, что давно искал: укрытие. Под огромным камнем темнел вход в пещеру, и, сжав в руке бластер, он устремился к спасительному отверстию. В тот же миг что-то неуловимо быстрое и беззвучное прыгнуло ему из темной щели навстречу. Он не погиб только потому, что держал оружие наготове. Вспыхнул бластер — и он упал под тяжестью свалившегося на него громадного зверя. Хищник был уже мертв, но его огромные когти продолжали конвульсивно впиваться в мех тулупа. Джоктар лежал, придавленный тушей, вдыхал запах паленой шерсти и не мог поверить, что остался невредим.
Когда силы вернулись к юноше, он выбрался из-под неподвижного тела и стал рассматривать поверженного хозяина пещеры. Тот был страшен. Два ряда острых зубов белели в оскаленной пасти. Четыре широченные лапы с огромными когтями позволяли животному как лазать по скалам, так и передвигаться, не проваливаясь, по глубокому снегу. А густая, голубоватая шерсть как нельзя лучше маскировала зверя в этой белой пустыне. Но самыми поразительными были глаза животного. Они состояли из десятков отдельных линзочек, причем каждую из них окаймляли густые ресницы. Одни были широко распахнуты, другие — сомкнуты.
Видимо, таким образом хищник мог регулировать остроту и угол зрения. Плотно прижатые к крупной голове небольшие уши едва заметно выступали из густого серебристого меха. Зверь одновременно напоминал и медведя и исполинскую кошку. Так или иначе, для всего живого это была смерть, молниеносная и беспощадная.
Джоктар разогнулся, одернув искромсанную на спине и плечах шубу. Рана, нанесенная зверю, еще дымилась, источая острый запах горелого. Осторожно подойдя ко входу пещеры, юноша пригнулся и, переведя бластер на режим непрерывного излучения, направил его в темнеющий провал. Внутри полыхнуло и вновь донёсся запах горелой плоти. Он забрался внутрь и выволок оттуда бесформенный ком.
Надо было обживать отвоеванное убежище. Силовым тесаком он нарубил охапку сучьев и разжег в пещере костер. Затем выбрался наружу и подошел к туше. Запах уже не вызывал отвращения. Вкус высококалорийных концентратов, найденных в джампере, успел уже приесться и ему хотелось свежего мяса. Сняв с пояса тесак, Джоктар неумело вырубил кусок, показавшийся наиболее мягким, отнес его в пещеру, разрезал на части и нацепил мясо на сук. Затем он водрузил импровизированный вертел над костром.
Жаркое местами обуглилось и по вкусу явно уступало тому, что ему доводилось есть в ресторанах «Солнечного пятна». Тем не менее он с волчьей жадностью рвал зубами кусок за куском, пока не прикончил все. Тут же он зажарил еще одну порцию, которую спрятал в мешок. С его пальцев и губ стекали остатки теплого жира. Он хорошенько умылся снегом и присел у огня.
Пришла пора подвести некоторые итоги. Итак, он жив и невредим. Он сумел справиться со множеством нешуточных опасностей. У него есть оружие, хотя питание в бластере кончалось и скоро он станет бесполезной игрушкой. В мешке лежали припасы с джампера. И еще там лежала карта.
Джоктар достал ее и стал изучать в мерцающем свете костра. Толстая линия, огибающая заштрихованные участки неправильной формы, была, скорее всего, вьющейся среди гор дорогой от порта к шахтам. А более мелкие пунктиры — должно быть, пути к складам. В конце одного из них стоял красный крестик. Не тут ли он разгружал джампер? Поодаль стоял другой крест, который мог обозначать второй пункт, до которого они так и не доехали. Где-то здесь, между двумя этими красными значками, лежит теперь под снегом джампер. Хотя такое толкование карты казалось довольно правдоподобным, полной уверенности в этом все же не было.
Зато он с горечью убедился, что нигде, кроме порта и шахт, не было убежища для человека. Возвратиться значило предать свою свободу. Но нельзя же вечно жить в этой пустыне одному, без людей…
Куда ему идти? На запад, по основной трассе? Но там полно патрулей, которые его быстро обнаружат и схватят. Ловушки расставлены беглецу и в порту, и на шахтах, и на придорожных станциях. Оставались поселения разведчиков. Он так ничего и не успел разузнать о них. Сколько людей в жилом куполе? Часто ли им привозят снаряжение и припасы? Есть ли в куполе связь с конторой компании? Наконец, сумеет ли он найти хоть один из них в необъятной пустыне?
