К тому же среди учеников литературного отделения [Дайгаку] пятерым присуждают степень „сюнси“, а [только] двоим „сюсай“. В последние годы вновь издавались государевы указы, согласно которым, если нет [претендентов из] известных родов, то разрешается присуждать степень „сюнси“ [юношам не из их числа]. [В результате] дети из самых знаменитых родов отступают и занимают последние места. Хотя наименования [степеней „сюнси“ и „сюсай“] и различны, по экзамены для них одинаковы. Нет смысла расширять учебную программу, поскольку для служебной карьеры это не имеет никакого значения. Кроме того, согласно законам, существуют две ученые степени: „сюсай“ и „синдзи“[140]. Способы проведения экзаменов и степень сложности для них различна. По этой причине первоначально отбирают двух самых достойных выпускников литературного отделения [Дайгаку]. В соответствии с их степенью одаренности и глубиной познаний проводят экзамены на получение [ученых степеней] по двум направлениям.
И если сейчас учеников называют „сюсай“, то опасаюсь, что мало кто отвечает требованиям [этого] направления. Смиренно прошу: поскольку [степень] „сюнси“ давно вышла из употребления, следует вернуть для учеников „сюсай“ прежнее наименование. Отбор студентов литературного отделения [Дайгаку] необходимо осуществлять в соответствии с установлением годов Тэмпё[141]. Смиренно прошу [издать] распоряжение».
По этой причине Управление [Дайгаку] представило доклад в Министерство Церемоний, которое [в свою очередь] испросило распоряжение [Дайдзёкана].
Доложил Средний государственный советник, Укон-но дайсё и воспитатель престолонаследника Ёсиминэ-но Асоми Ясуё, третий старший ранг.
В соответствии с прошением был издан государев указ.
Тэнтё, 4-й год[142], 6-й лунный месяц, 13-й день.
[Свод] законов-рё с официальными пояснениями «Рё-но гигэ» (833 г.)
Составлен согласно государеву указу чиновником третьего старшего ранга, Правым министром и старшим военачальником Левой личной государевой охраны Киёвара-но Махито Нацуно и подан им с помощниками [на высочайшее имя][144].
[Ваш] подданный Нацуно и иже с ним [почтительно] молвят: «[Ваши] подданные слышали, что весна порождает, а осень губит[145]. Награды и наказания, небо и земля шествуют вместе[146]. Инь несет грусть, а Ян — безмятежную радость[147]. Законы и распоряжения действуют подобно ветру и инею[148]. Того, кто их нарушит, непременно погубят, тая такую же опасность, как пламя свечи для ночного мотылька. Тому, кто их преступает, возмездия не избежать, так же как мухе, увязающей в клейкой паутине.
В древности, в минувшую эпоху недеяния, правилам перевоспитания, не отличавшимся строгостью, следовать было легко[149]. Но со времени введения расписных одежд для преступников, нравственной душе стало трудно сохранять искренность[150]. Направления трех кодексов Лун Чжоу все более увеличивались[151], а потоки [свода законов] из девяти разделов Великой Хань постепенно разделялись, и в конце концов перепутались[152]. И хотя уже составлено столько сводов законов, что они переполнили повозки и хранилища[153], нарушителей порядка такое множество, что кажется, словно половина всех жителей [Поднебесной] преступники, и исправить это положение пока не представляется возможным. Пусть даже свод законов отлили на треножнике и запечатлели на бронзовом колоколе, все равно повсеместно [скрывающиеся] в горах разбойники не несут наказания.
В эпоху падения нравов возникают мятежи и беспорядки. Появляются больше путаных законов и чрезмерных наказаний. Высшие, назначая на должности, руководствуются только собственным настроением[154], а низшие, поддаваясь их чувствам[155], исполняют [законы]. [Указы], изданные утром, вечером [уже] отменяют, расточая понапрасну слова, начертанные стилом. Богатому легко, а бедному тяжело, поскольку за взятку закон становится на сторону богатея. Вынесение более сурового наказания вопреки закону не сравнится даже с остротой клинка. Необоснованное смягчение приговора — недостойно милосердного воспитания старших[156]. По этой причине, когда законы составляются, но не вводятся в действие, то законов, словно не существует[157]. Когда не понимают основ законодательства, то вынесение обвинительных приговоров превращается в забаву.
