доходы и накапливать значительные капиталы.
Автор трактата о янычарском корпусе приводит многочисленные примеры взяточничества, связанные с деятельностью янычарского офицерства. К концу XVI в. взяточничеством был охвачен весь корпус. Янычарский ага брал взятки при повышении в должности янычарских офицеров. Донос о такого рода деяниях бывшего янычарского аги был получен правительством в 1590/91 г.24 Янычарские аги при проведении набора рекрутов в янычарский корпус — девширме — поручали рекрутирование офицерам, беря за это крупные суммы в 300–400 тыс. акче. Рекрутеры, в свою очередь, брали с собой янычар, с которыми должны были производить набор-девширме, получая с каждого из них по 3–4 тыс. акче. Отданные суммы возмещались затем уже непосредственно при наборе, когда появлялась возможность брать деньги с родителей мальчиков — тех, кто не желал отдавать их в янычары и вынужден был откупаться от этого. Во время проведения девширме делались и другие поборы с населения, вынужденного брать к себе на постой как сборщиков, так и новобранцев. Так же за деньги в дефтеры рекрутов заносились имена мальчиков, родители которых, в нарушение существующих правил, наоборот, хотели определить своих сыновей в янычары25. О злоупотреблениях сборщиков рекрутов иногда (косвенно) сообщают и османские хронисты. Кятиб Челеби пишет, например, о казни янычарского офицера турнаджибаши, обвиненного в совершении злоупотреблений при наборе-девширме26.
Большие возможности для разного рода вымогательств и обогащения давала янычарам служба ясакчи. Ясакчи должны были нести охрану в городах и селах. В Стамбуле янычары-ясакчи служили при городских воротах, в таможне и т. п. Служба эта в Стамбуле предоставлялась сроком на три месяца, в провинции — на девять месяцев. Зачислялись на нее приказом янычарского кетхюды, которому за это уплачивалось по 75 акче, как указывает автор «Мебде-и канун». Он же пишет, что со временем сумма эта возросла, а сама служба стала предоставляться за взятку. (В Стамбуле должность ясакчи продавалась за 30–40 алтунов27.) Эти деньги возмещались затем с помощью злоупотреблений и вымогательств.
Существовали и другие способы незаконного обогащения. В ходу были различного рода уловки. Янычарские кятибы увеличивали свой доход за счет приписок — в дефтерах за деньги делались подложные записи о более высокой сумме получаемого жалованья или пожаловании прибавки к нему, о присвоении более высокого звания и т. д. Все это делалось за соответствующую мзду. С приписками в дефтерах было очень трудно оперативно бороться, так как они сверялись и переписывались лишь раз в три месяца. При этом вносимые приписки требовали времени и возможностей для проверки, не всегда проводившейся (намеренно и небескорыстно), что постепенно создавало хаос и неразбериху в записях, облегчая возможности для дальнейших приписок и нанося большой урон казне28.
Таким образом, янычарское офицерство имело наибольшие возможности для получения взяток. Автор «Мебде-и канун» сообщает, например, что в то время как согласно правилам аджеми огланам или кулоглу до зачисления в янычары следовало 9—10 лет прослужить, находясь на той или иной службе, многие старались сократить для себя этот срок и подкупали офицеров, чтобы поскорее быть вписанными в янычарские дефтеры. Изменение статуса предусматривало, разумеется и более высокое жалованье29.
Со второй половины XVI в. военная служба янычар едва ли могла считаться особо почетной и прибыльной, а с быстрым развитием военной техники у противника она становилась все более опасной, участие в войнах во все большей степени несло тяжелые увечья или смерть ее участникам. Среди янычар росло стремление заполучить в корпусе должности, с которыми не была связана собственно военная служба. За взятку стало возможным, например, получить себе статус коруджи — охранника. Коруджи не были обязаны участвовать в походах. Вполне молодые и здоровые янычары стремились также заполучить для себя звание отураков, или пенсионеров, которые по возрасту или из-за увечий, зачислялись на пенсию30. За взятку стало возможным все. Автор «Мебде-и канун» пишет, что число коруджи в янычарском корпусе достигло 3–4 тыс. человек31. Сообщая о массовом уклонении янычар от участия в походах, тот же аноним пишет, что с помощью различных уловок янычары освобождают себя от военной службы, давая офицерам взятки. Естественно, это приводило к уменьшению реального числа янычар, участвующих при объявлении войны в боевых действиях. «[Ныне] на своем месте нет и одного из тысячи. Малым числом людей дела не сделаешь. Поход [в этом случае] длится бесконечно. Страна и казна падишаха истощаются, а кошельки одабаши и чорваджи наполняются», — сетует автор «Мебде-и канун»32, выражая общепринятое у турок мнение, что лишь большая численность армии способна обеспечить победу.
Много уловок применялось для того, чтобы утаить имена умерших янычар и продолжать получать за них жалованье. По поводу получения денег за отсутствующих янычар русский посол в Стамбуле П. А. Толстой в самом начале XVIII в. писал, что «у кого янычар налицо меньше, тому прибыли будет больше… капитаны крадут себе то жалованье, ибо неполное число янычар держат под своею властью..»33.