Греясь возле костра, Джоктар почувствовал растущую в себе уверенность: он выжил, сыт и не раз уже вышел победителем в схватке со смертельной опасностью. Он не намерен сдаваться!
Ночь прошла тревожно: запах убитого зверя привлёк к пещере многочисленную живность. Тишину то и дело оглашали рычание, визг, рев сцепившихся возле пещеры хищников. Глаза разъяренных зверей сверкали из тьмы. Все они, бесспорно, ждали, когда потухнет костер. Джоктару пришлось усесться с бластером наизготовку и до утра подпитывать огонь мертвыми сучьями.
Но с рассветом все стихло и даже ветер не трепал своим ледяным дыханием гривы снежных дюн. Рядом со входом в пещеру темнело множество больших и маленьких следов, валялись окровавленные клочья рыжей, бурой и голубой шерсти. Ого всей туши зверя остались жалкие обрывки шкуры да гигантский объеденный череп…
Джоктар покачал головой и, взвалив на плечи мешок, задумался. Куда идти? Рассчитывая, что джампер погребен на севере, он направился в ту сторону. Снова впереди заклубился ядовитый дым. Чтобы обойти смерть, пришлось карабкаться по заледенелым дюнам. И когда наст не выдерживал его веса, юноша по горло проваливался в рыхлый снег.
Он медленно пробирался по бескрайней белой пустыне. Ни одна птица не промелькнула в холодном небе, ни одно животное не показалось поблизости. Ночные хищники укрылись в своих норах. Никого…
Стараясь отвлечься от гнетущего чувства одиночества, Джоктар ускорил шаг, у стремясь к чернеющим вдали утесам. Там, за ними, должна лежать дорога, по которой давным-давно, целую вечность тому назад он ехал в тряской машине.
Снова навалилось отчаяние, пришлось даже остановится, перебарывая себя. Ведь потеря присутствия духа означала игру на руку тем, кто поджидает его в шахте и на дорогах, чтобы схватить и вернуть в рабство. Одиночество оказалось для него страшнее всех ужасов этой планеты, которыми их запугивали, чтобы лишить надежды на побег.
День шел на убыль, когда Джоктар достиг утесов. Облюбовав камень поудобнее, он уселся и принялся есть. Сжевав запасенное в пещере мясо, он разгрыз таблетку концентрата. От усталости и обильной пищи клонило ко сну. Но испытывая прилив решимости, он с новыми силами двинулся дальше.
Вскоре, выбравшись на каменистое плато, дочиста вычищенное ветром, Джоктар направился к другому его краю, откуда, по его расчетам, должен был открыться вид на лежащую в межгорьях долину.
Она и в самом деле раскинулась внизу, отгороженная от остального мира высокими скалами. Так как ветер сюда не проникал, каждая неровность на белоснежной глади выделялась графически четко. И тут Джоктар увидел след. Он тянулся, то пропадая, то проступая вновь, среди деревьев в небольшой рощице.
Как магнитом потянуло его к этим следам. Он бежал, не разбирая пути, падал, полз, снова бежал, пока не смог дотронуться руками до двух глубоких борозд — явно следов какой-то машины. Но зато рядом, рядом! Тянувшиеся вдоль борозд вмятины могли быть только отпечатками человеческих ног… У Джоктара сжалось горло. Он глубоко вдохнул морозный воздух и двинулся вдоль этих следов. Сперва они петляли между деревьями, затем вывели его из рощи и повернули на север, к высившемся невдалеке горам.
Затуманенное солнце уже спустилось совсем низко, наступал вечер. Джоктар почти бежал вдоль следа, пока не очутился в какой-то низине. Силы постепенно оставляли его, все тело болело, легкие со свистом втягивали воздух, сердце бешено колотилось, глаза резало от блеска искрящегося снега. Едва держась на ногах, он добрел до какого-то камня и прислонился к нему, широко открыв застланные пеленой глаза. Он не знал, когда появился здесь этот след. Может