По нашему смиренному разумению, моральные принципы нашего государя выше, чем у [Вэнь-ди], который пять раз отказывался от престола[158], а усердия больше, чем у [Чжоу Гун-даня], который сумел трижды объединить [земли Поднебесной, пока один раз мыл волосы]. Они оставили потомкам законы, подобные золоту и яшме[159], и ввели эти законы последовательно в действие[160]. Был вырублен весенний бамбук наказаний Ци[161] и уничтожены осенние сорные травы судебного уложения Цинь[162]. Однако в той местности, где Кун Чжан наблюдал небесное сияние между Полярной звездой и Альтаиром, из-за обилия осужденных по ложным доносам, свечение больше не появляется[163]. На земле, где Хуан-ди бросил колодки Чи Ю, виднеется роща стоящих друг за другом благоухающих деревьев-„фэн“[164]. Вызывает беспокойство и то, что при составлении свода законов, текст его [получился] небольшой, хотя суть весьма обширна. Разъяснения же прежних ученых полны разночтений и не дают единого видения. Одни строго придерживаются идей, позаимствованных в семейных преданиях. Другие подходят к вопросу с сильным личным предубеждением. И хотя истолкование закона должно быть единым, но, если одно мнение не устраивает, то прибегают к другому пояснению, [порой ему] противоречащему. Было даже установлено: чтобы не опираться на односторонние толкования, следует придерживаться поочередно мнений обеих сторон, но это в результате породило кривотолки при определении тяжести приговора. Когда заслушивались одинаковые судебные дела, одних преступников миловали, а других казнили; одних наказывали, а других нет[165]. По этой причине мы приложили все усилия, чтобы указать на ошибки при вынесении судебных решений, предложить способы их исправления и тем самым глубже постичь замыслы государя.
Здесь [ваши] подданные собрали различные пояснения нескольких видов и установили единый стандарт для законов. [Ваши] подданные в соответствии с волей государя устроили диспут для выяснения истины. [В этой дискуссии участвовали]: придворный советник, глава Министерства Наказаний и управитель провинции Синано Минабути-но Асоми Хиросада[166], третий младший ранг; придворный советник, глава Правой ревизионной канцелярии и управитель провинции Симоцукэно Фудзивара-но Асоми Цунэцугу[167], четвертый младший ранг нижней ступени; управитель Левой половины столицы и профессор изящной словесности Сугавара-но Асоми Киётомо[168], четвертый старший ранг нижней ступени; глава ведомства „кагэю“ Фудзивара-но Асоми Отоси[169], четвертый младший ранг нижней ступени; старший помощник главы Министерства Наказаний и управитель провинции Иё Фудзивара-но Асоми Мабору[170], четвертый младший ранг нижней ступени; главный судья Окихара-но Сукунэ Минику[171], пятый старший ранг верхней ступени; управитель провинции Ава Ёсимити-но Сукунэ Масада[172], пятый старший ранг нижней ступени; младший помощник главы Дадзай[фу] Оно-но Асоми Такамура[173], пятый младший ранг нижней ступени; младший историограф левой [ревизионной канцелярии], профессор права и судья ведомства „кагэю“ Сануки-но Кими Наганава[174], шестой младший ранг нижней ступени; инспектор [Министерства Наказаний] Кавакарэ-но Обито Катинари[175], восьмой младший ранг верхней ступени; „токугёсэй“ правоведения Аябэ-но Мацунари[176], старший начальный ранг верхней ступени; и другие.
[Все мы] старались найти текст, начертанный в древности на стене дома Чэнь[177], хотя он и не сохранился, и справлялись о своде законов знатного дома Юй-ши, хотя он, конечно же, пришел уже в полную негодность