Всякого рода махинации производились и с деньгами, выдававшимися янычарам в качестве жалованья. Полноценные монеты подменялись акче плохого качества при посылке, например, жалованья гарнизонным янычарам34. Махинации с монетой имели место и при закупке овец для продовольствия. Получая для этого из казны деньги в золотой монете, должностные лица корпуса подменяли их на монеты плохого качества, получая от этой операции солидный барыш35.
Накопленные такими способами деньги тут же пускались в рост. Многие янычары занимались ростовщичеством, постепенно накапливая крупные денежные суммы. Ростовщические проценты при этом были весьма значительны. Из одного опубликованного османского документа (жалобы) видно, что некоторые янычары и даже аджеми огланы одалживали деньги под 30 % в месяц. У неспособных расплатиться должников отнимались принадлежавшие им дома, сады и виноградники, обрабатываемые поля. Например, жалоба на подобного рода действия была получена в столице из Токата. В результате кади Токата было велено разобраться в деле и заставить солдат вернуть ими отнятое. Неизвестно, было ли выполнено это распоряжение36. Из последующей истории османской хозяйственной жизни известно, что из такого рода разбогатевших лиц, всячески стремившихся к приобретению земель, во многом формировался слой будущих аянов.
Вовлечение янычар в торговлю, ремесло и ростовщическую деятельность побуждало многих из них всеми правдами и неправдами освобождаться от действительной военной службы. При этом они стремились оставаться в списках янычар не только ради получения своего янычарского жалованья, но и для сохранения некоторых привилегий, которые приносил их статус. Наиболее удобным средством для освобождения себя от походов было, как уже указывалось, получение звания коруджи или отурака. Звание коруджи к началу XVII в. стало столь привлекательным, что покупалось за большие деньги. Автор «Мебде-и канун» пишет, что многие «становятся кордужи с [жалованьем] 25 и 27 акче. Покупая каждое акче [своего будущего жалованья] за 10 алтунов… сделали его большим»37. Такое положение вещей возмущает пекущегося о государственной пользе автора трактата о янычарском корпусе и он замечает: «Старики несут тяготы похода, а зеленые юнцы, став коруджи, занимаются торговлей»38
В провинции янычары еще более откровенно пренебрегали своими воинскими обязанностями, целиком отдавая свое время экономической деятельности. Так, в провинции Алеппо местные янычары занимались ростовщичеством, сельским хозяйством исполу, становились управителями вакуфов, мухтесибами и даже сборщиками налогов39. Во многих случаях янычары за долги экспроприировали земли крестьян. Занимаясь хозяйственной деятельностью, они пользовались своим привилегированным статусом и позволяли себе нарушать установленные в государстве правила торговли. Так, Мустафа Али сообщает, что ставшие торговцами сипахи и янычары продавали свои товары по собственным ценам, пренебрегая официально существующими ограничениями40.
Сведения османских источников о широком распространении в обществе взяток, росте коррупции, в том числе в янычарском корпусе, говорит о возрастании в Османском государстве роли лиц, обладавших денежными капиталами. Не принадлежность к традиционно уважаемому в османском обществе классу аскери (военных), а наличие богатства — денег и земель — становится в конце XVI в. отличительным признаком высокого социального положения. Долгое время им обладали феодалы-сипахи, составлявшие фундамент социальной организации общества, значительную часть турецкого войска, уважаемую страту социума и опору государственной системы Османской империи. В конце XVI в. сипахи начинают терять свое былое значение. Формально продолжая быть уважаемой частью общества, основная их масса живет на скромные доходы своих по большей части небольших земельных пожалований и начинает стремительно беднеть вместе со своими нищающими крестьянами, с трудом выполняя свои военные обязанности. Деньги и добывание их всеми возможными способами к началу XVII в. начинают становятся главной заботой всех социальных прослоек. В значительной мере это затронуло и янычарский корпус. «Кто имеет за спиной поддержку, [тот] в радости и при должности — неважно честен он или нечестен, сын своего очага или нет, знает основы закона или не знает. Были бы у него деньги да покровитель!» — горько сетует автор «Мебде-и канун», по-своему анализируя и оценивая новое положение дел, сложившееся в обществе41. Фигура турецкого тимариота, несколько веков олицетворявшая собой военно-политический успех Османского государства, уходит в тень, теряет свою привлекательность и экономические преимущества. Выполнять обязательства по военной службе на скромные доходы с деревенек-тимаров становится делом невыгодным и физически хлопотным. И отправка на службу на границу с назначением тимара рассматривается, например, среди янычар уже как наказание для провинившегося. Автор трактата о янычарском корпусе сообщает, в частности, об одном из янычарских офицеров, обвиненном в незаконном зачислении в аджеми огланы постороннего лица (вместо умершего) и приговоренном к высылке в тимар с доходом в 9 тыс. акче